Скользящей походкой она отошла от стола. Я глядел вслед ее удаляющейся стройной фигуре. На ней были черные джинсы в обтяжку, «Мартинсы» и мешковатый полосатый джемпер с прорехами, которые, как я полагал, были данью моде, а не работой чрезмерно прожорливой моли. Я почувствовал укол сожаления. Мне нравилась Бет. Очень. И я почти готов был поверить, что тоже ей нравился. Она – хороший человек. А вот я – нет. Именно поэтому я и уезжал. Чтобы держаться от нее как можно дальше. – Миска жареной картошки на двоих. Я поднял взгляд. Лорен со стуком поставила на стол миску. Картофель наполнял ее до краев. Я улыбнулся. – Спасибо! – На здоровье! – Не только за картошку. Она прищурилась. – Я вспомнил, что это ты нашла меня у шахты тем вечером. В воздухе повисла пауза. И когда я уже думал, что она так ничего и не скажет, Лорен произнесла: – Я вывела пса на его последнюю прогулку. «Старый пес, – подумал я. – Пес ее матери. У которого вокруг шеи не было меха. И который любил кусаться». – Что ж, еще раз спасибо, – сказал я вслух. – За то, что привела меня домой. И за то, что ничего об этом не сказала. Ну и за все остальное. До сих пор не могу вспомнить всех деталей. – Я сделала не так уж много. – Не думаю, что это правда. Она пожала плечами. – Как твоя голова? Подняв руку, я потрогал свой лоб. На виске был небольшой красный рубец. При прикосновении он слегка болел, подобно уже почти сошедшей шишке. Однако в остальном все было в порядке. – Наверное, ударился, когда упал. – Ты не падал. – Нет? – Не очень сильно. Развернувшись, она зашагала обратно к барной стойке, а я так и глядел ей вслед, пока не услышал голос вернувшейся Бет: – Ты что-то сказал? – Нет. Ничего. – Я подал ей соусницу. – Кетчуп? – Спасибо, – она взяла соусницу. – О, пока не забыла. Бет полезла в свою сумку и вытащила оттуда небольшую коробку из-под обуви. Поставив коробку на стол, она подвинула ее ко мне. – Тебе все же удалось достать? – спросил я. – Не мне. Мисс Крэддок, учительнице биологии. – Спасибо. Открыв коробку, я заглянул внутрь. – Познакомься с Пушистиком, – сказала Бет. – Он не… ну, знаешь? – Не-е-ет. Естественные причины. – Хорошо. Спасибо. – Не считаешь, что тебе следует меня просветить? – Нет. – Человек-загадка. – Международного масштаба. – Я буду по тебе скучать. – Я тоже, – ответил я с улыбкой. – А теперь ты не мог бы убрать эту фигню? У меня от нее портится аппетит. Я сунул коробку к себе в рюкзак. – Так лучше? – Я имела в виду твою дурацкую улыбку. * * * Когда я сел в машину, чтобы ехать обратно на северо-запад, на часах было уже три. Мы с Бет обменялись телефонами и пообещали друг другу оставаться на связи, хоть я и понимал, что этого, вероятно, не будет, поскольку ни она, ни я не принадлежали к тому типу людей, которые переписываются в мессенджерах. Впрочем, это тоже меня устраивало. Не было ни объятий, ни слез, ни страстного романтичного поцелуя в последнее мгновение. Она не бежала по улице вслед за моей машиной. Я лишь увидел в зеркале заднего вида, как она, сделав победный жест, скрылась в дверях паба. И хорошо. Я ехал по главной улице. Однако, доехав до ее конца, я остановился у церкви Святого Фаддея. Выйдя из машины, я толкнул калитку. Она сидела на расшатанной скамейке. В своем простом сером жакете, надетом поверх синего платья, она выглядела спокойной и сдержанной. Услышав мои шаги, она обернулась. – Странное место для прощальной встречи, – сказала мисс Грейсон. – Я подумал, что оно нам подойдет. – Полагаю, что так. Мы смотрели на окружавшие нас могилы. – Она ведь не здесь похоронена, правда? – спросил я. – Кто? Впрочем, она знала, о ком я спрашивал. – Ваша сестра. – Это церковное кладбище уже давно не используется. – Ни на одном из окрестных кладбищ она тоже не похоронена. Я проверял. – Мои родители ее кремировали. – В крематории о ней тоже нет никаких записей. Как и о ее смерти вообще, если уж на то пошло. Повисла долгая пауза. Затем мисс Грейсон произнесла: – Потеря ребенка – это невообразимая боль. Я думаю, что горе – это вид безумия. Оно может заставить вас совершать вещи, о которых в нормальных обстоятельствах вы бы даже помыслить не могли. – Что с ней случилось? – спросил я. – В одну ночь мои родители куда-то ее унесли. И никогда не приносили обратно. Во всяком случае, не приносили обратно домой. – Вот почему вас так заинтересовала история Арнхилла и шахты? Поэтому вы сказали, что знаете, что произошло с Энни? Кивнув, она спросила: