— Нет, — покачал головой Реваев, — возможно, преступник попадал в поле зрения камер в предыдущие дни, так что нужны все записи, а это большой объем, на флешку не влезет. Жесткий диск нужен. Уж подождите пятнадцать минут, тут ведь от управления до вас совсем недалеко ехать. Беглов с шумом выдохнул и молча махнул рукой, показывая, что спорить не будет. Полковник набрал Крылову и попросил ее срочно прислать айтишника в дом Беглова. — Пусть с собой жесткий диск возьмет, снимет информацию с камер наблюдения, а потом едет в торговый центр, — Реваев еще раз взглянул на чек, — «Юбилейный» и там тоже сделает копии записей. Леве не дадут? — Реваев улыбнулся. — Ну да, Леве, наверно, не дадут. Ну ничего, мы там Георгия оставим, потом они вместе вернутся. Все, скоро у вас буду. — Реваев убрал телефон в карман. — Ну все всё слышали. Сюда человек скоро прибудет, скопирует файлы. Кормить его не надо. — Реваев сдержанно улыбнулся Беглову. — Ну а тебя, Георгий, мы выбросим по дороге, ты там пока походишь в этом «Юбилейном», посмотришь, где камеры, найдешь администрацию. Потом с Левой вернетесь. Задачу понял? — Задачу понял, — вздохнул Мясоедов, с неохотой выбираясь из мягких объятий огромного кресла, идеально подходившего к его медвежьей фигуре, — именно ради этого я и летел ночью, чтобы помочь Лёве снять записи с камер. А ведь мог бы спокойно поспать и приехать сюда к вечеру. — Ну извини, — развел руками Юрий Дмитриевич, — начальство в России всегда было склонно к самодурству. Традиция такая. А я поперек традиции не могу, ты же знаешь. …Когда боковая дверь микроавтобуса за вышедшим возле торгового центра Мясоедовым захлопнулась, Куранов подсел поближе к Реваеву и негромко, так чтобы не мог слышать водитель, заговорил: — Тут, товарищ полковник, с этим Бегловым есть еще одна проблемка. — И какая? — Реваев повернулся вполоборота, чтобы видеть собеседника. — Денежная. Денежная проблемка, товарищ полковник. Мы же не только самого этого Беглова закрывать собирались, счета его тоже надо арестовывать. Деньги же там, как ни крути, краденые, причем бюджетные. А сейчас что выходит? — И что сейчас выходит? — нахмурился Реваев. — Ну как, — Куранов возбужденно взмахнул рукой, — денежки он завтра со счета снимет, потом эти денежки передадут преступнику. Вы понимаете, Юрий Дмитриевич? — Пока не очень, — поморщился полковник, — вы объясняйте все сразу. — Я и объясняю, — подпрыгнул на сиденье Куранов, — деньги мы преступнику отдадим, это понятно. А вот что потом будет, понятно не очень. Если он с деньгами уйдет, что тогда? — Тогда мы, во всяком случае, я на это надеюсь, получим назад мальчика. — Ага, мальчика, это чудесно просто, — совсем не обрадовался Сергей Михайлович, — а деньги? Как мы отчитаемся за деньги? — А что вы так нервничаете? — усмехнулся Реваев. — Счета же пока не арестованы, значит, юридически это деньги Беглова, вы за них ответственности не несете. Я же вам сказал: отложите все мероприятия на неделю. А это вам как раз дополнительный стимул. А иначе, представьте, счета арестованы, у Беглова денег нет, а выкуп платить надо. Что тогда? Куранов ненадолго задумался, затем поднял на Реваева глаза и усмехнулся: — А вы правы, товарищ полковник, так на самом деле будет проще. Вы только, пожалуйста, про бумагу от генерала не забудьте. Мне ведь тылы прикрывать тоже надо. Зазвонивший в кармане Реваева телефон прервал их разговор. Телефон зазвонил в тот самый момент, когда Крылова, решив наконец перекусить, направилась к стоящему в углу комнаты столу, на котором разместили любезно предоставленные Курановым чайник и микроволновку. Предвкушая возможность выпить кофе и съесть предусмотрительно сделанные еще дома бутерброды, Виктория сделала шаг, прежде чем поняла, это звонит тот самый телефон. — Внимание, у нас звонок! — выкрикнул оставшийся дежурить у телефона настраивавший оборудование айтишник. В помещении мгновенно стало тихо. Тишину нарушал лишь шум шагов стремительно бросившейся обратно Крыловой. Подбежав к звонящему аппарату, она взглянула на Игоря: тот кивнул, давая понять, что все оборудование работает исправно. Виктория взяла телефон в руки, глубоко вдохнула и приняла входящий звонок. — Здравствуйте, Ольга. Крылова вздрогнула. Голос в телефоне принадлежал женщине. — Думаю, вы ждали моего звонка. Привет вам от Вовика. — Здравствуйте, — растерянно пробормотала Крылова. Здороваться с преступником она не собиралась, но удивление было так велико, что она на несколько мгновений потеряла контроль над собой. — Вы чем-то удивлены? Я думал, вы ждете моего звонка, — продолжил женский голос в трубке. — Да, я ждала вашего звонка. — Вика поняла, чей голос она слышит. — Кстати, в отличие от вас, я не буду прикидываться тем, кем не являюсь. В отличие от вас я на самом деле женщина, но я не Ольга. — Я рад, что вы так догадливы, — размеренно звучал женский голос в трубке, — однако просил бы вас передать трубку Ольге, в противном случае… — Ольга в реанимации, — не стала выслушивать очевидные угрозы Крылова, — вы вообще в курсе, что у каждого десятого человека на хлороформ аллергия? — Теперь да, — спокойно ответил голос, — надеюсь, она выживет. Но не будем тянуть время. Я так понимаю, вы из полиции. Как к вам обращаться? — Я сотрудник следственного комитета. Зовите меня Виктория. — Замечательное имя. Итак, Виктория, ребенок у меня. Он мне не нужен, и я хотел бы вернуть его родителям. В обмен на деньги. — И сколько же вы хотите? Крылова замерла в ожидании ответа. — Даже и не знаю, что у вас попросить. Пусть будет двести тысяч. Долларов. Не такая большая сумма, чтобы были проблемы ее приготовить. Я позвоню завтра и расскажу, где и как вы передадите мне деньги. — А когда мы получим ребенка? — Потом. Все потом. Разговор прервался. Еще пару мгновений было тихо, затем комната забурлила. Все собрались у стола и прослушивали включенную на полную громкость запись разговора. Тем временем Игорь уже разговаривал с сотрудником, откомандированным к оператору сотовой связи. — Телефон отследили, — Игорь протолкался к Крыловой, — если, конечно, можно так выразиться. — Ты уж выразись как-нибудь, только точнее, — рассердилась Виктория. — Можно точнее, — невозмутимо пожал плечами Игорь. — Телефончик полным ходом едет по направлению от Москвы к Калуге. — А где точнее? На трассе же полно камер, можно отследить машину. — Нет, машину отследить не получится, — покачал головой Игорь, — я думаю, машины и вовсе нету. — Почему нет? Ты можешь говорить человечьим языком? — Потому… — Игорь сунул руки в карманы джинсов и чуть качнулся из стороны в сторону, — потому что машины на электричках не ездят. А звонок был именно из электрички. Она, кстати, через десять минут прибывает в Калугу. Что, вокзал перекрывать будете? — полюбопытствовал айтишник. — Вечерняя электричка. Сколько там человек? Тысяча? Кого мы там вылавливать будем? Да и не успеем уже. Быстрее электричка придет, чем калужские поймут, что от них нужно. Виктория достала свой мобильный и поспешно набрала Реваева. Торопливо объяснив ему ситуацию, она выслушала короткий ответ и кивнула. Десять минут. У нее есть десять минут. Что же, за это время она сумеет, наконец, выпить кофе и съесть бутерброды. Желудок довольно заурчал. Решение было принято правильное. * * * — Потом. Все потом. На этом разговор прервался. Реваев ободряюще кивнул Крыловой. — Ну что же, вполне неплохо поговорили. Поначалу растерялись, конечно. — Еще бы, — призналась Виктория, — я же подумала, что с настоящей женщиной говорю. — Я так понимаю, настоящий голос мы услышать в принципе не можем? — Полковник повернулся к Игорю, тот, не привыкший к участию в подобных совещаниях, поспешно кивнул: — Не можем. Мы вообще не знаем, был голос или нет. Он мог вводить текст, а программа озвучивала. — Вряд ли, — возразила Крылова, — посмотри, какая маленькая задержка при ответах. Я думаю, он говорил, а программа делала переозвучку. — Я вообще-то могу текст набирать быстрее, чем вы говорите, — обиженно отозвался Игорь и вновь взглянул на Реваева: — В любом случае синтезирование речи шло синхронно с появлением изначального текста. То есть программа не дожидалась какого-то условного «энтер», а сразу начинала работать. — Такие программы есть в широком доступе? — уточнил Реваев. — Думаю, да. Я сегодня пошарю в Интернете, с утра вам скажу точнее. — Хорошо, — согласился Реваев. — А что вы скажете, Олег Евгеньевич? Сидевший рядом с Игорем штатный психолог сдержанно улыбнулся. — Юрий Дмитриевич, вы же понимаете, разговор слишком короткий, чтобы можно было делать обоснованные предположения. Единственное, что можно сказать, — человек чувствует себя абсолютно уверенно, очень хладнокровен. Перед каждым ответом есть некоторая пауза, очевидно, технического характера. Так вот, когда преступник узнает, что мать ребенка в реанимации, эта пауза дольше не становится. Так как, впрочем, и после фразы о том, что Виктория сотрудник следственного комитета. — Да уж, в руках он себя держит, — кивнул Реваев. — Он и в итогах обмена больше нас, похоже, уверен, — буркнул Жора. — Еще один момент, — добавил психолог, — обратите внимание, после того, как преступник узнал о том, что мать мальчика в больнице, он не потребовал дать возможность поговорить с его отцом. То есть ему все равно, с кем вести переговоры, он нацелен только на достижение конечного результата. Человек очень целеустремленный. — Понятно… — Реваев задумчиво барабанил пальцами по столу. — Вот вы, Олег Евгеньевич, говорите, что это он. А если это не он? — В смысле? — нахмурился психолог. — Объясните точнее, если можно. — Если это она? Получается, что мы не можем полностью исключить вероятность того, что преступник женщина. — Ну знаете ли, — психолог озадаченно покачал головой, — постановка вопроса, конечно, интересная. Могу лишь повторить, разговор был слишком коротким, чтобы делать однозначные выводы. Этот человек, кто бы он ни был, уверенно называет себя в мужском роде и ни разу не путается. Если бы разговор был более долгим, можно было бы попытаться сделать более подробный анализ, но сейчас у меня объективно не хватает данных. Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился улыбающийся Куранов, держащий под мышкой здоровенный ноутбук.