— Юрий Дмитриевич, разрешите? Реваев взглянул на радостное лицо майора. — Приятно видеть, что хоть кто-то доволен жизнью. Проходите, конечно. — Знаете, Юрий Дмитриевич, жизнью я в принципе доволен каждый день, — заявил, придвигая стул, Куранов, — а вот в деле продвинуться удается не всегда. Сейчас ноут загрузится, вы тоже улыбаться будете, подождите немножко. Раскрыв ноутбук и водрузив его на стол, Сергей Михайлович щелкнул пальцем по клавиатуре и уставился в темный экран. — Минутку, потерпите немного. Техника старая, из спящего режима медленно выходит. Дождавшись, когда ноутбук, наконец, оживет, Куранов открыл один из файлов на рабочем столе и торжествующе выдохнул: — Смотрите! Качество записи видеорегистратора оставляло желать лучшего. Автомобиль медленно начал движение, с трудом разгоняя вечернюю тьму явно давно немытыми фарами. Белое пятно становилось все ближе, постепенно превращаясь в корму немецкого внедорожника. До него оставалось метров пять, когда задняя дверь «мерседеса» распахнулась и из нее стремительно выскочила темная фигура. Одетый во все черное человек так же быстро распахнул водительскую дверь внедорожника и наклонился в салон. Через мгновение и он, и сам «мерседес» исчезли с экрана. Куранов остановил воспроизведение и обвел взглядом присутствующих. — Ну вот, видите, не зря мои опера весь день в этой школе провозились. Из родителей никто ничего не видел, но у пары человек в машинах были видеорегистраторы. Мы обе записи посмотрели. И вот, — Куранов счастливо улыбнулся, — результат. Если бы еще этот папашка фары иногда протирал перед тем, как за руль садиться, было б вообще хорошо. Но все равно, результат имеется! — Я, конечно, не большой знаток разыскной деятельности, — неуверенно произнес Олег Евгеньевич, — но, на мой взгляд, от этой записи пользы немного. На ней же ничего толком не видно. Фигура в черном, да и только. — Ну не скажите, — добродушно пробасил Жора, — мы видим не просто фигуру. Мы с вами видим фигуру мужчины, это однозначно, мужчины достаточно высокого, сантиметров сто восемьдесят пять, думаю, будет. — Это вы как так точно определили? — засомневался психолог. — Ну это самое простое, — улыбнулся Мясоедов, — в тот момент, когда преступник из машины выскочил, он на мгновение выпрямился в полный рост. Высота машины сто восемьдесят пять вместе с рейлингами. Если отмотать картинку назад, то увидите, он был вровень с машиной. Под ногами асфальт, кочек нет. Так что с ростом все очевидно. Ну и хорошо, что еще не так холодно, куртка у него тонкая, можно оценить фигуру. Зимой-то все словно бочки ходят, а сейчас еще видно. Да, вот здесь тормозни, — бросил он отматывающему запись назад Куранову, — видите, плечи какие широченные, а пуза нет. Мужик себя явно в тонусе держит. — Ага, и нас заодно, — хмыкнул Сергей Михайлович, — я гляжу, он тебе прямо нравится. — Ну а что? Противник достойный, чувствую, пободаться придется, — пожал плечами Мясоедов и с довольной улыбкой заключил: — Тем приятнее будет победа. — А скажи-ка нам, Георгий Победоносец, — улыбнулся Реваев, — ты записи в торговом центре изъял? — Так точно, Юрий Дмитриевич, — отрапортовал Жора, — изъял. Просмотрел сам только камеру над входом, там на первый взгляд ничего подозрительного не видно. — Ну а что ты ожидал? — усмехнулся полковник. — Что по пятам за Бегловой будет следовать некто в плаще, черных очках и шляпе. — Ну хотя бы кто-то за ней мог следовать, — вздохнул Мясоедов. — А что, плащи еще носят? Я их лет десять уже не видел. Или пятнадцать. Во всяком случае, на мужиках. — А я видела, — неожиданно вступила в разговор Крылова, — правда по телевизору, на Киркорове. — Так то на Киркорове, — протянул Жора, — а я про мужиков говорю. — Кстати, очень красиво, — заметила Вика, — мужчинам плащи вполне идут, даже больше, чем женщинам. — Да? Это почему же? — заинтересовался Мясоедов. — Кривые ноги закрывают, — улыбнулась Крылова. — Вот я помню в девяносто пятом году, — оживился Куранов, — я как раз на втором курсе в юридическом учился, купил себе плащ, светлый беж. Красота неописуемая была. Весь курс мне завидовал. — Он причмокнул губами, явно наслаждаясь воспоминанием. — У нас возле института кленовая аллея была. И вот представляете, солнце светит, клены эти красные, и я в бежевом плаще. Эх, красиво было, — он щелкнул пальцами, — но не долго. — А что, хулиганы отняли? — иронично поинтересовался Жора. — Нет, — с грустью в голосе отозвался Куранов, — бабье лето кончилось, дожди пошли. А в дождь, я вам так скажу, в плаще особо не пофорсишь. Он же длинный, не успел десять метров пройти, уже весь низ в грязище. Один раз опаздывал, поймал машину. Еду, значит, спереди на пассажирском сиденье. Тут рядом с нами на светофоре останавливается тачка, девяносто девятая, мокрый асфальт, тогда такие в моде были, особенно у бандитов. И из этой тачки парни руками машут и что-то кричат. Я понимаю, что вроде они хотят, чтобы я дверь открыл, руку протянул, а водила как заорет: «Не открывай!» — да как даст по газам. Так мы на красный и укатили. Добрались в итоге, куда мне надо было, я расплатился, дверь открываю, наконец, и что вижу? Оказывается, я полу плаща дверью защемил, когда в машину садился, и она так всю дорогу на улице и торчала. Видать, парни хотели сказать, чтоб я плащ подтянул, а вместо этого я так через весь город проехал. Вот так. — Куранов задумчиво потер подбородок. — С тех пор не ношу плащи, разонравились. Да и мода на них прошла вскоре. Реваев сидел, подперев рукой подбородок, и с любопытством слушал весь разговор. — У меня такое ощущение, что я дома в отпуске, а жена по телевизору модный приговор смотрит, — наконец не выдержал полковник. — Ой, Юрий Дмитриевич, простите нас, — затараторила Крылова, — что-то мы увлеклись совсем. Это все из-за Киркорова. А если по делу, то мы все записи сейчас начали отсматривать. Десять человек над ними работают. Смотрят записи из торгового центра, с камер Беглова и с камер, установленных на выездах из города. Если по какой-то машине будет совпадение, мы его вычислим обязательно. — Хорошо, — кивнул Реваев, — я думаю, скорее всего, ребенка из Людиново вывезли, так что с камерами работайте тщательно, все машины, которые выезжали из города в тот вечер, надо отрабатывать. Тем не менее город мы со счетов сбрасывать тоже не можем, особенно частный сектор. Сергей Михайлович, работу начали? — Начали — не то слово, — затряс головой Куранов, — землю роют. Частный сектор проверяют весь поголовно. Если есть малейшие подозрения или дом сдан кому из приезжих, опера заходят, осматривают. Пока все без эксцессов, народ с пониманием относится, сами пускают. Даже ни одного постановления на обыск выписывать не пришлось. Проблема одна — мало людей. Сколько у нас до передачи денег осталось? Пара дней, наверно? Сам город прочешем. А дачи, а деревни? А если его в другой район вывезли? — Могли и в другую область. — Реваев откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. — Что вы предлагаете? Поднять армию по тревоге и обыскать всю страну? Кстати, об армии. — Юрий Дмитриевич повернулся к Крыловой: — Если мы предполагаем, что преступник имеет военную подготовку, то надо в этом направлении работать. Я читал записку, которую составила Сибгатуллина. Понятно, что это лишь возможный вариант, но мне он кажется вполне рабочим. Надо подготовить запросы по всем уволенным за последние три года сотрудникам. Особенно нас интересуют люди семейные, с детьми. Есть ли данные о тяжелых заболеваниях или смертях членов семей. — Это для Министерства обороны? — уточнила Крылова. — Ну почему только для них? Все силовые структуры. Не все, конечно, ответят, но начинать с чего-то надо. — Юрий Дмитриевич, вы представляете, какой объем данных будет? Если их, конечно, дадут. У нас только по МВД штатная численность почти девятьсот тысяч. Мы же захлебнемся в этой информации! — Виктория, — Реваев несильно хлопнул ладонью по столу, призывая прекратить дискуссию, — ваша задача подготовить запросы. Делайте, как обычно, за подписью Карнаухова. Придут ответы — будем решать, как их обрабатывать. Не придут — отправим докладную наверх, пусть сами разбираются, мы будем уже бумагой прикрыты. В нашей организации любая дополнительная бумага лишней не будет, сами знаете. — Я знаю, товарищ полковник, — кивнула Крылова, — только ведь этими бумагами мы похищенному ребенку помочь не сможем. — Вика, — сидевший рядом Жора незаметно для всех коснулся ее бедра, — ты что разбушевалась? — Что, Вика? — обернулась к нему Виктория. — Нам надо что-то делать, а не бумаги писать. Отписаться мы всегда сможем, сейчас надо действовать. Реваев медленно поднялся из кресла, обвел взглядом присутствующих. Мясоедов заметил, как побледнело лицо полковника. «Похоже, Вика его сильно разозлила. А зря», — мелькнула мысль. — Я очень рад, что капитан Крылова хочет действовать и хочет спасти похищенного ребенка, — Реваев говорил очень тихо, словно делая над собой усилие, — думаю, и остальные присутствующие хотят того же самого. Вынужден напомнить и капитану Крыловой, и остальным здесь собравшимся о таком понятии, как субординация, а также о необходимости неукоснительного выполнения отданных мною распоряжений. Запросы, — Реваев устало взглянул на притихшую Викторию, — должны быть готовы завтра в первой половине дня. Больше эта тема не обсуждается. В остальном сейчас надо сосредоточиться на обработке данных с камер наблюдения. Если не хватает людей, скажите, я затребую еще группу. — Нет, Юрий Дмитриевич, людей хватает, — пробормотала Крылова, — запись, которую дал Беглов, разбили на части, ее несколько человек отсматривают, фиксируют номера всех машин. В ближайшее время должны закончить. — Хорошо, — кивнул Реваев, — как только будут результаты, сразу мне доложите. А сейчас все свободны. — Юрий Дмитриевич, вопрос один есть, — хотел было задержаться Куранов, но полковник вяло махнул рукой: — Идите, Сергей Михайлович, идите. Успеем еще пообщаться. Майор удивленно пожал плечами, но не стал спорить и вышел из кабинета вслед за остальными. Когда дверь за ним захлопнулась, Реваев тяжело сполз в кресло и протянул руку к стоящей на приставном столике бутылке с водой. Запив таблетку, он закрыл глаза и неподвижно замер. Когда через полчаса Крылова, постучав и не дождавшись ответа, приоткрыла дверь кабинета, Юрий Дмитриевич все так же неподвижно сидел в своем кресле. Виктория уже успела подумать, что полковник спит, когда Реваев приоткрыл глаза и посмотрел на нее. — Юрий Дмитриевич, у вас все хорошо? — осторожно спросила Крылова, приоткрыв дверь чуть шире, но все еще не решаясь войти в кабинет. — Ты где-то встречала людей, у которых все хорошо? — Реваев чуть заметно улыбнулся. — Что в дверях застыла? Заходи, раз пришла. Есть новости? — Есть. — Виктория наконец вошла и прикрыла за собой дверь. — Есть совпадение по машине. — Она присела на краешек стула и торопливо добавила: — Только там номера чужие, с другой машины. — Ты давай уж рассказывай подробно. Какая машина, что за номера? — Рассказываю, — кивнула Крылова, — отсмотрели записи с камер торгового центра, в котором вчера была Беглова, выписали номера всех машин, которые проезжали перед камерами в этот промежуток времени. Потом то же самое по камерам на выезде из города. Почти сразу нашли совпадение. Примерно через пятнадцать минут после похищения из города в сторону Брянска выехал автомобиль «мицубиси-аутлендер» серого цвета. Эта же машина останавливалась у магазина и отъехала от него сразу за внедорожником Бегловой. Ну и наконец, девять дней назад этот «аутлендер» проезжал мимо ворот дома Бегловых сразу же после того, как хозяйка вернулась домой. Судя по всему, он проехал еще немного по улице и развернулся, так как через две минуты он уже двигался в обратном направлении. Номера, правда, были другие, не те, что в день похищения. — А почему вы тогда так уверены, что это была одна и та же машина? — Да потому что оба раза на ней были чужие номера. Только на прошлой неделе он скрутил номера с «приоры», а вчера с «тойоты-короллы». Вот посмотрите, я сделала распечатку. — Виктория положила на стол несколько листов с черно-белыми фотографиями. — Лицо водителя нигде увидеть не удалось, но хоть что-то у нас есть. — Хоть что-то, это ты верно заметила, — вздохнул Реваев, — только это «хоть что-то» нам почти ничего не дает. — Он придвинул к себе фотографии и несколько мгновений разглядывал нечеткие снимки. — Ну что же, будем искать высокого мужчину на сером «аутлендере». Интересно, сколько их у нас в стране, ты не в курсе? — Про высоких мужчин ничего не скажу, — усмехнулась Крылова, а вот «аутлендеров» только в прошлом году двадцать четыре тысячи было продано и шестнадцать в позапрошлом. Я в Интернете статистику посмотрела. — Статистика — это хорошо, — кивнул Реваев, — это замечательно. Вот только уж больно цифры большие, надорвемся лопатить. А еще ведь с уволенными разбираться надо. Там вообще непонятно, что будет, и, кому поручить, не знаю, ты ведь не хочешь возиться. — Юрий Дмитриевич, — попыталась возразить Крылова, но Реваев не останавливался: — Конечно, не хочешь, кто же захочет сидеть и во всем этом ковыряться. — Ну Юрий Дмитриевич! — Все же хотят шашки наголо и, как Чапаев, вперед, крушить врага. Верно я говорю, Вика? — Юрий Дмитриевич, ну простите меня, — жалобно попросила Виктория, — мне самой стыдно. — Я бы тоже не против шашкой махнуть, размяться на старости лет. Вот только кто решать будет, куда скакать надо? Где этот перёд? Ты не в курсе? Я вот пока не знаю, буду думать. И тебе советую. Я понимаю, что хочется, как ты говоришь, действовать, но сначала надо как следует подумать, запомни это. Даже если кажется, что времени уже нет, все равно сначала надо думать, а уже потом действовать. Этим, кстати, следователи от оперов отличаются, — тем, что вначале думают. Только Георгию не говори об этом. — Реваев улыбнулся. — Ну это я шучу, конечно, не так уж сильно мы отличаемся. — Юрий Дмитриевич, вы на меня не сердитесь? — спросила Виктория, пристально глядя Реваеву в глаза, тот усмехнулся: — Ну детский сад какой-то! Не сержусь, успокойся. Кстати, времени уже сколько? — Полковник взглянул на часы. — К полуночи дело. Давай-ка ты двигай в гостиницу, отдохни. Если кто еще здесь остался, тоже забирай, машина внизу должна стоять, увезет вас. — А вы, Юрий Дмитриевич? Вы отдыхать не собираетесь? — Да и я скоро поеду, посижу еще полчасика и поеду. — Реваев махнул рукой, указав Крыловой на дверь. — Всё, спать! Всем спать! Стоя в тесном холле гостиницы, Вика и Мясоедов ждали, когда образовавшаяся у стойки администратора очередь разойдется по своим номерам.