— Внимание, сброс! Все пошли. — Каким-то образом полицейский ухитрялся удерживать в руках не только свой автомат и пистолет Крыловой, но и мобильник. — Держите, на предохранитель я поставил, — вернул он Виктории ее «Макаров» и метнулся к двери. Похожим на небольшую трубочку ключом он быстро отпер дверь вагона и застыл в нерешительности. Только сейчас Крылова заметила, что поезд постепенно замедляет ход. На самом деле машинист начал сбрасывать скорость, как только Крылова вышла из вагона в тамбур. Дежуривший в коридоре оперативник сразу связался с начальником поезда, а тот уже дал команду машинисту снизить скорость до тридцати километров в час, но постепенно, не производя экстренного торможения. — Ну, я пошел. — Оперативник быстро перекрестился и исчез из поля зрения Крыловой. Она бросилась к распахнутой двери и, высунувшись из вагона, начала вглядываться в убегающую вдаль насыпь. По ней, сильно хромая, бежал человек с автоматом, а еще дальше, метрах в пятидесяти от него, бежал другой мужчина. Кто это был — преступник, а быть может, второй боец из группы Фишмана, — Крылова разглядеть не могла. Сразу несколько групп захвата устремились к месту передачи денег, однако, как и предполагал похититель, пробиться к нему через густые заросли оказалось совсем непросто. Предусмотрительный Карнаухов, имеющий налаженные связи в самых разнообразных ведомствах, запросил поддержку у Министерства обороны, и теперь над лесом на высоте более километра описывал гигантские круги оснащенный тепловизором беспилотный аппарат, управляемый оператором из стоящего на обочине шоссе микроавтобуса. Сидя у монитора, оператор плавно поворачивал джойстик, заставляя беспилотник совершать нужные ему маневры. — Вот пятнышки видите, — ткнул он пальцем в монитор, привлекая внимание сидевшего рядом Куранова, — это та группа, которая с шоссе пробивается. Глядите, пятна все ярче становятся, потеют парни. — Они таким темпом туда еще полчаса ползти будут, — нахмурился майор, — а то и дольше. — Похоже на то, — согласился оператор, — зато вот эти трое уже через минуту на месте будут. Три ярких пятна быстро продвигались вдоль железнодорожного полотна. Эти пятна были значительно ярче, чем те точки, которыми отображались фигурки пеших бойцов группы захвата, да и двигались они значительно быстрее. — С мотоциклами это вы хорошо придумали, они и в лесу шустрить могут, — похвалил оператор и удивленно уставился на экран. Одно из стремительно перемещавшихся ярких пятен неожиданно остановилось, затем замерло еще одно. — А это что такое? Давайте посмотрим. — Он переключил камеру на обычный режим видеонаблюдения и приблизил картинку. Мясоедов уже прилично, на пару сотен метров, отстал от несущихся перед ним Фишмана и Игоря Дунаева — еще одного мотоциклиста из их группы. За последние полчаса его изрядно растрясло. На этом участке железная дорога ушла в сторону от шоссе, и, чтобы не потерять поезд, им пришлось ехать вдоль железнодорожной насыпи. Если первые несколько километров им повезло, и три мотоцикла мчались, поднимая пыль по накатанному проселку, то затем не стало и его. Выручало лишь то, что траву вдоль насыпи регулярно выкашивали, заодно срезая всю молодую кустарниковую поросль. Это давало возможность ехать вдоль железной дороги, но не спасало от ужасной тряски и риска слететь с мотоцикла после столкновения с особо внушительной кочкой. Похоже, именно это и произошло с ехавшим первым Дунаевым. В свое время профессионально занимавшийся мотокроссом, из всех троих он чувствовал себя наиболее уверенно и поэтому с самого начала возглавлял маленький пелотон. Когда две минуты назад поступил сигнал о том, что деньги сброшены, он постарался развить максимально возможную, с учетом отсутствия дороги как таковой, скорость. Мотор радостно взревел, словно почуявший добычу хищник, и черная «Хонда» устремилась вперед, оставляя позади своих спутников. Дунаев чувствовал нарастающее напряжение. Еще минута — и он будет на месте сброса, и кто знает, как дальше будут развиваться события. Неожиданно мотоцикл врезался в невидимую стену. Переднее колесо «Хонды» зарылось в землю, а зад мощно подбросило вверх. Дунаев почувствовал, как мощная, неумолимая сила вырывает его из седла и швыряет вперед с той самой скоростью, с которой он мгновение назад ехал на мотоцикле. Он не успел ни насладиться ощущением полета, ни испугаться его. Пролетев чуть больше десяти метров, Игорь с силой ударился о землю, несколько раз перевернулся и замер. Фишман с трудом успел притормозить перед натянутым тросом и бегом бросился к своему бойцу. Когда он подбежал, Дунаев лежал неподвижно, однако из-под шлема доносились чуть слышные стоны. «Значит, живой». Фишман приподнял тонированное забрало на шлеме. — Командир, я жив, — попытался улыбнуться Игорь, — похоже, плечо вывихнул, а так ничего вроде. — Ну что за осень такая, — покачал головой Лёня, — чуть что, у всех сразу плечо вывернуто. Может, это заразно? Ладно, лежи, отдыхай пока. А мы попробуем еще покататься. Может, догоним этого умника. — Привет ему от меня передайте, — слабо махнул уцелевшей рукой Дунаев. Когда Фишман вернулся к мотоциклу, Мясоедов уже нашел место, где трос был закреплен на растяжке к стволу дерева, и теперь откручивал струбцину. — Парень основательно подготовился, начинаю даже его уважать. — Ага, — Фишман с силой ударил сам себя кулаком правой руки в левую ладонь, — мне с ним тоже поболтать хочется. Погнали! — Ну погнали так погнали. — Жора кряхтя забрался на мотоцикл. — Ты только вперед посматривай. А то ведь если я так из седла вылечу, то зашибу тебя в полете. Стопудово зашибу. — Поехали, стопудовый ты наш. — Фишман крутанул рукоятку, и его мотоцикл сорвался с места. До точки сброса оставалось всего несколько сотен метров, и мощные мотоциклы одолели это расстояние меньше чем за минуту. Фишман прибавил газу, и его БМВ, ревя мотором, влетел прямо на насыпь. Из кустов на другой стороне от железной дороги показалась темная фигура. Фишман всмотрелся в появившегося из леса человека и направил мотоцикл прямо к нему. — Сюда он рванул, в эту сторону! — крикнул один из спрыгнувших с поезда оперативников, — только куда точно, неясно. Мы с Мишкой посмотрели, следов не видно. Чего делать-то будем? — Кататься, — зло бросил Фишман, обернулся к подъехавшему Мясоедову: — Давай ты правее, я здесь попробую. Может, на кого наткнемся. — Правее так правее, — пожал плечами Жора и направил «Хонду» по уводящей в заросли еле заметной тропинке. Он первым наткнулся на след, оставленный похитителем. Мотоцикл внезапно вильнул и начал заваливаться на бок. На счастье Мясоедова, густо разросшиеся кусты орешника погасили скорость. Кое-как встав на ноги, он стащил с себя шлем и покрутил головой из стороны в сторону, разминая чуть не вывернутую шею, затем наклонился к мотоциклу. Оба колеса его были спущены, в каждом из них были видны довольно крупные неровные разрывы. Сплюнув, Жора от души выругался и двинулся обратно по тропе. Сделав несколько шагов, он присел на корточки и удивленно присвистнул. Поперек тропинки, тщательно присыпанная опавшей листвой, лежала металлическая пластина с торчащими из нее острыми зубцами. Чем-то конструкция напоминала обычные садовые грабли, только металл, из которого она была изготовлена, был более прочным, а зубцы гораздо острее. — Угадал ты, Лёнечка, — с досадой пробормотал Жора, — «на что-нибудь наткнемся»… как в воду глядел, провидец хренов. Когда он, с трудом толкая нехотя катящийся на пробитых колесах мотоцикл, выбрался из леса, то сразу услышал еще далекий, но с каждой секундой приближающийся рокот вертолетных винтов. Описав широкую дугу, появившийся из-за деревьев бело-синий МИ-8 начал снижаться и приземлился метрах в трехстах от Мясоедова, там, где лес дальше отступал от железнодорожного полотна. Лопасти вертолета все еще вращались с бешеной скоростью, когда на землю выпрыгнули две сразу оскалившиеся овчарки в сопровождении кинологов. — О, собачки, — из зарослей вышел Фишман. Жора мельком взглянул на колеса его БМВ. — Что, на грабельки наскочил? — ласково поинтересовался он у приятеля. В ответ Фишман выдал порцию отборной брани. — Давай, давай, может, полегчает, я-то еще в лесу пар выпустил. — И что, полегчало? — Фишман поставил мотоцикл на подножку и уселся прямо на траву. — Да знаешь, не очень, — Жора сел рядом, — может, конечно, собачки чего и унюхают, но мне почему-то кажется, что этот парень нас сделал. — Ни фига, — Леня мрачно покачал головой, — ни фига не кажется. Все так и есть. Он нас сделал, капитально сделал. Подбежавшая первой овчарка замерла в паре метров от них и угрожающе зарычала. — Убери своего Бобика, пока я его не пристрелил! — раздраженно рявкнул Жора подоспевшему вслед за собакой кинологу и резко дернул ногой, словно намереваясь пнуть собаку. Овчарка метнулась в сторону, а затем прижалась к земле, готовясь прыгнуть на посмевшего бросить ей вызов человека. — Лайма, фу! Сидеть. — В последний момент кинолог остановил готовящуюся к атаке подопечную. — А вы чего, сороконожки, я не пойму? Чего ногами дрыгаете? — Он угрюмо уставился на сидящих на траве полицейских. — Если лишние имеются, Лайма вам быстро проблему решит. — Ну наконец-то прибыл хоть кто-то, кто решит все наши проблемы, — философски заметил Фишман. — Нет, друг, есть одна проблема, которую нам надо решать самим, — мрачно отозвался Мясоедов. — Это какую? — У нас есть три сломанных мотоцикла, а эвакуатор вряд ли сможет припарковаться где-нибудь ближе, чем за десять километров отсюда. — Придется толкать, — вздохнул Лёня и, чуть подумав, добавил: — Поганый сегодня денек вышел. Ответить Мясоедову было нечего. Оператор напряженно всматривался в изображение на мониторе, затем откинулся на спинку сиденья и полез в карман за сигаретами. — Ваших людей я вижу хорошо, собак еще лучше. А больше, если честно, там никого не видно. — Он повернулся к Куранову и протянул ему сигареты: — Будете? — Нет, — поморщился тот, — я уже и так дневную норму пыхнул. Больше не лезет. Как так может вообще быть? — Да запросто. Сейчас день, солнце светит, кроны деревьев нагреваются. Представляете, какая засветка идет? Мы в тепловом режиме только головы ваших людей и видим, потому что им жарко. А если преступник надел, к примеру, шляпу, перчатки, то его тепловизор и не возьмет. Зимой, да, запросто, а сейчас никак. — Он что, по-вашему, из леса пешком выбирается? — возмутился Сергей Михайлович. — Почему же его тогда собаки взять не могут? — Ну а я откуда знаю, — равнодушно пожал плечами военный, — мое дело вам кино показать. А вы следователи, вот и разбирайтесь. Если бы он на мотоцикле или на квадрике был, мы бы его мигом засекли, это я вам точно говорю, там от мотора такое тепло, его сразу видно. Кто его знает, может, у вас спортсмен какой-нибудь, марафонец. Вот и бегает себе по лесу. — Бегает, — вздохнул Куранов, — и не потеет. Выехав на окраину дачного поселка, велосипедист свернул в сторону примыкающего к нему и вытянутого широким полукругом пруда. Несмотря на старания окрестных дачников и заросли камышей, из года в год разрастающиеся все сильнее, рыба в нем все еще водилась. Судя по всему, мужчина на велосипеде это прекрасно знал, о чем свидетельствовали две привязанные к раме складные удочки и пакет, в котором, судя по очертаниям, находился ящик для рыбы. Когда велосипед подпрыгивал на неровной грунтовке, ящик с глухим стуком бился о раму, однако мужчину это не очень беспокоило. Проехав вдоль берега пруда, он почему-то не остановился, а продолжил равномерно и достаточно энергично работать педалями, постепенно удаляясь в сторону проходившей примерно в двух километрах от поселка дороги, по которой, если поехать влево, можно было добраться до Переславля-Залесского. На одном из неприметных, заканчивающихся тупиком съездов мужчину ждала машина. Загрузив велосипед, удочки и пакет, мужчина уселся за руль. Выехав на дорогу, он повернул вправо, в сторону города с не менее красивым и длинным названием Юрьев-Польский. — В общем, вы все дружно облажались, — подытожил генерал Карнаухов, правильным подбором местоимения предусмотрительно исключив себя из числа облажавшихся. — Ну, можно и так сказать, — отозвался Мясоедов, наименее трепетно из всех присутствующих относившийся к высокому званию и должности Ильи Валерьевича. — Можно сказать, а можно не говорить, верно? — нахмурился Карнаухов. — Это что за ответ такой вообще, майор? — Так точно, товарищ генерал-майор, — оглушительно гаркнул Мясоедов, — облажались по полной! — Ну вот, — сразу подобрел Карнаухов, — умение признавать свои ошибки — важная составляющая работы следственных органов. «Признавать и перекладывать их на других», — подумал Жора, но озвучивать свою мысль не стал. — Ну ладно, вы никого не поймали, ну а собаки? — продолжил допытываться Карнаухов. — У них какие проблемы, что говорят? — Собаки? Да ничего они не говорят, — пробормотал Мясоедов, — чуть не сожрали меня, да и только. — Кинологи, майор, — вздохнул генерал, — кинологи. Они что говорят, почему собаки след не взяли? — Они говорят, что следов слишком много было. Он там, наверно, с самого утра был, истоптал все, что только можно. Вот овчарки кругами час и бегали, а потом вообще сели, может, жрать захотели, не знаю. — Вам всем только жрать. — Илья Валерьевич с досадой бросил на стол карандаш, который до этого держал в руке. — Мы вообще, кстати, в тот день не жрали, — буркнул Жора, — мы вон с Фишманом три часа потом мотоциклы оттуда вытягивали. — А ты чего хотел, майор? Чтоб мы за вами грузовой вертолет прислали? — возмутился Карнаухов. — Не жирно будет? — Собаки так на вертолете улетели, а от них тоже никакой пользы не было, — продолжил было препираться с начальством Мясоедов, но получил ощутимый тычок в бок от Фишмана. — Теперь насчет вас, майор. — Карнаухов наконец взглянул на сидевшего все время молча Куранова. — Все, что вы здесь могли сделать, будем считать, вы сделали. Возвращайтесь к себе, у вас там, как я знаю, своих дел хватает. Если преступник нас не обманет, завтра будем ждать, что ребенок объявится. Я так думаю, что это случится где-то у вас под боком. Связь держите с капитаном Крыловой, если будут какие новости, докладывайте ей незамедлительно. Вам ясно?