Глава 13 Забава Путятишна Он снова парил над землёй и никак не мог поверить в то, что это не сон. Но всё же, чтобы не трогать своих, загодя спустился на землю и остаток пути прошёл пешком. Меч Молния слушался его и не требовал пока новых жертв. Добрыня спрятал его в ножны. Он уже твёрдо решил, что будет скрывать от товарищей силу своего оружия, ведь сила эта нечистая, чародейская. Нельзя позволить, чтобы сына Никиты обвинили в колдовстве. — Гляди-как, — послышался радостный голос Гаврюши, завидевшего своего воеводу, — живой, лишь немного помятый. — Где Змей Горыныч? — спросил Кирилл. — Он нас больше не побеспокоит, — отвечал Добрыня. — Ты убил его? — Нет, я одолел его, но я сохранил Змею жизнь. — Если это правда, братец, то иначе как безумцем я тебя назвать не могу. — Мы пришли сюда не за головой Змея, а за головой Ростислава. Мы её получили. Мы пришли за Забавой Путятишной. Змей согласился её отдать взамен на обещание сохранить ему жизнь. Теперь наш путь лежит на Сорочинскую гору. — И где находится эта гора? — Айрат, сын Змей, знает, он и покажет нам дорогу. Айрат не стал отпираться. Но богатыри отправились не сразу. Когда меч был спрятан в ножны, Добрыня снова почувствовал боль, как чувствует её обычный человек. Он был ранен. Когда он снял кольчугу, то увидел на правом плече след от сильного ожога. Кольчуга срослась с кожей, с мясом, и потому рубцы ожога теперь повторяли форму кольчуги. Так же ожог был на правой стороне головы. Волосы здесь почти все сгорели, кожа был красной и сморщившейся, как и ухо, больше похожее теперь на ухо мыши. Небольшой ожог остался и на правой щеке. Вместе с тем, была рваная рана на бедре, которая причиняла боль при ходьбе. Нужно было обработать раны и привести себя в порядок. — Серьёзно тебя Змей потрепал, — говорил Кирилл. — Ты ещё его не видел, — отшучивался Добрыня. — Как он? — с тревогой вдруг спросил Айрат. — Твой отец жив, — отвечал богатырь, — но обессилел и не скоро сможет снова обратиться в зверя. — Мы все считали его непобедимым. Не было на свете существа более могущественного. Он побеждал сильнейших колдунов и упырей. Змей Горыныч в одиночку сражался против целых армий. И теперь ты, обычный человек, взял над ним верх? — А кто сказал, что я обычный? — прищурился Добрыня, — я племянник богатыря Василия Буслаева, новгородский боярин и христианский богатырь. С Божьей помощью можно любую напасть одолеть. — Если только с помощью бога…. — задумчиво произнёс Айрат. Было видно, что в голове старшего сына Змея никак не укладывается тот факт, что его могучий отец был повержен рукой человека. Добрыня меж тем подлатал раны, замотал тканью ожоги и стал собираться в дорогу. Ночь новгородцы провели в чистом поле. Гаврюша всё рассказывал своему воеводе, чем они занимались, пока его не было. Оказывается, многие испугались Змея Горыныча и разбежались, кто куда, но, когда поняли, что за ними не гонятся, вернулись. Многие были ранены и до смерти напуганы, но решили никуда не уходить и дожидаться возвращения своего воеводы. В душе никто уже и не чаял увидеть Добрыню, Змей унёс его высоко в небо. Тут и сам Добрыня призадумался. Действительно, у него не было никаких шансов выжить, он упал бы с огромной, невообразимой высоты и разбился бы насмерть. Но он выжил, он одолел самого Змея Горыныча! Гаврюша, очевидно, всё добивался, чтобы Добрыня рассказал ему подробности своего поединка со Змеем, но воевода ничего ему не поведал. Он и сам-то до конца не верил в то, что произошло. Лишь после крепкого сна и утреннего пробуждения стало приходить понимание того, что теперь всё уже никогда не будет прежним. Добрыня старался об этом не думать и занимал свою голову мыслями о Сорочинской горе. Путь был долгим, да и корм для лошадей заканчивался. На одной траве кони далеко бы не уехали. К тому же, дело было глубокой осенью. Добрыня ехал на коне и всё думал о мировом океане. Вот бы ещё раз так воспарить над землёй, увидеть весь мир, как на ладони, окружённый водой. Нужно лишь уличить момент, когда никто не будет видеть…. Но он был воеводой целого войска, сотни взоров были направлены на него, уйти незаметно не представлялось возможным. И рассказать об этом огромном море тоже никому было нельзя. И тогда грудь надрывалась от тоски. Лучше уж и не знать такого могущества, чем испытать его однажды и не иметь возможности повторить. Прошло ещё два дня пути, прежде чем богатыри достигли желанной цели. Огромный холм, покрытый зеленью, деревьями и массивными валунами. Было видно, что здесь хорошо поработала рука человека. Края холма были искусственно обрублены так, чтобы они были крутыми. Лишь с одного места можно было заехать на Сорочинскую гору по пологому склону. В теле горы было сделано много пещер, но все они заросли кустарником, что говорило о том, что в них давно уже никто не живёт. Но одна пещера на самой вершине выглядела ухоженной и обитаемой. Именно туда отправились две дюжины витязей, в то время как остальные остались ждать у подножия горы. Добрыня держал руку на эфесе меча и молился о том, чтобы ему не пришлось использовать при новгородцах чародейское оружие. До вершины путники добрались без приключений и даже подумали, что здесь никого нет. Но когда они подошли совсем близко, то увидели в пещере человеческую фигуру. — Эй, кто здесь? Выходи! — крикнул Добрыня, — мы пришли из Новгорода за Забавой Путятишной. — Фигура зашевелилась, и все увидели, как из пещеры на солнце вышел клыкастый упырь с топором в руке. — Ты ещё кто такой? — удивился Добрыня. — Вы на Сорочинской горе, — промолвил кровосос, — это собственность Змея Горыныча. Меня он оставил сторожить гору и его жену — Забаву, пока он не вернётся. — Он не вернётся, — уверенно отвечал богатырь, слезая с коня, — я подрезал ему крылья, и он отдал мне Забаву. — Неправда, — послышался вдруг тревожный женский голос, и из пещеры выбралась совсем юная голубоглазая красавица. Все мужчины тут же обратили внимание на тонкую, как тростинка, талию, на красивую фигуру в длинном бежевом платье. Забава была хороша собой, особенно сейчас, с распущенными волосами и взволнованная. — Ратмир любит меня, — уверенно молвила девушка, — он меня никому не отдаст. Такого богатыри явно не ожидали и даже растерялись. Забава действительно была влюблена в Змея Горыныча. Впрочем, Добрыня уже видел его обаяние. Змей Горыныч имел множество жён и детей, наверняка, он был отменным, нежным любовником. — Твой дядя — Ярослава послал нас за тобой, — солгал Добрыня, — пойдём, Забава, пора возвращаться домой. — Я жена Змея Горыныча, — отшатнулась назад девушка, — и всё это время я жила с ним, как жена с мужем. Теперь я не смогу стать ничьей женой. Меня ни с кем не обвенчают. — Это меня не касается, — наступал Добрыня. — Курсорий, не пускай их ко мне! — приказала девушка упырю, и кровосос стал в боевую позу. — Ну зачем? — промолвил Добрыня. Не успел он это сказать, как упырь с невероятной скоростью набросился на него с топором. Богатырь едва успел отскочить в сторону, чтобы не попасть под удар. Упырь был быстрее ветра. Кони встревожились, встали на дыбы. Добрыня достал меч-кладенец. Тут же его скорость и сила в разы увеличились, и он стал успевать за упырём, отражая удар за ударом. В конце концов Добрыня с силой рубанул и рассёк врага от пояса до плеча. Упырь попятился назад, рана в миг закровоточила. Для человека подобное ранение было бы смертельным, но для этого кровососа оно оказалось пустяковым, было видно, что он может ещё долго сражаться. Но вместо этого упырь предпочёл убежать в ближайшую пещеру и скрыться там от врагов. — Ну ты даёшь, брат, — удивлённо молвил Кирилл, — это было так быстро, что мы даже не видели вашего оружия. А меж тем Забава разрыдалась горькими слезами. — Неужели вы никогда никого не любили? — прокричала она, и у богатырей сжались сердца от этих слов. Проклятый Змей Горыныч не заслуживал такой любви, хотя, как это чаще всего бывает в жизни, самая искренняя и преданная любовь настигает как раз того, кто её не заслуживает и не может оценить. Добрыне же пришлось силой схватить Забаву и усадить на коня. — Он не мог меня бросить! — твердила девушка, — он не мог! Он прилетит за мной, он заберёт меня! Спасайтесь, богатыри, пока можете, я не желаю вам зла. Складывалось впечатление, что она говорит о каком-то ангеле, в то время как Змею Горынычу больше подходила роль дьявола. — Я заключил с ним соглашение, — молвил Добрыня, — он отдаёт мне тебя, а я сохраняю ему жизнь. Ты бы хотела, чтобы я убил его? — Ты всего лишь человек, — презрительно бросила ему в лицо Забава, — ты никогда бы не справился со Змеем Горынычем. Добрыня лишь улыбнулся её словам и снова вспомнил бескрайний океан, белые облака, снежные вершины гор. Но нельзя было об этом сейчас рассказывать, нельзя. По мере приближения к Новгороду Забава всё больше понимала, что за ней никто не прилетит. От этого дочь Путяты всю дорогу была печальна, а вскоре ей и вовсе сделалось плохо, частые приступы тошноты не давали покоя. Страшная догадка тогда закралась в голову Добрыне и многим другим витязям. Меж тем богатыри уже приближались к Змейгороду и отправили в город гонцов. Требование было лишь одно: заплатить немалый выкуп за свободу пленных. Змейгород согласился и выплатил всю сумму целиком и сразу. Богатыри пожалели, что не попросили больше, город Змея был невероятно богат. — Ну что, Айрат, — промолвил Добрыня, — видимо, теперь вам совсем худо придётся без отца и без Ростислава. — Тебе с твоим мечом придётся ещё хуже, — отвечал сын Змея, сразу после чего отправился в город. Он всё понял, он догадался. Соблазн использовать чары меча с каждым днём становился всё сильнее, но богатырь держался, не поддавался на искушение. До дома верные сыны Новгорода добрались уже богачами. Людинские мужички набили карманы серебром и золотом и теперь воздавали хвалу своему мудрому вождю и воеводе. Богатыри уважали Добрыню за то, что он одолел Змей Горыныча, а бояре за то, что он спас девушку знатных кровей. Словом, все остались довольны таким воеводой, кроме спасённой Забавы. Она совсем не была благодарна своим спасителям и всю дорогу тосковала по своему похитителю. Но вот, наконец, показались и деревянные постройки Новгорода. Добрыня первым делом отправился в храм отдать часть добычи церкви. Вместе с ним поехал и Кирилл. Софийский собор был чуть ли не единственным каменным зданием в городе и точно самым высоким зданием. Он напоминал собой огромный дворец, и, казалось, обитатели его должны ходить в золоте. Но это были простые бородатые мужчины в рясах. Один седобородый сутулый священник вышел встречать гостей, которые стояли посреди просторного зала. — Господь всемогущий! — молвил радостный епископ, — вернулись. — Да, владыка, — отвечал Кирилл, — и не с пустыми руками. — Ай да молодцы, бояре. Стало быть, нет больше Ростислава? А Забаву Путятишну вернули? А Змея Горыныча встретили? Добрыня по порядку рассказал епископу о своих приключениях, опустив лишь то, о чём твёрдо решил никому не говорить. Епископ внимательно всё выслушал, пожалел о том, что Змею Горынычу сохранили жизнь, но сильно не порицал за это. Добрыня всё хотел сказать, что намерен покаяться и рассказать кое-что ещё наедине, но при брате не стал. Кирилл явно бы что-то заподозрил. И так последние слова Айрата многих заставили задуматься. — Что ж, богатыри, — уселся на лавку епископ, — вы большое дело сделали. С такими подвигами вам бы ехать в Киев, но в Киеве теперь не спокойно. — Киев на нас скоро войной пойдёт, — произнёс Добрыня, — князь Владимир, наконец-то, поставит Ярослава на место. — Да нет, не поставит, — тяжело вздохнул епископ, — нет больше князя Владимира. — Как нет? — Вот так, скончался. И не совсем старый ещё был. Ещё летом дух испустил, когда вы в поход уходили. А в конце лета до нас весть дошла, пришло письмо Ярославу от сестры его. — И кто же теперь будет киевским князем? — спросил Кирилл. — А вот это, бояре, вопрос интересный. Старший сын Владимира — Святополк, прибрал всю власть к рукам. Но он переступил через кровь своего брата — князя Бориса, благодетеля церкви и добрейшего человека, к тому же святой крови. В жилах Бориса текла кровь святейшего ромейского императора, помазанника Божьего на земле, и старший брат убил Бориса. Нет, Святополк — это не князь, а сущий изверг. — Ярослав не лучше, — вымолвил Добрыня. — У тебя, Добрыня, просто личная обида на князя Ярослава. Но власть Святополка не признал сам богатырский воевода в Киеве — Илья Муромец. — Как это не признал? — А так, сказал: не буду служить братоубийце. И ушёл из Киева. Теперь нет у нас богатырского воеводы. — А что митрополит? — А что митрополит? Он митрополит киевский, он должен быть в Киеве. Но Святополк совсем озверел, многих священников казнил, даже высокого сана. Митрополит пишет мне, что сейчас Святополк уехал в Польшу, а в городе зреет бунт против князя, не хочет народ видеть его своим правителем. — Значит, будет война, — смекнул Добрыня, — брат на брата. Наш Ярослав против их Святополка. Два бешенных пса вцепятся друг другу в глотки, а мы посмотрим, кто победит. — Если победит Святополк, милости от него не жди, — даже разгневался и поднялся на ноги епископ. — Ярослав погубил моего отца и много достойных новгородских бояр. — Князь хочет примириться с вами. Он шлёт к вам гонцов, просит прощения и предлагает дружбу. Несколько раз уже слал, но пока бояре его дружбы не принимают. Ярослав обещает выплатить виру за всех убитых. — Ишь ты, какой щедрый, откупиться хочет? Хочет, чтобы после всего, что было, мы шли воевать за него против Святополка?