И она страстно поцеловала меня в губы. Был прохладный поздний питерский вечер. У входа в Московский вокзал меня ждал одинокий Фай. У нас было выкуплено купе ночного поезда до Москвы. – Артем отказался ехать. Сказал, что лучше это время проведет с Лерой. – Молодец! Мужик! – Где эта кобыла? – Фай нервно посмотрел на новенькие дорогие часы. – Ты зачем так о девушке, которая тебя любит? – Кто? Ксюха? Босс, ну ты чего, опять за свое? – Дурак ты, Фай! Слепой дурак. – Рано мне еще о семье думать. – Тебе рано, а Ксюше? Вы же с ней одногодки? Ну, вот. Двадцать лет девчонке. А ты не мычишь, не телишься. – Если ей так хочется замуж – пусть выходит. – И выйдет. Потом ты вспомнишь наш разговор, да поздно будет. Чего бубнишь? Только представь, что Ксюша вышла за другого, и ее нет с тобой рядом. – Куда она денется? – Будет жить своей жизнью, в которой тебе места уже не будет. А вот где ты найдешь такую? Красавица, умница, да еще готова жизнь за тебя отдать. Парень задумался. В это время из дверей вокзала выскользнула фигура человека в плаще и в кепке с козырьком, надвинутым на глаза по самое «не могу». Но кепка не прикрывала большой нос, украшенный шрамом. Он быстро юркнул мимо нас. Тем не менее, я мельком успел заглянуть под козырек. Лицо мне показалось знакомым. Но когда я посмотрел вслед уходящему, то аж подпрыгнул на месте. В руке он нес точно такой же саквояж, как тот, что свалился на нас с Варей в «Парке авиаторов». – Фай, это он! – Кто? – Вот мужик в плаще и кепке с ридикюлем в руках. – Ну? И чего? – Это Хамхоев! Или как там его? Фарух! Помнишь, человек с фотографии в бандитском паспорте. Главарь банды. – Точно? – Да точно! Точно! Я его успел рассмотреть. – Вот, гад! Живее всех живых. Не вбили мы в тебя осиновый кол по запарке. – Пошли за ним, – потянул я товарища. – А чемпионат? Мы не едем? – Успеем. Еще целых два дня впереди. Видел, что у него в руках? – Портфель… – Что ты тупишь? Там поди новые взрыватели. – Вот уроды, – прорычал Фай, словно заведенный с пол оборота мотоцикл. Мы почти догнали главаря бармалеев, но я удержал товарища: – Здесь нельзя его брать. Народу много. Территория вокруг Московского вокзала была необычайно многолюдной. Это и понятно, через два дня открытие мундиаля. Вдобавок, многочисленные рабочие в страшном аврале заканчивали укладку асфальта и тротуарной плитки, огородив все нормальные пути-дороги. Народ, чертыхаясь, прыгал через рытвины и нырял в человеческий водоворот, созданный металлическими строительными ограждениями. Мы чуть отстали, но не выпускали Хамхоева из виду. Тот быстро перебежал Лиговский проспект на мигающий сигнал светофора и ловко юркнул в ближайшее такси. Мы проделали тоже самое, едва увернувшись от стартовавшего потока машин. – Шеф! – крикнул я водителю. – Не упустишь вот это такси – белый Хендай – заплачу втройне! – Понял, командир, – водитель дал газу и наше такси тут же нырнуло в поток машин, перестраиваясь из ряда в ряд: – От меня не уйдет. А в чем дело, мужики? – Пассажир этого такси выхватил у меня портфель из рук, когда я остановился на пешеходном переходе, – без промедления и очень уверенно соврал я. – Вижу, что вы скачете по зебре на красный свет. Думаю, что такое? Теперь понятно. Догоним. Жаль, что это не наше такси, а то бы я через диспетчера с водителем связался. – Не надо. Мы его, когда он из машины выйдет, возьмем. Так проще и безопасней. – Босс, – обратился ко мне Фай вполголоса, – я все время хотел тебя спросить. – О чем? – О важном. – Спрашивай. Сейчас самое время. Больше-то некогда было. – Ну, ладно тебе, – обиделся парень. – Хорошо, спрашивай, раз приперло. – Вот ты называешь этот портфель то саквояжем, то ридикюлем. – Ну? – Как правильно? Это ридикюль? – Придется открыть тебе глаза на многое. Я сделал паузу. – Босс, не томи! – Я сам не знаю! – Чего? – Чем ридикюль от саквояжа отличается. – Странно. Я думал, что ты все знаешь. – С чего ты взял? – Ты же автор 22-х томной энциклопедии. – Это не энциклопедия. Это цитатник – «Сборник собственных перлов». Погоня была непростой. Такси Хамхоева постоянно проскакивало на мигающий сигнал светофора. Наш водитель мужественно проделывал то же самое. Не знаю, как и почему, но Фарух явно заметил наше присутствие на хвосте его автомобиля. Понятия не имею, чем он стимулировал водителя, деньгами или угрозами – но его такси стремилось сделать все, чтобы оторваться от нас. Промчавшись по пустынной части Лиговского проспекта до кольца на Московских воротах, его машина так и не смогла обрубить наш хвост. Оторопелый гаишник, мимо которого мы с визгом шин промчались по кольцу, только потер палочкой голову под фуражкой. – Свисток наверно проглотил. У меня при въезде на кольцо на спидометре сто двадцать было, – хохотнул наш водитель. – Придется накинуть пять тысяч. На уплату штрафа. – Договорились, – я протянул водителю две пятитысячные купюры. – Этого хватит? Тот ловко воткнул деньги в кармашек солнцезащитного козырька: – Люблю покладистых пассажиров! Особенно тех, что деньги вперед дают. Преследуемая машина свернула с Московского проспекта на Благодатную улицу. – Он что? Ко мне домой едет? – машинально спросил я Фая. Он не успел сразу ответить – машина Хамхоева проскочила перекресток с Варшавской улицей, на которой стоял мой дом. – Может, он на Скоростной диаметр направился? – предположил Фай. Но и он был не прав. Такси свернуло на Новоизмайловский проспект и, проехав еще один перекресток, вдруг резко и с заносом затормозило на краю «Парка Авиаторов». Из машины выскочил водитель и бросился через дорогу. Пассажирская дверь открылась и из нее выбежал Хамхоев: