– Пивоваров, то что ты способен нести полный бред, я и до этого знала. Зря стараешься. Лучше молча признай поражение. – Варенька. Я сроду глупости не морозил. Это твоя прерогатива. Если чемодан денег, вырученных за этот удивительный раритет советской эпохи, для тебя полный бред, то я не знаю, на какие умные постулаты ты опираешься в своих взглядах на жизнь. – Сам хоть понял, что сказал? – Варина усмешка была уж очень язвительной. Но она сразу испарилась, когда я открыл свой старый студенческий кейс, типа «дипломат», набитый европейской валютой. У Вари подкосились ноги, и она плюхнулась на диван: – Пивоваров, ты как маленький ребенок. Стоит тебя оставить без внимания хотя бы на пять минут – ты обязательно нашкодишь. Давай, рассказывай, куда ты опять вляпался. – Да никуда! Я гирю продал музею эпохи Сталинизма. Она же 1936 года выпуска. – Да хоть тридцать пятого до нашей эры! Не строй из меня дуру! Живо рассказывай или ты узнаешь на своей шкуре, что такое допрос с пристрастием. Пришлось рассказать все, что со мной произошло в ее отсутствие. Варя не поверила. Ее даже не убедил разгром в квартире, устроенный командой Мирзояна, и несмываемая краска на стенах и шкафчиках кухни. – Бухал, наверное, беспробудно в мое отсутствие. А теперь выдумываешь в оправдание фантастические легенды. Еще скажи, что тебя золотой звездой Героя наградили за это, – она обвела рукой окрашенные в красный цвет стены кухни. – Нет, орден мне не дали. Но в ложу почетных гостей на открытие чемпионата пригласили. Ее ухмылка стала переползать в «недоумение», когда я показал врученный мне генералом билет на матч открытия чемпионата. – Какой ужас! А ведь меня всего неделю не было. – Почти две… – Да какая разница! Пивоваров! Как ты меня уже достал! Нет, ты не дашь мне умереть своей смертью. Когда? Когда уже это все закончится? – Что закончится? Она неожиданно резво вскочила и схватила руками мою шею: – Ну-ка, быстро говори, где взял деньги и билет! Или я не знаю, что сейчас с тобой сделаю! От расправы меня спас звонок в дверь. Я думал, что это опять соседи пришли проверить источник шума. Но нет. На пороге стоял красный от натуги оперативник. Тот самый, что резво извлекал гайки и конверт из урны при взрыве во дворе УПП. – У вас лифт сломался, – выдавил он из себя. – Я только поставил ее на пол и лифт сразу отключился. Пришлось по лестнице тащить. Куда ставить? В руках у него была моя гиря. Наверное, я от нее уже никогда не избавлюсь. Я указал на пятно, оставленное навечно долгим стоянием гири на полу коридора. – Опа на! Смотрите, а пятнышко как раз под гирьку. Как будто здесь она и стояла. – Ты зачем ее приволок? – Майор Толочко приказал. Уголовное дело против вас прекращено. Гиря перестала быть вещдоком. В хранилище говорят, забирайте. А куда мы ее денем? Во время его рассказа я сделал выразительным взгляд, подкрепленный не менее выразительным жестом разведенных в разные стороны рук. Все это предназначалось Варе – слушай, а ты не верила. – Ну, всего доброго вам! Я пойду. – Стоять! – Варя встала между парнем и входной дверью. – На документики ваши можно полюбопытствовать? Парень посмотрел на меня, потом на Варвару: – Да, да… Конечно. Он безропотно вытащил из кармана пиджака удостоверение и протянул его проверяющим органам моего семейного надзора. Жена скрупулезно изучила документ и вернула его хозяину: – Откуда вы знаете Пивоварова Владимира Валерьевича? – Кто ж у нас его не знает? Он герой! – Говорите кратко и точно. Где познакомились? – Лично не знаком. Знаю его по долгу службы, – отчеканил «молодец». Варе этот ответ не очень понравился. Ну, никак ей не верилось в мой рассказ. Не вписывался он в летопись всей прожитой совместно со мной Вариной жизни. Никак не вписывался. Она была уверена, что знает меня, как облупленного. А тут, такой фортель. – Его правда наградили? – кивнула на меня неожиданно успокоившаяся супруга. – Так точно! Лично начальник УФСБ Санкт-Петербурга и Ленинградской области по поручению президента Российской Федерации. Разрешите идти? – Свободен. Парень выдохнул из легких воздух и тут же исчез за дверью. Я машинально сделал шаг в направлении двери, чтобы закрыть замок. – Куда? – нотки приказного тона возвратились в Варины уста. – А Вас я попрошу остаться! Она ловко бедром захлопнула дверь, подплыла ко мне и обволокла в своих мягких тягучих объятиях: – Попрошу прощения и попрошу остаться, – промурлыкала она. – Навсегда. И еще попрошу… Последнее предложение было произнесено с многозначительным намеком. – Чтобы я тебя поцеловал? – Да, поцеловал. – И что мне за это будет? – продолжил я игру. Жена больно ущипнула меня за бок: – Вот что тебе будет! – Ой, ой! Ты издеваешься над героем России! – Так просто ты не отвертишься! Теперь, когда на тебя свалилась слава, что ты должен делать? – Благодарить бога, что «слава» – это не певица Слава? – Вот, паразит! Нет! Теперь ты должен любить, холить и лелеять жену прославленного героя России! И она принялась меня быстро щипать за все части тела, загоняя в спальню… Днем я преподнес любимой супруге заранее приготовленный сюрприз. Мы торжественно перезахоронили Криса. Весь следующий день прошел в хлопотах. Мы долго и упорно мотались по магазинам в поисках достойного костюма и не менее достойных галстука, сорочки, платочков, носков и т.д. Экипировали меня по полной программе в соответствии с протоколом самого высокого уровня. Варя была уверена, что ее герой-супруг будет сидеть на трибуне по правую руку от президента. Я даже не пытался ее в этом разубеждать. Хочется ей в это верить – ничего страшного. Пусть верит на здоровье. Провожать она меня на вокзал не поехала. Просто поцеловала, вытерла помаду с моей щеки и скромно уронила слезу: – С богом! Спасибо тебе. – Мне? – Тебе, тебе. – За что? – За то, что ты есть. – За то, что я есть, пить, жрать, бухать – и сразу спать? – Пивоваров! Как меня иногда бесят твои дурацкие шутки! Но я тебе все прощаю. Спасибо, что ты есть у меня. Даже не представляю, как бы я без тебя жила. И она повторила свой поцелуй: – И не забудь поцеловать за меня президента. – Как ты это себе представляешь? Мужик на глазах миллиардов телезрителей целует Путина. – Тогда просто передай привет. – Еще лучше! Буду всем приветы передавать. В Лужниках футбольное поле, а не «Поле чудес»! – Так, Пивоваров! Вали уже на свой паровоз! Нет, постой!