— Как что? Ты же сказал, что представляешь. — Да, но… — я наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как забирали мою душу. — Но ведь тогда все было в помещении. Двери нельзя было открыть… м-м-м, так что это? — Вертикальный разрез. Временной срез. Или что-то аналогичное с «резать», — Лазарь махнул рукой наискось, показывая, как он прорубает ей пространство. — Ты тоже так научишься рано или поздно. — Не надо строить насчет меня никаких планов, — я погрозил пальцем, а сам всмотрелся в перепачканное сажей лицо пенсионера, который, прикрывшись раскрытой ладонью от жара пылающего домика. — Действительно похож на восковую фигуру. — Планы на тебя уже давно построены. — Прямо-таки на меня, — я потыкал в пенсионера пальцем. Дряблая щека продавилась. — А он ничего не чувствует? — Это копия. — Поясни. Ты же сказал, что это как когда я… — Да, — Лазарь продолжил свои терпеливые пояснения. — В этом случае, как и сегодня, создается копия. Временной срез. Он же вертикальный разрез. Или просто Перпендикуляр. — Я вот тоже хотел уточнить, почему именно вертикаль? — Время линейно, а срез — линия перпендикулярная. — Иногда косая. Под любым углом, — добавил я, а Лазарь нахмурился. — Ты еще геометрии меня поучи. Тысячи лет это, — он обвел рукой замершее пространство, — называлось Перпендикуляром. Имело научное обоснование. Мне еще и теорию для тебя рассказать, быть может? — Нет, спасибо, обойдусь. — Пока что, — Лазарь быстро ухмыльнулся. — Пока что, — добавил он, а потом встал по другую сторону пенсионера. — Теорию мы с тобой еще успеем изучить. — Ты сказал, что на меня построены планы, — напомнил я. — На тебя, потому что ты оказался на нужном месте. Но это мог быть и не ты. Мы никогда не знаем, кто будет нашим героем. Как в легендах. Если бы не один завалил тролля, то другой — и была бы легенда про него. Условно так и бывает. То же и с тобой. — Да если с вами уже так сложно, что же будет дальше. — Дальше будет то же, что ты и хотел. Дверь домика, где прятался кандидат в губернаторы, распахнулась, громко бахнув старой круглой рукояткой о дощатую стенку. Наружу, пошатываясь, вышел сам Большаков. Лазарь удовлетворенно кивнул, несмотря на то что Валерий Анатольевич едва держался на ногах. — Ебаное ж блядство! — выругался он, нырнув головой вперед. Падения притормозили густые кусты смородины. — М-м-м, — недовольно промычал Лазарь и обернулся ко мне: — Ты же хотел продвинуть кандидата? Давай, действуй! Глава 11 — А… м… — я едва не уронил пенсионера, опершись на него. — Что это за… Нельзя же оживлять мертвецов! — Нельзя, — весело ответил Лазарь. — По правилам — нельзя. Формально — можно. Но опять мы уперлись во что? — Что? — тупо переспросил я, а пенсионер в этот момент все же упал. — Это не то, что ты думаешь. — Но он… оно — ходит. — Ну да. А в доме осталось тело Арины. Изуродованное и безжизненное, — добавил седой мужчина таким тоном, точно продолжал читать рецепт. Добавить щепотку безжизненности, изуродовать до неузнаваемости и… — Но вообще, я надеюсь, тебя такие мелочи не беспокоят? — Ха… — натужно выдавил я. — Вообще — беспокоят. — Сложно с ним бу… — Большаков приблизился к нам и кашлянув, подавился. Лазарь с прыткостью, несвойственной людям его возраста и вида, подскочил к суккубу и с силой стукнул ему меж лопаток — Ах-ха… кхе… — теперь кандидат попытался справиться с языком, который вывалился наружу. — И это тоже нормально? — брезгливо поморщился я, когда Большаков вложил язык обратно, почавкал, сглотнул слюну и после этого кивнул. — Нормально. Не ко всем можно сразу привыкнуть. Я заметил, что все три версии Валерия Анатольевича говорили по-разному. Кандидат с бодуна — вяло и неуверенно. Впервые встреченный — довольно бодро, но с оглядкой на свой статус. Человека в доме я заполнил, как дерзкого и самоуверенного. Сейчас передо мной стояла четвертая версия. И пока Джон еще не привык к новому телу, каких-то особых черт я выделить не мог. — Ко мне и близко не подходи, — я брезгливо отступил на шаг в сторону, обойдя лежавшую «статую» пенсионера. — В тебе все еще говорят человеческие черты. А мы — не люди. И ты уже давно не человек, — продолжил Большаков. — На самом деле, не так уж и давно. Сколько? Всего месяц, да? — уточнил Лазарь. И, когда я утвердительно кивнул, он продолжил: — Но все-таки он наш брат. И не вздумай мне перечить! — он заметно повысил громкость. — Да брат, брат, — Большаков еще раз прокашлялся. — Толком ничего не умеющий младший брат. — Навешать тебе два раза у меня получилось, — скривился я. — Разве что третий меня малость поцарапал. Так, кстати, а кто он такой? — Третий? — не обращая внимания на наш почти братский спор, спросил Лазарь. — Познакомишься с ним поближе, когда все-таки втянешься в наше дело. — А теперь подробнее. Что у вас за дело? Почему я вам так нужен? — Скажешь тоже, нужен, — фыркнул Большаков. — Просто-напросто любопытство. И не более. — Что, правда? — продолжил усмехаться я. Раз угрозы жизни нет… — Я уже сказал. Это мог быть и не ты. У тебя есть кое-какие особенности, — сказал Лазарь. — Потому и выбрали тебя. — Но ты и сам, как и другие до тебя, толком не можете сказать, в чем дело. Я все-таки пришелец. Или какой-нибудь Древний. — Угу, Древнее Зло, что пробудилось во мраке, — Большаков насмешливо закатил глаза до самых белков. — Клоун, — бросил я. — Лазарь, послушайте, я понятия не имею, что происходит. То, что я — суккуб… в общем, я более-менее с этим смирился. — Приспособился к Силе — и, кстати, довольно неплохо, — прокомментировал он. — Но то, что происходит глобально, тебе знать еще рановато. Не стоит. У нас, как ты уже в курсе благодаря Тони, кое-какие терки с Корпорацией. — И вас осталось только трое. — Нет, конечно. — Тогда почему вы до сих пор не сунулись и навешали тем слабакам? — продолжал допытываться я. — Потому что еще не пришло время, — мягко ответил Лазарь. — Да он ничего не понимает! — следом за ним вскричал Большаков. — Нахрен он нам вообще сдался? Я такого «брата» в гробу видал! — Начнем с тобой, что он правда два раза без чьей-либо помощи вышел победителем в схватке с тобой. Восстановился — и очень быстро, кстати. Прости, Джон, но он и правда силен. И не забывай, что тебе предстоит с ним работать. И очень плотно. Его особенности нам очень пригодятся. — Что, мы опять поменяли планы? — Нет, наш план остался прежним, — эти двое продолжили говорить между собой, вызывая у меня адское раздражение своими недоговоренностями. — А его содержание меня не касается разве??? — Сейчас — нет, — все так же спокойно продолжил Лазарь, жестом попросив Джона молчать. — Мы о тебе знаем достаточно. Понимаем, на что ты способен. Принимаем твою лояльность Корпорации на данный момент и не просим предпринимать никаких действий, которые могли бы подвергнуть эту лояльность сомнениям. — А можно поменьше формализма, а? Сперва Тони, как встал на место Фрэнки, временами начал говорить, как последний мудак. И вы туда же. В ответ они оба рассмеялись. — Ну, тогда можно поговорить, как взрослые люди. Но сперва я хочу убедиться, что между тобой и Джоном нет никакой напряженности. Вы оба успели насолить друг другу, зашли не с того конца… — Кто-то явно не с того конца начал… — проворчал я. — Но в целом я правда хотел помириться.