— Да, но из больницы нескоро выйдет. — Так, калечить я сегодня никого не намерен. Серьезно, не намерен, — сказал я, а сам фыркнул, увидев их мрачные и недовольные лица. — Мне нужно узнать, что случилось с Большаковым. Куда он пропал. — А я почем знаю? Обычно люди еще плечами жмут, а эти двое вели себя так, словно за случайное движение обоим я хребет переломлю. Каждому. Трижды. И потому я надавил больнее. — Денег дам. — Ха, — уныло выдал из себя второй. — Как же, дашь. — Значит, что-то знаете, — заключил я и пристально посмотрел на них. — У меня будет единственное предложение без торгов. Десятка. — Чтобы я брата продал? За десятку?? — едва не подавившись, выдал механик. — За сотню ты бы его охотнее продал, конечно, — съязвил я. — Но, раз на мою ставку предложений нет… Знаю, что он сбежал скорее всего. А я ему помочь хотел с выборами. Говорят, что от него прежние спонсоры отвернулись, — я говорил и внимательно смотрел на реакцию — интересно было увидеть, проняли их мои разговоры или нет. Но парни хмурились, будто соревновались в том, кто брови сведет ближе. Мне это быстро надоело. Тяни я время еще немного и станет понятно, что я больше заинтересован в информации, чем они — в деньгах. Поэтому молча развернулся и двинул к выходу, старательно вслушиваясь в шум позади себя. Эти двое бесшумно точно двигаться не могут, так что я не опасался стоять к ним спиной. Но уже когда я почти сел в автомобиль, двоюродный брат Большакова догнал меня: — Стойте! — он все так же боязливо держался на расстоянии, а стоило мне повернуться — отскочил еще немного назад. — Пожалуйста, стойте. — Стою, — пришло время еще немного позабавиться. — Решил все же его продать? — Нет. Не продать. Он просто… был не в себе и просил не связываться ни с кем. Ни с полицией, ни с кем. Но вы же не… — Я не из полиции, — опередил я его. — Да знаю… там так не работают, — он шмыгнул носом. — Но ведь вы же его нашли, и он был жив после первой встречи? — Он при мне звонил некоему двоюродному брату, — толсто намекнул я. — Так что да, был жив. — Я знаю, где он. — Все-таки продаешь, — ухмыльнулся я, причем изобразив на лице предельное осуждение. — Не продаю, нет, — механик замотал головой. — Вы же сможете ему помочь? — Ну… не знаю. А он в состоянии теперь быть губернатором, м? — я задал встречный вопрос. — Он был напуган. И растерян. И вообще такое ощущение, что не понимал, что происходит. Я понял, что это — мой шанс. Единственный и именно тот, который поможет мне забраться повыше. Неважно, что я пока не придумал, как использовать человека. Но он жив! А чем напрячь его — я придумаю. — Нет, не надо денег, — быстро отнекался механик, когда я вытащил из кармана пару банкнот. — Я не продаю. Если вы действительно хотите помочь… — Да, мать твою… а я о чем! — Тогда… Он назвал адрес и почти убежал в мастерскую. Я же подумал, что парня очень легко обмануть — вдруг я и правда соврал, а он так легко купился. Ведь я даже не очень-то старался. Но кое-что у меня было — адрес, где искать Большакова. На каких-то дачах — причем не очень далеко. Ситуация становилась интересной, потому что я ожидал от него большего. Прямо согласно фамилии. А тот сбежал на дачу. Интересно, зачем человеку дача, когда есть еще и дом? Эта загадка преследовала меня ровно до того момента, пока дорога не решила неожиданно кончиться. Купе предназначалось для города и тех его частей, где ямы имеют минимальную зубодробительность. Здесь же я просто рисковал остаться без бампера, колес и пары более важных частей автомобиля. Пришлось выйти. Пыль сразу же осела на ботинках. Если он еще заартачится и не захочет возвращаться… Несмотря на раннюю осень, на дачах почти никого не было. Так, единичные пенсионеры, которые увлеченно драли морковь, копали картошку и производили скорее удручающее впечатление. Я снова подумал о своих родителях, испытывая нестерпимое желание хоть одним глазком увидеть стариков. Но запрет есть запрет. На меня здесь не обращали внимания — хотя костюм выделялся уже тем, что совершенно не подходил для этой местности. Удивительно, что я добрался до нужного места совсем без приключений. Домик, номер которого мне сообщил механик, немного покосился, но сохранил крупные оконные рамы, где в решетках лет так пятьдесят назад закрепили маленькие квадраты стекол. Я постучал. Просто на случай, если у Большакова здесь еще и ружье имеется. Но мне не открыли. Прямо как в особняке — ничего нового. Орать на всю улицу его фамилию было бессмысленно. Я обошел дом, заглянул в окна — и увидел лишь плотные занавески. На всякий случай посмотрев по сторонам, я дернул дверь. А потом напомнил себе, что физических у меня тоже немало и рванул ее сильнее. Старый косяк не выдержал натиска и запор разломал его в щепки. Зато я смог беспрепятственно попасть внутрь клетушки не больше, чем три на четыре метра. В дальнем углу стояла кровать, такая же старая, как и сам домик, если не старше. А на ней, свесив руку до самого пола, тихо посапывал Большаков. Живой и невредимый. Только, судя по запаху и количеству пустых бутылок вокруг, вусмерть пьяный. Я подошел ближе, пнув стекляшки, которые тут же загремели, многократно ударившись друг о друга. Кандидат вздрогнул, всхрапнул и открыл глаза, уставившись в пол. Затем повернул голову, внимательно изучая мои пыльные ботинки. И, наконец, щурясь, уставился на мое лицо, пытаясь узнать. — А вы кто? — спросил он. — Ты вообще ебнулся? — негромко спросил я, наклонившись к нему, а потом и вовсе опустившись на корточки. Правда, задел при этом еще несколько бутылок. — Ты отправил меня в Москву, потом якобы ждешь, а теперь оказывается, что и не нанимал вовсе и не узнаешь еще, скажи? — Н-нет… — Валерий Анатольевич замотал головой. — Я не помню, совсем! Так вы — он с трудом поднял руку, чтобы махнуть — ну, или что-то подобное сделать, — в мою сторону, — мой помощник? — Разумеется! Оказываю поддержку по всем фронтам. Можно было сразу сказать, что я как бы спонсор, но дочка у него едва ли последняя дура, хотя и устроила мне в благодарность минет в гараже. Если она придет сюда — а она может, если решила искать отца своими силами, — тогда придется оправдываться мне. Или использовать Силу, что чаще бывает во вред другим людям. — Поддержку… Черт… Ты же был в Москве и не знаешь, что со мной… ох, — он схватился за голову, — болит-то как… — Вот вы расскажете, а я помогу, — я присел у него в ногах на кровати и выпрямился. Осанку я тоже еще не успел убить, так что картина получилась… я же все-таки почти стал жнецом. Угу — смерть у очередной жертвы. Картина маслом. Глава 7 — Да что тут рассказывать… — бодро начал Большаков. — Ведь просто все… я и сам — человек простой, как пять копеек. — Да-да, — слабо улыбнулся я. Первый признак. Если человек говорит, что он прост, как пять копеек, скорее всего, он представляет собой целую мультивалютную корзину, ценность которой непременно окажется ниже ожидаемого. Но все же Валерий Анатольевич сумел дойти до уровня кандидата в губернаторы — значит, что-то в этом человеке было. И едва ли суккубы выбрали его своей целью просто так, как мне пытался это представить тот, кто находился в теле Большакова в нашу первую встречу. Я постарался не трогать эту тему в самом начале разговора, благо, кандидат занялся водой из кружки, что я сунул ему прямо в руку. Он жадно выхлебал все, что в ней было, а потом уставился на меня, точно забыл, кто сидит с ним рядом. — А тебе кто-нибудь говорил, что ты красивый? — Большаков, я тебе хоть и помощник, но лучше оставь это при себе, — процедил я сквозь зубы. Раньше хоть только девушки клевали на мою суккубскую сущность. А теперь еще и… Фу! — Да я… нет… ничего, — Большаков густо покраснел, поняв, какую глупость сморозил. — О-о-ох, моя голова… — и рухнул лицом в подушку. — Так, командир, — я потряс кандидата за плечо. — Найти тебя было не очень просто и времени я потратил уже выше крыши. Так что давай-ка займемся делами. Мне надо знать, что с тобой случилось? — А таблеточки у тебя нет часом? — умоляюще попросил Большаков. — Нет, — жестко ответил я, одновременно с этим пытаясь поудобнее устроиться на проваливающейся кровати. — Как ты тут спишь вообще? — Ты же мой помощник! — Не будет тебе никакой таблетки! За тобой хер знает кто гоняется, а мне потом опять искать, куда ты свою тушку заныкал?? — заорал я, а кандидат аж съежился.