— Как? Неужели Мартину Фоксу было 79 лет? — непроизвольно спросил Бобби. — Для настоящего мужчины это не возраст, — спокойно ответил шеф, поправляя кобуру под мышкой. — Все трое возглавляют один концерн, все трое за короткий промежуток времени оказываются мертвы. Слишком много случайностей для обычного стечения обстоятельств. Теперь по порядку. Первый — Генри Браун. По заключению экспертизы суицид сомнений не вызывает. — Удивительно, — сказал Бобби Кларк. — Миллионер и вдруг руки на себя наложил. — Ничего необычного. От этих миллионеров можно ожидать всего. Непредсказуемая публика. Я вспоминаю тот случай, которым занимался в Амстердаме в 1992 году. Тебе это дело не известно, потому что ты в то время еще в пионербол играл, — шеф медленно поднялся и начал ходить по кабинету. — Так вот, там тоже был один мультимиллионер, баловень судьбы, владелец нефтяных вышек в Техасе и Венесуэле, кофейных плантаций в Бразилии… А ведь на что сподобился подлец — родную тещу грибами траванул. — Очень большие деньги плохо влияют на человека, — задумчиво предположил Бобби Кларк. — Безусловно, — категорично согласился шеф. — И полное отсутствие денег тоже пагубно действует на психику. — Я где-то читал, что в будущем светлом обществе денег вообще не будет, и все люди станут равны. — По-моему, о таком обществе можно снимать прекрасные фильмы ужасов… Итак, первый — Генри Браун. Посмотри все материалы дела и заключение экспертизы. Если самоубийство сомнений вызывать не будет, ищи мотив, — шеф остановился у окна. — Вторым директором был Мартин Фокс. Я чувствую, что он относился к достаточно типичной категории населения. Такие люди с отличием заканчивают школу, потом колледж. Берут усидчивостью и никогда не конфликтуют с начальством. По жизни ползут медленно, как асфальтовый каток, но только вверх. Бобби Кларк знал, что шеф располагал только краткой биографической справкой о Мартине Фоксе, но если дивизионный комиссар начинал по этим скупым данным описывать человека, то характеристика — всегда была полной и точной. — В душе они искренне считают себя умными. Всегда комплексуют с женщинами, поэтому холостяки. Одеваются плохо, но любят яркие галстуки. Носки стирают сами, а вот на кухне всегда полно немытой посуды. Не курят. Из напитков только минеральные, в основном гидрокарбонатнонатриевые воды. Очень любят сладкое, но вес контролируют. Из журналов выписывают «Life» или «Look». Хобби единственно и на всю жизнь — рыбалка или филателия. Никаких дневников или записных книжек у них нет. Это люди на замке, который не могут открыть даже они сами… — шеф посмотрел на Бобби Кларка, подошел к столу, взял трубку и после минутной паузы закончил: — Поэтому узнать, почему Мартин Фокс решил выйти из окна на улицу, будет нелегко. И еще, к самоубийству такие люди абсолютно не склонны. Шеф раскурил трубку и вернулся в кресло. — Третий директор — Оскар Филин. — Он случайно не родственник эстрадному певцу Майклу Филину? — спросил Бобби. — Нет, однофамилец. Кстати, когда поет Майкл Филин, у меня такое чувство, что ему не знакомы даже основы бельканто. И чем он так нравится нашей молодежи?.. Впрочем, мы отвлеклись. Оскар Филин. Пока известно только, что жил он всегда один, 15 лет проработал в концерне начальником отдела кадров. По данным экспертизы, перед тем, как утонуть в ванне, Оскар Филин находился в состоянии сильного алкогольного опьянения. Как он оказался в отеле «Континенталь» не ясно, — шеф пристально посмотрел на Бобби Кларка. — Вот и все. Действуй, копай и помни, что в нашей работе главное — свобода мысли и свобода маневра. Оружие применяй только в крайнем случае. Обер-лейтенант Бобби Кларк кивнул. В Скотланд-Ярде все знали, что сам шеф никогда не стрелял первым. Это было его кредо, кредо полицейского и человека. Но последний выстрел всегда был за дивизионным комиссаром Джеймсом Хью. Бобби Кларк тщательно просмотрел материалы по делам Генри Брауна и Мартина Фокса. В обоих случаях заключения следователя и экспертов были однозначны — самоубийство. Оба дела вел сержант-детектив Леон Вульф. Парень он был дотошный и крутой, но проведенный им допрос свидетелей и родственников Брауна и Фокса ничего, проливающего свет на причину суицидов, не дал. По заключению участковых врачей, оба мужчины были здоровы, ранее на учете у психиатров и невропатологов не состояли. «Что ж, — подумал обер-лейтенант Бобби Кларк. — Начнем с посещения концерна „Help“». Приемная директора находилась на 25 этаже. Бобби без стука открыл дверь и вошел внутрь. Юная секретарша сидела за пишущей машинкой и неторопливо печатала какую-то таблицу. — Полиция, — спокойно сказал Бобби и, не дожидаясь приглашения, рухнул в ближайшее кресло. — Меня зовут Роберт Кларк. — Мэри Репс, — безразличным тоном ответила девица, продолжая стучать по клавишам. Было ей от силы лет двадцать. От обилия и яркости красок ее макияжа у Бобби даже зарябило в глазах. — Шефа сегодня не было. «Она еще не знает, что случилось с Оскаром Филином», — подумал Бобби Кларк и доверительно попросил. — Мэри, оторвись от машинки. Я знаю, что с тобой уже беседовали мои коллеги и беседовали не один раз. Скажу честно, так как вижу, что ты… — Бобби споткнулся, но после небольшого колебания закончил, — девочка умная. Так вот, Мэри, в смерти твоих боссов нам не все понятно. Поэтому напрягись и постарайся как можно точнее отвечать на мои вопросы. Мэри Репс заморгала томными ресницами, немного подалась вперед и зовуще посмотрела на полицейского. — Вопрос первый. Генри Браун нравился тебе как шеф? — Еще бы, он был такой балдежный мужик и у него все было схвачено. Мне как-то понадобились французские духи… — Понял, — Бобби резко оборвал поток ненужных воспоминаний. — Теперь один очень щекотливый вопрос, но я обещаю сохранить в тайне любой ответ. Как в последние месяцы идут дела у концерна? — Дела у нашей фирмы идут отлично. В конце августа опять премию кинули… — А в поведении Генри Брауна ты не заметила каких-либо изменений? — Заметила, особенно перед тем как… ну, это с ним случилось. — Точнее, золотая, — попросил Бобби. — Раньше он всегда такой веселый был, балагурил много. По утрам, проходя мимо, шуточку отколет или ущипнет слегка. А последние дни перед этим… самоубийством совсем засуровел, и взгляд у него такой подозрительный стал. — Что-нибудь поконкретнее вспомнить можешь? — Могу, конечно. Как раз накануне дело было. Позвонил нам из «Канада — Фрют-Компани» их генеральный директор Фрэд Кокки. Ну, я захожу к шефу и говорю, что, мол, козел этот из Канады звонит, соединять вас или не соединять. Раньше, между собой, мы всегда Кокки козлом называли. А тут вдруг шеф как вскочит да как заорет: «Интересно узнать, как вы меня обзываете за спиной! Как?! Как?! Скажите, как?!». Ну, я ушла, расстроилась маленько, а на следующий день узнала, что шеф… — В последние дни у него были еще какие-нибудь ссоры? — Трудно сказать, у Генри Брауна всегда бывало много народу. Он такой простой был, и поэтому к нему тянулись люди. Да еще один раз в году как член парламента принимал своих дураков-избирателей. А дверь в кабинете с полной звукоизоляцией… — Работал много? — Очень. Не щадил себя. Часто по дальним командировкам мотался: то в Париж, то в Нью-Йорк, то в Мюнхен. — Куда ездил последний раз? — В начале августа две недели провел в Осло. Говорил, времени совсем не было ни город посмотреть, ни по магазинам пробежаться. Привез себе только зимние сапоги. В общем, на износ работал. — Понятно, — сказал Бобби Кларк и слегка прикрыл глаза. — Теперь, Мэри, расскажи мне о Мартине Фоксе. — А… Забавный был старичок. Он в концерне давно. Тихий такой, но, как стал директором, осмелел. Даже воспитывать меня пытался — увидел с сигаретой, так прямо окаменел и минут пять потом объяснял, что курение вредит нашему здоровью. — В концерне у него были друзья? — Да, пожалуй, нет. Во всяком случае, я таких не знаю. — Ну, а его близкие, знакомые заходили сюда? — За ту неделю, что мы проработали вместе, никого из посторонних не видела. И вообще, весь он был какой-то неухоженный: костюм старый, рубашки мятые, зато галстук носил пурпурно-красный, наверное, чтобы ворон отпугивать. — В жизни у каждого свой стиль, — философски изрек обер-лейтенант Бобби Кларк. — Наверное, — согласилась юная девица. — Какие-нибудь привычки, особенности у Фокса были? — Не поверите. Обожал минералку и бисквиты. Как стал директором, сразу попросил, чтобы каждый день к 13:00 я ему в кабинет подавала бутылку минеральной воды и один бисквит. — И зубы сладким не боялся испортить, — задумчиво сказал Бобби. — Да не было у него зубов. Он мне уже на второй день похвастался, что заказал себе новую вставную челюсть. Я его поздравила и посоветовала сразу же, как только будет готов новый протез, сходить на дискотеку. — И как он на это реагнул? — Засмущался, объяснять начал, что для танцев староват и, вообще, все свободное время проводит только на рыбалке. — Такой положительный дедушка и вдруг из окна бросился. — Ой! Прямо ведь при мне! — девица оживилась, глазищи ее заблестели огнем. — Сижу я, значит, за своим столом и листаю журнал мод. Вдруг дверь из кабинета распахивается, выскакивает дедуля, размахивает газетой и кричит: «Гадость печатают. Гадость и ложь. Сплошную гадость и ложь печатают». — А что за газета? — Не знаю, он ей быстро махал. Потом обратно в кабинет побежал, а дверь не закрыл. Ну я подумала, что он успокоится, а через пару минут слышу звон разбитого стекла. Я соскочила и тоже в кабинет. А он уже окно разбил, влез на подоконник, кричит и газетой машет. — Что кричал? — Да то же самое. «Ложь пишете. Ложь и гадость. Сплошную ложь и гадость». Я в коридор кинулась на помощь звать, а когда вернулись, он уже на улице лежал. Психоз, говорят… Мэри Репс умолкла. «Надо уточнить название и номер газеты», — подумал Бобби Кларк, вытащил сигарету и закурил. — Может, выпить хотите? — девица явно осмелела и растормозилась. — Нет, рыбка, я ведь на работе, — ответил Бобби. — А пистолет у вас большой? — серьезным тоном спросила Мэри Репс и тут же прыснула от смеха. — Мэри, давай двинемся дальше. Третий твой шеф — Оскар Филин. Поведай мне о нем.