Я вскидываю голову и в шоке смотрю на него. — Мне совершенно комфортно. Я не уйду из-за Бо. Ладно, может быть, мне и не нужно было так говорить, но думать о том, чтобы отказаться от такой хорошо оплачиваемой работы в среде, которая мне нравится, нелепо. Меня злит одна мысль об этом. — Хорошо. — Его глаза расфокусированы, он смотрит вдаль, явно о многом размышляя. — Тебе не некомфортно, что я здесь, не так ли? Он колеблется, и мое сердце замирает. Его глаза слегка прищуриваются, и я могу сказать, что он не очень быстро отвечает по какой-то причине. Ему здесь со мной неуютно. Блять. — Не из-за Бо, нет. Что это значит? Это значит, что я действительно причиняю ему какой-то дискомфорт, но не по отношению к его сыну. — Ты чувствуешь себя некомфортно, когда я здесь? — Спрашивает он, повторяя мой вопрос. И вдруг это трение ног, о котором мы не говорили, встает между нами, как гигантский, неизбежный слон. Я думаю, Эмерсон спрашивает, не переступает ли черту его возбуждение вокруг меня или влечение его ко мне. — Нет, — отвечаю я без колебаний. Что и есть правда. И это заставляет меня хотеть узнать гораздо больше, например, хотел ли он, чтобы массаж ног стал таким сексуальным, или действительно ли он хочет меня так же, как я хочу его. Прежде чем я успеваю задать еще один вопрос, он говорит: — Веди машину осторожно, Шарлотта. Затем я смотрю, как он уходит, его белая футболка натянута на мускулистой спине, и мне кажется, что без него рядом со мной становится немного холоднее. —— — Что мы опять будем покупать? — Софи скулит, когда мы входим в универмаг торгового центра. — Мне нужно платье для открытия клуба на следующей неделе. — Что это за клуб? — Спрашивает она. — Э-э… как танцевальный клуб, — неловко отвечаю я, когда мы направляемся в официальную секцию. Я уже обескуражила выбор, ничего, кроме расшитых блестками выпускных платьев и платьев в стиле матери невесты. Совсем не то, чего я хочу. — Как танцевальный клуб или настоящий танцевальный клуб? — Перестань задавать вопросы. Она плетется за мной в своих рваных джинсах и черно-желтой футболке Nirvana. Обычно пятничные вечера мы проводим на катке, и я не хочу упускать шанс пообщаться с ней, поэтому я решила, что она будет хорошей подругой по магазинам. — Но у меня их так много! Например, где ты нашла эту новую работу? Почему это требует от тебя одеваться как дорогой эскорт? И с каких это пор ты ходишь в танцевальные клубы? — С тех пор, как мне начали платить. И я нашла работу через Бо, и это не требует, чтобы я одевалась так, как я это делаю. Я сам этого хочу. — Ну, ты никогда раньше этого не делала, так что мне стало любопытно… — Она не смотрит мне в глаза, и я чувствую, что от нее волнами исходит нечто большее, чем осуждение. Я думаю, это беспокойство. Я почти потеряла надежду найти здесь что-нибудь, поэтому поворачиваюсь к Софи и спрашиваю то, что мне до смерти хотелось узнать за последние три недели. — Я кажусь счастливой? Она спросила меня о том же самом два года назад, когда открылась мне, раскрыв свой единственный секрет и всю свою неуверенность. В то время она казалась совсем не счастливой, и я поняла, что что-то происходит, что побудило меня вынудить от нее информацию. Я до смерти испугалась за нее, поэтому мы заключили договор. Всякий раз, когда нам нужно поболтать, мы спрашиваем, Я кажусь счастливой? И мы друг с другом должны быть честны. Когда ей прокололи уши, она спросила меня. Когда я начала встречаться с Бо, я спросила ее. И когда она перекрасила волосы в голубой цвет и впервые накрасилась, она спросила снова. Она, кажется, немного удивлена моим вопросом, и, возможно, она думает, что я спрашиваю из-за Бо, а не из-за новой работы, но она мгновение оглядывает меня с ног до головы, как будто изучает в поисках признаков. — Да… но. — Что но? Ее лицо немного вытягивается, и она отводит глаза. — Ты меняешься, вот и все. Неужели? Я не чувствую, что изменилась, и, кроме одежды, нет ничего, что действительно ощущалось бы по-другому. Потом я снова думаю о тронном зале. И что Эмерсон сказал о желаниях и о том, насколько они нормальны. И поцелуй, и поглаживание ног, и я понимаю, что то, как я думала всю свою жизнь, изменилось. О некоторых вещах, о которых мне не очень удобно говорить со своей младшей сестрой, я думаю, что нахожусь в эпицентре серьезных перемен. Превращаюсь в то, чего я всегда хотела, но никогда не чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы попросить об этом. Сексуальной. Сексуальной. Как будто я стою у руля своего собственного опыта. Как будто я могу дотянуться до всего, что заставляет меня чувствовать себя хорошо, без стыда или смущения. Бо никогда не заставлял меня чувствовать себя так. Секс с ним был хорош, но всегда на его условиях. С тех пор я даже не прикасалась ни к одному мужчине, не считая того поцелуя, и я чувствую, что все изменилось. Я просто не понимала, что это проявляется и снаружи. — Эй, перемены — это хорошо, — говорю я, с улыбкой наклоняя к ней голову. — Перемены пугают, — отвечает она, уставившись на свои туфли. Мое сердце замирает. — О, маленький смурфик. Я обнимаю ее, целуя в макушку. Я знаю, о чем она думает, что наш отец ушел, потому что не смог справиться с переменами. Что вся ее жизнь меняется каждый день, и последний человек, которого она хочет потерять, — это я. Но эта перемена во мне не пугает, по крайней мере, меня. Это захватывающе. Потому что я чувствую, что нахожусь на пороге чего-то огромного, и мне не терпится увидеть, что это такое. ПРАВИЛО № 14: КОГДА СОМНЕВАЕШЬСЯ, ТАНЦУЙ Шарли Эмерсон: Я заеду за тобой в восемь. Шарли: Звучит заманчиво. Спасибо. Я собралась слишком рано. Может быть, я была просто взволнована, или нетерпелива, или что-то в этом роде, но я стою перед домом своей матери в мерцающем сапфирово-золотом платье до пола с семи сорока пяти. Мы с мамой вместе сделали маникюр, и Софи помогла мне завить волосы. Я не помню, когда в последний раз так наряжалась, и я не понимаю, почему в моем животе порхают бабочки. Но когда подъезжает его машина, окна слишком тонированные, чтобы разглядеть его лицо. Я немного удивлена, что он за рулем. Я думала, что владельцев бизнеса-миллионеров возят лысые, накачанные водители в черных костюмах, или, может быть, я прочитала слишком много книг Софи. Когда дверь открывается, и он выходит, обходя машину, чтобы открыть мне дверцу, у меня чуть не перехватывает дыхание. Эмерсон всегда выглядит красивым, но в этом атласном синем костюме он выглядит так хорошо, что у меня болят глаза. Его темно-каштановые волосы зачесаны назад, а борода подстрижена до совершенства. Я все время забываю, что он достаточно взрослый, чтобы годиться мне в отцы, особенно когда он так хорошо выглядит. Его взгляд, кажется, задерживается на мне так же долго, как мой — на нем. — Шарлотта, — тихо говорит он, приближаясь ко мне. — Привет, — неловко бормочу я.