— Расслабься, Шарлотта. — Ты напугал меня. — Ты кажешься немного нервной, — отвечает Эмерсон с дразнящей ухмылкой. Я чувствую себя так, словно меня застукали за мастурбацией или просмотром порно. Стыд захлестывает меня, как будто меня окатили ледяной водой. — Я не думаю, что мне следует вновь возвращаться сюда, — шепчу я, не поворачиваясь к нему. Он удерживает меня на месте, так что мы оба наблюдаем за сексом втроем в тронном зале. — Тебя бы здесь не было, если бы тебе не разрешили. Я надеялся, что ты найдете эту комнату. Поэтому он дал знак вышибалу, чтобы тот впустил меня. Я так и думала, но мне любопытно, почему? В прошлый раз, когда мы были здесь, Эмерсон не хотел, чтобы я вела такой образ жизни, но теперь мне кажется, что он подталкивает меня к этому. — На это так странно смотреть, — шепчу я. — Они хотят, чтобы ты посмотрела. — Его глубокий, бархатный голос снова согревает меня. Мгновение мы стоим в тишине, наблюдая за представлением в тронном зале, мое тело все еще гудит от возбуждения. — Здесь тебя никто не увидит, Шарлотта. Разве это не освобождает? Знать, что ты можешь делать все, что захочешь. Мои губы приоткрываются, и я пытаюсь сделать вдох, хотя мне кажется, что моя грудь весит тонну. Мое тело превратилось в бомбу замедленного действия, готовую взорваться, и я хочу кричать от этой потребности, которую чувствую. Тело Эмерсона крепко прижимается к моему, и он все еще держит меня за талию. В темной комнате мужчина переместился к передней части трона вместе с дамами. Он наклоняется и целует коленопреклоненную женщину. Затем он продолжает двигаться, пока не оказывается у нее за спиной. Едва слышный вздох срывается с моих губ, когда я понимаю, что он делает: Задирает ее платье и расстегивает свои брюки. И затем даже в темноте можно безошибочно различить движение его бедер, когда он входит в нее. Я отворачиваю голову, пытаясь отвести взгляд. Но сильная рука мягко берет меня за подбородок, поворачивая мою голову обратно к окну. — Наблюдай за ними. Ты же знаешь, что хочешь этого. Я действительно этого хочу. Но боль у меня между ног почти невыносима. Мои колени начинают подгибаться, и Эмерсон прижимает меня крепче. — Что не так? — Шепчет он мне на ухо. — Ничего, — бормочу я, заставляя свой голос оставаться ровным. — Ты можешь потрогать себя здесь, Шарлотта. Тебя никто не увидит. — Нет, — огрызаюсь я. — Я не могу. Мои бедра двигаются, и я чувствую что-то твердое у поясницы. Когда я провожу пальцами по всей его длине, он стонет и сжимает меня сильнее, вдавливая бедра в меня. Я делаю резкий вдох, мое зрение становится расплывчатым. Он твердый. Эмерсон возбужден, и он трется об меня своей эрекцией. — Ты чувствуешь это? — Шепчет он. — Вот что ты со мной делаешь. Я? Не демонстрация секса повсюду вокруг нас? Крики оргазма и звуки соприкасающихся тел? Знание того, какой эффект я оказываю на него, заставляет меня слегка отодвинуть бедра назад, и он отвечает рычанием мне на ухо. Может быть, потому, что здесь темно, или потому, что так уж устроен его бизнес, но в этом нет ничего плохого. Это кажется… правильным. Мы не переходим черту… просто делимся опытом. Это естественно и нормальное явление, и мне не стыдно. Его рука скользит вниз по моей руке, пока он не ловит мои пальцы в своей ладони, и я сбита с толку тем, что он делает, пока другая рука не поднимает мое платье, задирая его, пока я не обнажаюсь. Я едва могу дышать или думать, когда он ведет мою руку к трусикам. — Потрогай себя, Шарлотта. С моих губ срывается всхлип. Я сопротивляюсь, пытаясь отдернуть руку, но он не отпускает меня. Когда мои пальцы дотрагиваются до клитора, даже через хлопчатобумажные стринги, удовольствие пронизывает меня насквозь. В этот момент я не смогла бы оторвать их, даже если бы попыталась. — Все в порядке. Тебе не должно быть стыдно. Его губы касаются моего уха, и я расслабляюсь рядом с ним, позволяя своей голове откинуться ему на плечо, когда он сдвигает мои трусики в сторону и прижимает мои пальцы к клитору. Я даже больше не утруждаю себя борьбой. Мужчина в тронном зале набрал скорость, врезаясь в коленопреклоненную женщину в устойчивом ритме. Теперь слышны их стоны и крики, и это только подталкивает меня все глубже и глубже в этом постоянном потоке к моей кульминации. — Вот и все, Шарлотта. Хорошая девочка. Его слова подстегивают меня, посылая молнии по моему телу. Мои собственные пальцы потирают мой клитор быстрыми круговыми движениями, и это так приятно, это облегчение. Рука Эмерсона лежит поверх моей, но он не прикасается ко мне. Вместо этого он сжимает мое бедро одной рукой и прижимается своей эрекцией к моему заду. Любые мысли о том, что это неуместно, находятся далеко отсюда — за пределами этого момента и этого темного коридора. Потому что прямо сейчас я хочу только одного, и это должно произойти. Меня даже не волнует, что это публично. — Ты такая чертовски красивая. Заставь себя кончить, детка. И его слова не умолкают, подобно реке похвал, я несусь вниз, направляясь прямо к обрыву. Мои глаза ни на секунду не отрываются от тронного зала, и когда на меня обрушивается оргазм, я чуть не падаю на пол. Моя свободная рука сжимает ткань костюма Эмерсона, когда он обнимает меня. — Так совершенна. Его губы касаются моего уха, затем щеки и спускаются к шее. Я даже больше ничего не слышу — у меня звенит в ушах, а кожа гудит. Оргазм просто продолжает сбивать меня с ног, волна за волной. Его рука снова находит мою, и я чувствую, как его пальцы осторожно касаются моей нежной кожи. Но он не останавливается, глубже проникая пальцами в мои трусики, и я напрягаюсь в его объятиях, когда он достигает свидетельств моего оргазма. Он мрачно стонет мне в ухо. Затем он вытаскивает свои мокрые пальцы и подносит их ко рту. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, как раз в тот момент, когда он проводит ими по губам, слизывая мое возбуждение со своего пальца. — Эмерсон, — шепчу я, и наши глаза встречаются. Это долгий, тяжелый момент, когда мы позволяем всему, что только что произошло, раствориться в напряжении между нами. Чувствует ли он себя виноватым из-за того, что переступил эту черту? Правда ли это? Нет, я не знаю. Я продолжаю ждать, что меня охватит стыд или сожаление, но этого не происходит. Вместо этого я… взволнована. Я чувствую, что нахожусь на пороге чего-то большого, и я не хочу сейчас поворачивать назад. Секс втроем в тронном зале подошел к концу, и когда я снова смотрю на окно, одна из женщин стоит по другую сторону стекла. Ее взгляд на мгновение встречается с моим, и я смотрю на нее с открытым ртом. В ней есть что-то странно знакомое, как будто я где-то видела ее раньше. Затем она слегка подмигивает мне и лукаво улыбается, прежде чем задернуть занавеску. —— Как только Эмерсон выводит меня из темного коридора греха, я убегаю в ванную. Внезапно эта тускло освещенная главная комната становится просто чертовски яркой. Я чувствую, что все могут видеть, что я только что сделала. Они знают, что я только что мастурбировала на публике, когда смотрела живое порно. Ванная комната также слабо освещена, что является благословением. Я боялась, что здесь будут яркие флуоресцентные лампы. Я мою руки в раковине. Даже ванная комната необычна с богато украшенными золотыми зеркалами и блестящими столешницами из черного камня. Ополаскивая руки, я поднимаю взгляд и смотрю на свое отражение в зеркале. Я кажусь счастливой? Конечно, счастливее, чем я была с Бо. Но чего-то не хватает. Что именно, я не знаю. В этот момент из кабинки выходит женщина и занимает свое место у раковины рядом со мной. Когда я поднимаю взгляд, я застываю на месте, понимая, что это та же самая женщина из тронного зала, и я внезапно понимаю, почему она показалась мне такой знакомой. Это мадам Кинк. Я почти не узнала ее без черной кожи и хлыста, но это определенно та самая госпожа с волосами цвета соболя, которая рассказала мне все, что мне нужно было знать об Эмерсоне Гранте и SPC. На самом деле, она все еще учит меня всему, что мне нужно знать. Ее веб-сайт получил больше кликов из моего браузера, чем, вероятно, любой другой пользователь. На данный момент она с таким же успехом могла бы быть знаменитостью для меня, и я только что наблюдала, как ее публично трахнули, когда она целовалась с другой женщиной. Когда она замечает меня, ее взгляд скользит по моему телу, она поднимает глаза на мое лицо и улыбается. — Ты сногсшибательна, — говорит она, и у меня отвисает челюсть. Я? Эта женщина, эта… богиня, говорит мне, что я сногсшибательна. — Спасибо, — бормочу я, чувствуя себя ошеломленной. Вытирая руки, она не сводит с меня глаз. И я знаю, что мне следует уйти, но, кажется, я не могу пошевелиться. Затем она смотрит на меня с лучезарной улыбкой. — Разве это место не потрясающее? Я киваю, не совсем зная, как ответить. И она продолжает. — Я имею в виду, иметь место, где мы можем просто быть самим собой, наслаждаться тем, чем хотим наслаждаться, не испытывая по этому поводу угрызений совести и не подвергаясь осуждению. — Да. — Я чувствую себя такой неубедительной, потому что буквально не могу придумать ни одной умной вещи, которую можно было бы сказать. Она делает шаг ко мне, позволяя своим пальцам скользнуть вниз по моей руке к запястью, где она берет мою руку в свою. — Эмерсон Грант — гребаный бог, и он провел всю ночь, одержимый тобой. А ты выглядишь такой взволнованной. От того, что его имя слетает с ее губ, у меня по спине пробегает ледяной холодок. Она говорила о нем так, как будто знает его или как будто хочет его. Моего Эмерсона. — Я не нервничаю, — вру я.