— Вопреки тому, как это выглядит сейчас, я могу заверить тебя, что все под контролем, — говорит он с полной уверенностью. — Чушь собачья, — отвечаю я. — Да, это полный бардак. Та клетка справа от сцены все еще дребезжит, две девушки вызвали полицию, а город угрожает отозвать у нас лицензию на продажу алкоголя, так что у Мэгги психический срыв. — Чем я могу помочь? — Спрашивает Шарлотта, прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово. — Ну…что ты делаешь сегодня вечером в семь? — Спрашивает Гаррет, приподнимая бровь. Я стискиваю зубы и толкаю ее за спину. — Нет. Он отвечает со смехом. — Расслабься. Это была шутка. Но я имею в виду… дай мне знать, если передумаешь. Члены клуба выложили бы за тебя кругленькую сумму, милая. Он дергает ее за каштановый локон, и я никогда так сильно не хотел причинить боль своему лучшему другу, как в этот момент. Зная Гаррета, можно сказать, что он не флиртует. Это именно то, что он делает. Он видит людей такими, какие они есть, и это то, что делает его хорошим в своей работе. Но меня никогда так сильно не беспокоило то, как он разговаривает с Шарлоттой. В свое оправдание могу сказать, что он по-прежнему видит в ней всего лишь мою секретаршу. Искренний смех Шарлотты отрывает мой взгляд от Гаррета. — Ты псих. Вы не хотите, чтобы я участвовала в вашем аукционе. Были бы сверчки… Мое раздражение быстро переходит с Гаррета на нее, когда я хмурю брови в ее сторону. Я знаю, что она говорит это в шутку, и она может смеяться сколько угодно, но я знаю, что скрывается за этим юмором, и это заставляет меня скрежетать зубами при одной мысли об этом. — Хватит, — рявкаю я, заглушая их смех. Я направляюсь прямиком в клуб, срывая с себя куртку, готовый починить все это дерьмо, которое, кажется, разваливается на части. — Приступаем к работе, — кричу я им в ответ. Мы тушим по одному пожару за раз, и, честно говоря, это моя любимая часть работы. Это возвращает меня в мои первые дни, когда я проводил мероприятия, координировал поставщиков, пиарщиков и графики, до того, как я провел свою жизнь, сидя за письменным столом в ожидании чего-нибудь интересного. Каждые несколько минут я ловлю Шарлотту, бегающую вокруг, и в основном отдаю ее на день Мэгги. По какой-то причине я странно злюсь на нее. Ладно, не на нее, но один этот утренний комментарий действует мне на нервы. Как, черт возьми, такая блестящая, красивая девушка может так плохо думать о себе? Этот кусок дерьма, ее отец, никогда не хотел относиться к ней должным образом, так что теперь она, похоже, не может смириться с мыслью, что она чего-то достойна. Хотел бы я прямо сейчас встретиться лицом к лицу с этим ублюдком. Я бы хотел надрать ему задницу за то, что он сделал с Шарлоттой и Софи. — Что ты хочешь сделать с сегодняшним составом? — Спрашивает Гаррет, пока я стою в офисе и просматриваю контракты. — Сколько у нас есть? — Спрашиваю я. — Семь. Черт. Это наш первый аукцион, самое ожидаемое событие в клубе, по словам пиар-фирмы. Они бредят этим с тех пор, как было объявлено об открытии клуба, и это здорово, но еще этот гребаный следователь по уголовным делам дышит нам в затылок. Девушки продают с аукциона свое время, а не секс. По крайней мере, не публично. То, что они делают во время свидания, зависит только от них. Семь немного уныло для нашего первого аукциона. — Поговори с девушками, которые у нас есть. Может быть, у них есть какие-нибудь знакомые. Увеличь их долю до шестидесяти процентов, и давай нацелимся хотя бы на дюжину, — говорю я, надеясь, что этого достаточно. — Ты знаешь… — отвечает Гаррет, прислоняясь к дверному косяку. Волосы у меня на шее встают дыбом, как будто я уже знаю, какую гребаную идею он собирается озвучить. — Я имел в виду то, что сказал о Шарлотте. — Нет. Он немного выжидает, прежде чем добавить: — Ты звучишь ужасно защищающие… Я поднимаю глаза и свирепо смотрю на него. Обычно я ничего не скрываю от Гаррета. Мы дружим уже много лет, но раньше у меня никогда по-настоящему не было секрета, который можно было бы хранить. Я даже не уверен, что хорошо держу этот. — Ей всего двадцать один. — Им всем практически по двадцать один. Я занимаю себя тем, что притворяюсь, будто на самом деле читаю эти контракты, которые держу в руках, методично просматривая бумаги. — Эмерсон Грант… ты привязываешься? — Прекрати, — бормочу я. Он поднимает руки вверх, сдаваясь. — Отлично. Ты не обязан мне ничего говорить. Просто позволь мне вывести ее на сцену… продать с аукциона час ее времени сегодня вечером. Если она согласится, конечно. Мы с тобой оба знаем, что она соберет хорошую компанию, не говоря уже о больших деньгах. Дело не в деньгах. Но что-то в том, что он только что сказал, заставляет меня задуматься. Сегодня вечером Шарлотта привлекла бы к себе много внимания. Возможно, тогда она наконец увидела бы то, что вижу я. Но я, очевидно, не могу позволить кому-либо выиграть час с ней. И я сразу же думаю о нашем самом богатом члене… — Ронан Кейд будет здесь сегодня вечером? — Ты можешь на это рассчитывать, — отвечает Гарретт. Блять. Это обойдется мне в целое состояние. — Запиши ее, — быстро отвечаю я. — Тебе не кажется, что я должен сначала спросить ее? — Я поговорю с ней, — рявкаю я, вылетая из офиса. —— Шарлотта помогает Мэгги набивать конверты для мероприятия. Девочки о чем-то болтают, и я замечаю, как улыбка Шарлотты исчезает, и она выпрямляется немного выше, когда я приближаюсь. — На пару слов, пожалуйста? — Говорю я, жестом приглашая ее следовать за мной в отдельную комнату, где мы сможем поговорить. В ту минуту, когда я запираю нас, я осознаю свою ошибку. Ее глаза загораются, когда она, разинув рот, смотрит на черную шелковую кровать с наручниками, шелковыми галстуками и веревками, свисающими со стены. — Я думала, ты был слишком занят сегодня… — Говорит она, поворачиваясь ко мне и проводя руками по моей груди. Черт, я слишком занят, но то, как она сейчас реагирует на эту комнату, заставляет меня подумать, что я мог бы просто плюнуть на работу, на мероприятие, на всю свою гребаную работу в данный момент. Я бы хотел увидеть ее красивую бледную кожу на этом черном шелке, привязанную к этой кровати, позволяющую мне делать с ней безбожные гребаные вещи. — Нет, — говорю я, качая головой. — Я привел тебя сюда, потому что мне действительно нужно с тобой поговорить. — О, — отвечает она, отстраняясь, но я не позволяю ей оторвать от меня руки. Возможно, нам нужно поговорить, но мне все равно нужно прикасаться к ней. Схватив ее за локти, я притягиваю ее к себе. — Сегодня вечером ты будешь на аукционе, — говорю я, словно срывая повязку. Она напрягается, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — Я не могу… Ведя ее назад, пока ее ноги не упираются в кровать, я осторожно толкаю ее, пока она не ложится, и накрываю своим телом ее. Я не могу трахнуть ее сейчас, как бы сильно мне этого ни хотелось, но позже будет время немного повеселиться здесь. — Эмерсон, я действительно не могу участвовать в твоем аукционе. Мне жаль… Я заставляю ее замолчать поцелуем и прижимаюсь своими бедрами к ее. Она мычит в ответ. Боже, я люблю эти ее мягкие губы. Я никогда не устану от ее поцелуев. — Ты можешь и сделаешь это. Ее руки скользят вверх по моим бокам, притягивая меня ближе, когда она тянется за очередным поцелуем. — Что именно я выставляю на аукцион?