— Час твоего времени. — И это все? — Спрашивает она, наклоняя голову. Пристально глядя на нее сверху вниз, я хмурю брови. — У тебя было что-то еще на уме? — Ну, любой может сделать ставку, верно? А это значит, что победить может любой. — Да… — Значит, ты не против, если я проведу час с каким-то мужчиной, которого я даже не знаю? Она изучает мои черты, пытаясь оценить, насколько меня волнует, что она разговаривает с другими мужчинами, а это, между прочим, немало, но она этого не знает, а я не могу позволить себе привязаться к Шарлотте еще больше, чем уже привязан. — Ты же знаешь, что ты не обязана что-либо с ними делать. И это полностью зависит от тебя, что ты хочешь выставить на аукцион. Она снова колеблется. — Значит, другие девушки продают с аукциона больше? Я целую ее нежную бледную шею. — Да. Некоторые девушки выставляют на аукцион время в комнате или на какой-нибудь публичной выставке. — Разве это не… — Лазейки и мелкий шрифт, Шарлотта. Мой член становится болезненно твердым под моими брюками, когда я снова трусь о нее. — О… — Стонет она, пытаясь обхватить меня ногами. — У нас нет на это времени, — бесполезно бормочу я ей в грудь, оттягивая глубокий вырез ее блузки. — Что, если я скажу тебе, что получила результаты своих анализов обратно? — Говорит она с придыханием. Я отстраняюсь. — Какие результаты анализа? — Ты сказал, что я должна сдать чистые результаты анализов, чтобы стать членом клуба, что я и сделала. Я чиста. Моя кровь начинает так сильно стучать по венам, что мои щеки краснеют, а сознание затуманивается, и все это от образа погружения моего толстого члена в Шарлотту, когда между нами ничего нет. — Блять… — бормочу я сквозь стиснутые зубы. Быстрым движением я переворачиваю ее на живот, прижимаясь к ней сзади. — Мы можем сделать это быстро. Она стонет, но я уже на шаг впереди. Я задираю ее юбку выше бедер, отодвигаю трусики в сторону и быстро вытаскиваю свой член из штанов ровно за пять секунд. При виде ее идеальной задницы я чувствую себя диким. Я быстро шлепаю ее по попке, заставляя вскрикнуть, затем разминаю плоть рукой. Она прижимается ко мне. Черт, мне нравится видеть ее такой нуждающейся, и мне нравится, что она жаждет моего члена. Наклоняясь, я жадно кусаю ее за правую ягодицу. Она визжит, утыкаясь лицом в матрас. — Я должен заставить тебя ждать, — рычу я, вставая и отводя ее бедра назад, прижимая головку моего члена к ее влажным половым губкам. Она громко стонет, уткнувшись лицом в атласные простыни. — Но я хочу, чтобы ты слила мою сперму себе в трусики, пока будешь на сцене. Я погружаюсь в нее, и это похоже на рай. Ее стонов и вида ее мягких бедер в моих руках достаточно, чтобы свести меня с ума, но именно тугой жар ее влагалища сводит меня с ума. Шарлотта была создана для меня. Эта киска была создана для моего члена, она поглощает меня с такой жадностью, словно околдовывает меня, черт возьми. Заставляя меня больше никогда не хотеть другую киску, чего я не хочу. — Сильнее, — выдыхает она, отталкиваясь назад, ее тонкие пальцы крепко сжимают черный атлас. Я даю ей то, что она хочет, врезаясь в нее все сильнее и сильнее, задаваясь вопросом, не причиняю ли я ей боль, но, похоже, ей совсем не больно. Выражение ее лица больше похоже на экстаз. — Я хотел бы трахать тебя каждую минуту своего дня, ты знаешь это? — Да. — Мне нравится трахать тебя, Шарлотта. Ты так хорошо берешь мой член. — Мне это нравится, — стонет она. — Я хочу, чтобы твоя киска болела, когда ты будешь там, наверху. Я хочу, чтобы ты думала об этом. — Быстрее, Эмерсон. Я собираюсь кончить. Она стонет в пронзительной мольбе. Боже, мне нравится, что теперь она просит о том, чего хочет во время секса. Я приподнимаю ее бедра и врезаюсь в них, рыча с каждым молниеносным толчком. Ее красивая киска крепко сжимает мой член, когда она кончает. Держа ее бедра в своих руках, я позволяю ее телу расслабиться от оргазма, когда начинаю погружаться внутрь нее, пристально наблюдая за ней и представляя, как ее тело впитывает все, что я ей даю. Когда я выхожу из нее, то бросаю взгляд в сторону двери. Если и были какие-то сомнения по поводу того, что я трахаю свою секретаршу, то теперь они исчезли. Даже если они не слышали меня, поскольку эти стены довольно звуконепроницаемы, мы здесь уже некоторое время разговариваем. Я задираю трусики Шарлотты и поправляю ее юбку. Она встает и поправляет блузку. Прежде чем она направляется к двери, я хватаю ее за талию и притягиваю к себе. Мне нужны ее губы, один быстрый вкус, прежде чем мы вернемся туда, и она выйдет на сцену, позволяя случайным мужчинам предлагать деньги за ее время. Мне нужно еще немного обмануть себя и притвориться, что она моя. Если бы я был умным человеком, я бы позволил кому-нибудь другому выиграть Шарлотту сегодня вечером. Я должен позволить ему произвести на нее впечатление своими деньгами или обещаниями секса, и если она решит, что предпочла бы быть с кем-то, кто мог бы любить ее по-настоящему, я должен отпустить ее. Но даже я знаю, что сейчас это невозможно. Я не думаю, что когда-нибудь смогу отпустить ее. ПРАВИЛО № 28: КОГДА ОН ГОВОРИТ ТЕБЕ, ЧТО ТЫ ТОГО СТОИШЬ, ВЕРЬ ЭТОМУ Шарлотта Я думаю, меня сейчас стошнит. Этого не может быть на самом деле. Каким-то образом я стою среди толпы из тринадцати других женщин, все они великолепны, как супермодели, и в нижнем белье — если это можно так назвать. Я делаю это ради Эмерсона. Я не могу сказать, говорит ли он мне сделать это, потому, что я ему нужна, или потому, что он сам этого хочет. Он действительно собирается позволить кому-то другому выиграть час со мной, предполагая, что кто-то вообще сделает ставку? Неужели я так мало значу для него? Я не могу перестать заламывать руки, когда мой взгляд встречается с женщиной из тронного зала, самой мадам Кинк. Со своими длинными черными волосами и обезоруживающими зелеными глазами она подходит ко мне с теплой улыбкой. — Еще раз снова здравствуй. — Привет, — заикаясь, бормочу я, стараясь смотреть ей в лицо, а не на грудь, прикрытую только тканью. Я никогда не чувствовала себя более нелепо из-за того, что ношу одежду. Я выпрямляю спину и пытаюсь притвориться сексуальной и уверенной в себе. Хотя я не уверена, что это работает. — Ты ведь не нервничаешь, правда? — Нервничаю? Нет… — Да, я определенно не собираюсь это рассказывать кому-то. — Она отвечает с улыбкой. — Да, я немного нервничаю, — продолжаю я. — Это не совсем нормально для меня. — Как тебя зовут? — Спрашивает она.