ПРАВИЛО № 33: ПРАВДА ПРИЧИНЯЕТ НЕВЫНОСИМУЮ БОЛЬ Эмерсон Когда-то мне нравилось, что мой стол обращен к ее столу. Я мог наблюдать за ее профилем, пока она работала, восхищаясь изгибом ее носа и тем, как она прикусывала губу, когда печатала, или клала голову на стол в конце рабочего дня. Теперь на столе мучительно пусто. И это все моя вина. В тот день, когда Бо нашел нас, он даже не потрудился остаться и накричать на меня. Мы просто снова вернулись к молчаливому обращению, и я действительно хотел бы, чтобы он позволил мне это сделать, пока был здесь. Я бы предпочел, чтобы мой сын кричал на меня, а не игнорировал. Я практически стерл буквы на экране своего телефона, отправляя им обоим текстовые сообщения. Сейчас я стараюсь проводить большую часть своих дней в клубе, но даже там воспоминания о ней преследуют меня. Гаррет говорит мне не сдаваться, дать им обоим время, но я не знаю, как долго я смогу это делать. Я хочу их обоих, и, может быть, это эгоистично и нереалистично, но мне, черт возьми, все равно. Сегодня я застрял за своим столом. Прошло две недели с тех пор, как она ушла, и у меня нет планов заменять ее в ближайшее время. Или когда-либо еще. Гаррет, Мэгги и Хантер пытались подбодрить меня, а я ненавижу, когда меня подбадривают. Прямо сейчас я хочу погрязнуть в своей жалости, зная, что, возможно, никогда больше не увижу ее и не заговорю с ней. И это все для меня. Мне не нужна другая саба или другая девушка. Шарлотту невозможно заменить так же, как и Бо, а это значит, что нет. Я ловлю себя на том, что провожу пальцем по линиям на своей ладони, вспоминая, как она сказала, что у меня длинная линия сердца, что в моей жизни будет большая любовь. Неужели я превратился в самого большого болвана в мире? Вероятно. Стук в дверь отвлекает мое внимание от моей руки. Наверное, это доставка или Мэгги принесла мне что-то. Тем не менее, я спешу ответить и вздыхаю с облегчением, когда нахожу своего сына на крыльце, ожидающего меня. — Бо, — тихо говорю я. Он лишь мельком смотрит мне в глаза, прежде чем отвести взгляд. — Я хочу знать больше. Я не могу перестать думать об этом, и я хочу знать, что на самом деле произошло между вами двумя. Я заставляю себя успокоиться. — Конечно. Заходи. Мы находим место, чтобы присесть в гостиной, и я предлагаю ему выпить или поесть, но он качает головой. Его колено подпрыгивает, когда он смотрит в пол. Готовясь к тому, что может оказаться самым трудным разговором в моей жизни, я сажусь напротив него. — Спрашивай меня о чем угодно. — Ты спал с ней? — Спрашивает он. Моя челюсть сжимается. — Да. Его губы сжимаются, и его сжатая челюсть отражает мою. — Все это время? — Нет, совсем недавно. — Ты причинял ей боль? — Спрашивает он язвительным тоном. — Никогда. Я бы никогда не причинил ей вреда. Мой ответ уверен в себе. Я знаю, о чем он думает… что я манипулировал ею, заставляя переспать со мной. Что я играл роль властелина над ней и принуждал ее к чему-то, чего она не хотела. Я на сто процентов уверен, что это не то, что произошло. — Ты водил ее в клуб? — Спрашивает он. Напряжение нависает над нами, когда он поднимает вопрос о клубе, что является катализатором его презрения ко мне. Мой сын отказывается верить, что я не какой-нибудь подлый извращенец, потому что я дал людям возможность безопасно выражать свои сексуальные потребности. Хотел бы я заставить его понять, но это не совсем приятный разговор между отцом и сыном. — Да, я это сделал. Он качает головой. — Она не такая. Ты потратил все это время, развращая ее. Неудивительно, что она хочет тебя, а не меня. — Подожди минутку, — перебиваю я. — Я вовсе не развращал ее. Ты думаешь, она не такая? Но я скажу тебе, что это так. Шарлотта — взрослая женщина и может сама принимать решения. Я вовсе не принуждал ее, но я дал ей возможность найти себя, и я провел последние несколько месяцев, наблюдая, как она растет. Он усмехается. — Во-вторых, — добавляю я. — Она никогда не предпочитала меня тебе. Вы двое уже расстались… — О, заткнись, — рявкает он. — Не тыкай мне этим в лицо. — Я не хотел. Я протягиваю к нему руки. — Я только указываю на то, что она полностью отдавала себе отчет в том, что делала. И прежде чем ты увековечишь это убеждение, что мой клуб — грязное, постыдное место, я обещаю тебе, что это не так. Мы принимаем все меры предосторожности в области охраны труда и техники безопасности. Все происходит по обоюдному согласию, и у женщин там даже больше власти, чем у мужчин, поэтому, пожалуйста, перестань говорить себе, какой я плохой. Он на мгновение замолкает, уставившись в пол, заламывая руки и размышляя про себя. — Ты любишь ее? — Спрашивает он, не поднимая на меня глаз. Я колеблюсь. Слово да вертится у меня на кончике языка, умирая от желания сорваться с него, но я не уверен, что это то, что он хочет услышать. — Это не имеет значения, — отвечаю я, сдерживая свое разочарование. — Если ты не хочешь, чтобы я преследовал ее, я не буду. Его голова резко поворачивается в мою сторону. Он читает выражение моего лица, прежде чем с силой выдавить: — Я не хочу, чтобы ты это делал. Я должен напомнить себе, что нужно дышать. Мое сердце, которое только что билось со скоростью миллион ударов в минуту, теперь рухнуло на пол. Вот и все. Он сказал нет, и я не могу этого нарушить. Мне нужно, чтобы он снова доверял мне. — Хорошо. — Ты не ответил на мой вопрос, — добавляет он. — Ты любишь ее? На этот раз я позволяю ему услышать мой ответ. — Да. Очень сильно. Его лицо искажается наполовину отвращением, наполовину жалостью. С закрытыми глазами он качает головой. — Ей всего двадцать один. Тебе сорок. Это полный пиздец. Я пожимаю плечами. — Мне жаль. Нет смысла рассказывать ему, как мы были счастливы. Как мы перестали видеться из-за нашего возраста и даже больше из-за того, что мы предлагали друг другу. Шарлотта смешила меня и увидела насквозь мою эмоциональную броню, которую я носил в течение двадцати лет. Казалось, она всегда точно знала, что мне нужно. — Значит, если бы я действительно сказал тебе больше с ней не встречаться… ты бы не стал? Наклонившись вперед, я упираюсь локтями в колени. — Ты мой сын, Бо. Твое счастье важнее моего собственного. Если ты не хочешь, чтобы я встречался с твоей бывшей, как я могу? Его брови хмурятся еще глубже, когда он внимательно изучает меня. — Мне нужно идти. Воздух выходит из моих легких. — Не уходи, Бо. Не сердись на меня больше, пожалуйста. Когда он встает со своего стула, тяжелый груз разочарования подкатывает к моему горлу, отчего мне трудно глотать. — Мне просто нужно время… чтобы понять это. — Приходи в любое время. Мы можем поговорить о чем угодно, о чем ты захочешь. Я сделаю все, что угодно, — умоляю я, глядя ему в спину, когда он уходит, чувствуя себя полным дураком. Но мне все равно. Я буду вести себя как дурак, только чтобы вернуть его в свою жизнь.