Кто этот толстяк? Зачем он понадобился полиции? Почему молодого не арестовали? Даже с лавочки было видно, что он перепугался до смерти. Неужели копы поверили, что его не было в квартире Фэй? Или они все-таки вернутся? Сластинс решил подождать еще немного. Начинало смеркаться. На улице появился рослый толстяк. Сластинс с интересом смотрел на него. «Господи! – думал он. – Парень, видать, пережил нешуточное потрясение». Толстяк постоял у калитки, открыл ее и устремился к дому. Молодой впустил его. Сластинс ждал. Прошло около получаса. Дверь открылась, толстяк вышел из дома. Шагал он быстро, но неровно. Лицо его было бледным, жилки на щеках подергивались. Сластинс не мог больше ждать. Взяв Лео под мышку, он перебежал дорогу. Возле калитки оглянулся, волнуясь, что на улице вот-вот появятся копы. Если бы не срочная необходимость платить за квартиру, Сластинс перенес бы свой визит на следующий день. Но медлить было нельзя. Сдвинув щеколду, он тихонько направился к дому. Опустил Лео на крыльцо и нажал грязным пальцем на кнопку звонка. III Рафаэль Сластинс был не единственным жителем Флинт-Сити с нюхом на шальные деньги. Таким же талантом мог похвастаться и Херувим Луи (настоящее имя – Луис Манчини). Прочитав заметку в колонке экстренных новостей, он тут же понял, что девушку убил Джонни. Луи вспомнил, как вчера вечером тот интересовался, где живет Фэй. Зайди речь о другой девице, Луи послал бы его куда подальше. Но так уж вышло, что Фэй совсем недавно отвергла его ухаживания. А девушку, которая отказала Херувиму, необходимо было проучить. Так что Луи дал этому бешеному психу адрес Фэй: да сотворится возмездие. Луи надеялся, что Джонни изобьет Фэй – так же, как избил ее перед отъездом в дурдом. Он и помыслить не мог, что на сей раз побоями дело не ограничится. Новости об убийстве потрясли его до глубины души. Уронив газету на пыльный стол, он отодвинул кресло и полез за сигаретой. Херувиму Луи было тридцать семь лет, поджарый, смуглый, с набриолиненной черной шевелюрой, тонкими усиками и подбородком, который к вечеру синел от свежей щетины. Луи понимал: стоит сообщить в полицию, как Джонни наводил справки о Фэй, и копы – даже при всей их тупизне – тут же сообразят, кто ее прирезал. Стало быть, информация стоит денег. И Луи продаст ее тому, кто даст наилучшую цену. Джонни вряд ли остался в городе. К тому же он вечно на мели – в отличие от своей сестры. У этой деньжата водятся. Луи улыбнулся. Если сделать все как надо, что-нибудь да выгорит. Гильда… Ну и штучка. Неплохо зарабатывает на записи граммофонных пластинок, поет в модных клубах. Можно раскрутить ее на неплохие бабки. Более того, если слегка надавить, Луи сможет затащить ее в постель. Луи находил смысл жизни лишь в женщинах. Пользовался у них немалым успехом, но остро чувствовал, что все его подружки – второсортный товар. Гильда же – высокий класс. Да, из этой ситуации можно извлечь большую выгоду. Луи подошел к засиженному мухами зеркалу и рассмотрел свой синий подбородок. Пожалуй, стоит побриться. И надеть свежий воротничок. Сегодня Гильда выступает в клубе «Казино». Луи заскочит к ней, перекинется словцом. Конечно, напросится на приглашение к ней домой. Говорят, Гильда обожает своего брата. Ясное дело, она сразу сообразит, что к чему. Если все сложится, Луи даже не станет заикаться про деньги. Приятно будет отдохнуть от всех этих шлюх, наводнивших клуб «Парадиз». В конце концов, денег он всегда заработает, а переспать с девицей вроде Гильды… Такой случай выпадает раз в жизни. Через пару часов Луи вошел в роскошный зал. Метрдотель проводил его к неудобному столику за колонной – в этом заведении было не принято сажать всякое отребье на лучшие места. Луи, однако, не огорчился: ему вовсе не хотелось маячить у всех на виду. Оскорбив официанта своим заказом (стакан виски и тарелка ветчины), он принялся ждать выступления Гильды. Минут через двадцать она появилась на сцене: в облегающем вечернем платье, отороченном золотистым мехом. Луи пожирал ее голодными глазами. «Ну и штучка! – думал он. – Матерь Божья! Ради такой ничего не жалко». Пение Гильды его не тронуло. Луи предпочитал слушать эстрадных певичек, выступавших в его клубе: они верещали так, чтобы было слышно последнему пьянчуге за самым дальним столиком. Плавный, бархатный голос Гильды с его богатым тембром и потрясающим диапазоном не вызвал у Херувима никаких эмоций. Когда она вышла на бис и наконец скрылась за кулисами, Луи отодвинул стул и направился к гримерным. В конце коридора была дверь с нарисованной звездой. Луи постучал в нее длинным блестящим ногтем. Гильда открыла. На девушке был бледно-зеленый пеньюар, выгодно оттенявший цвет кожи. Луи едва сдержался, чтобы не наброситься на нее прямо с порога. Гильда смерила его холодным уверенным взглядом огромных зеленых глаз. – Да? Луи помнил этот взгляд. В самом начале своей карьеры Гильда выступала у него в клубе. Луи пытался подкатить к ней, но безуспешно. На губах его застыла хитрая улыбочка. Пора проучить эту пташку. Приятно будет сбить с нее спесь. Сейчас она запоет по-новому. – Вчера я видел Джонни, – сказал Луи, прислонившись к косяку. – Не желаешь об этом поговорить? Гильда изменилась в лице. Надменного взгляда как не бывало. В глазах появилась тревога, и Луи почувствовал себя увереннее. – О чем тут говорить? – резко спросила она. – О многом, детка. О многом. – Луи шагнул вперед, оттеснив Гильду в комнату. Закрыл дверь и прислонился к ней спиной. – Сядь, и давай не будем ссориться. – Тебе нечего здесь делать! Убирайся! – Придется тебе потерпеть мое общество. – Походив по гримерке, Луи опустился в единственное кресло. – Поверь, еще и понравится. Аппетит, как говорится, приходит во время еды. Внимательно посмотрев на него, Гильда уселась на диван. – В чем дело? – Вчера ко мне заходил Джонни. Спрашивал, где искать Фэй. Я сказал где. Если бы знал, что он ее убьет, не говорил бы. Вот и подумал: прежде чем идти в полицию, стоит заглянуть к тебе. Гильда застыла. Лицо ее побледнело, глаза сверкали. – Джонни ее не убивал! – Копы с тобой не согласятся. – Луи улыбнулся. – Им нужно побыстрее раскрыть это дело. Джонни для них – просто подарок. Какое-то время Гильда смотрела на него, а потом спросила, сжав кулаки: – Сколько? Луи напустил на себя удивленный вид. – Быстро ты соображаешь, – с восхищением сказал он. – Другие пташки… – Сколько? – Ну, я тут подумал… Может, вечером заедем к тебе на квартирку? Может, и завтра, и послезавтра тоже? Думаю, мы славно развлечемся. – Значит, деньги тебе не нужны? – спросила Гильда, заметно расслабившись. На этот раз Луи удивился по-настоящему. – Деньги у меня есть, – беззаботно сказал он. – А вот такой девушки, как ты, – нет. Если у нас ничего не получится, возьму деньги. Но думаю, что получится. Во всяком случае, попробовать стоит. Гильда взяла сигарету, закурила, бросила спичку в пепельницу. – Мне нужно подумать, Луи. – Я уже настроился на сегодняшний вечер, детка. Так что думай побыстрее. Гильда потупилась: – И ты никому не расскажешь про Джонни? – Ни единой живой душе, детка. Подыграй мне, и я подыграю тебе. – Дай мне немного времени. Ты же понимаешь… – Решайся, пока не вышла из клуба. Дольше я ждать не буду, так что думай. Гильда вдруг пожала плечами: – Ну хорошо. Как-нибудь переживу, верно? По рукам. Луи просиял. Любой другой на его месте почуял бы подвох, но Луи безгранично верил в собственное обаяние. Верил, что женщины считают его неотразимым, и согласие Гильды его не удивило.