— Чертова сволочь! — бормотал Коротков, набирая номер по мобильному телефону. Когда на том конце провода ответили, он попросил: — Усильте мою охрану. Пускай шофер приедет за мной на другой машине. И не в восемь, а около пяти. Отдав приказ, Коротков плюхнулся в кресло и закрыл глаза. * * * Забродов после незапланированной встречи с генералом Федоровым всерьез озаботился. К тому же вторжение Кещяна с его ультиматумом о сотрудничестве заставило его задуматься о своей безопасности. На всякий случай он сменил свое место жительства, временно переместившись на дачу в Подмосковье. «Хорошо, что есть приятели, которые могут выручить, когда ты находишься в затруднительном положении», — подумал Забродов. Илларион никому не сообщал о своем прибежище и на всякий случай, чтобы избежать лишних проблем, отключил мобильный телефон. Он знал, что в нынешний век большинство преступлений раскрывается именно благодаря телефону, а учитывая нечистоплотность органов милиции и хитрость бывшего военного разведчика Кещяна, Илларион в любой момент мог оказаться в западне. Поэтому он никому не звонил, ограничившись философскими размышлениями. Наведя справки, Забродов узнал, что Кещян — бывший офицер армянской военной разведки, откуда в свое время ушел по собственному желанию, и по неофициальным данным уже с 1990 года работает на армянскую мафию, которая дислоцируется в Москве. Он также обладает разветвленной сетью информаторов, в том числе и в органах власти, судах и прокуратурах, благодаря чему армянам легко удается уходить от ответственности и совершать с каждым годом все больше и больше преступлений. «Зеркальные» векселя, контрабанда, наркоторговля, отмывание доходов, полученных преступным путем, лоббирование своих интересов в Госдуме — этот список можно продолжать еще долго. Дача была небольшой. Гараж, подвал, веранда, на первом этаже две комнаты с тамбуром между ними, на втором этаже чердак с низкой крышей, откуда торчали острые гвозди. Забродову нравился чердак хотя бы потому, что оттуда отлично просматривалась окружающая местность и можно было спокойно наблюдать, что происходит на соседних участках, и заблаговременно заметить приближающиеся машины. Прежде чем выбрать дачу в качестве временного убежища, Забродов убедился, что за ним нет никакой слежки, точнее, ему пришлось избавиться от хвостов проверенным дедовским способом. В первую очередь, он перестал ездить на «бьюике», оставив его во дворе, и в основном пользовался метро. Убедиться, что за ним следят, было нетрудно. В одном магазине ему удалось вычислить двух молодчиков, цепко державших его взглядом, замаскированных под обыкновенных праздношатающихся безработных. На дачу Илларион поехал на электричке. В крайнем случае, как предполагал Забродов, пришлось бы дать бой в лесу. Приятель рассказал ему, что от станции до садового товарищества идти семь километров, причем через лес. Там бы Илларион без проблем вычислил подозрительных дачников. Но никакого боя давать не пришлось, потому что Забродов запутал слежку еще в центре Москвы, когда забежал в подъезд и вышел оттуда через черный ход. Даже если они догадались через пару минут, что их обвели вокруг пальца, то Иллариону вполне хватило этого времени, чтобы благополучно скрыться в метро… Хотя еще была осень, всю ночь валил густой зимний снег. В доме было прохладно, поэтому Забродов взял из подвала заранее заготовленный сухостой, стружку и протопил печь. Там же он приготовил себе и гречневую кашу, такую, что пальчики оближешь. На свежем воздухе у Забродова проснулся зверский аппетит. «Вот и ехать никуда не надо, — радовался Илларион, сидя у горячей печи и подбрасывая дровишки. — Моря-океаны. Все под рукой. Оказывается, нет ничего лучше и удобнее, чем дача в Подмосковье. Сел на электричку, сорок минут в пути, прогулялся по лесу, и ты уже на месте. Здесь действительно чувствуешь себя как дома. Такой чистый воздух. Удивительно, как еще на этом не сделали бизнес. В Москве такая загазованность, что невозможно дышать. И везде, куда ни глянешь, однообразные мрачные рожи». Забродов сидел на веранде и чистил себе картошку на обед. Ему требовалось время, чтобы обдумать план своих дальнейших действий. В одном он не сомневался и считал, что поступил правильно, согласившись работать на Орбели, чтобы держать в узде Короткова. Понятно, что в душе Забродова воротило от этого сброда и что Орбели, Кещяну и Короткову он бы и руки не подал, даже если бы те тонули. Но в интересах дела нужно было отбросить все лишние переживания и эмоции. По крайней мере, генерал Федоров одобрил занимаемую им позицию и потребовал, чтобы Забродов докладывал о каждом своем шаге и до поры до времени не устраивал разборок со стрельбой и поножовщиной. Илларион понимал, что современные законы в большинстве случаев отмазывают от справедливого возмездия не мирных и порядочных граждан, а воров и бандитов. Давно можно было бы очистить Москву от всякого сброда, но, по всей видимости, в этом были не все заинтересованы. Забродов понимающе хмыкнул и опустил очередную картофелину в миску с холодной водой. Глянув за окно, он покачал головой, словно погода его разочаровывала. Снег шел стеной. Появились сугробы. Весь огород и дороги накрыло снежной шапкой. Илларион удовлетворенно подумал, что никто не станет его здесь искать и что все дороги замело так, что любой грузовик увязнет. К тому же вскорости обещали потепление, и тогда уж точно дороги превратятся в чавкающую хлябь, с которой ни один внедорожник не справится. Илларион планировал отсидеться на даче несколько дней, в течение которых он разработает план действий. Сомнений не возникало, что прежде чем добраться до Орбели, нужно брать с поличным Кещяна, благо, номера его машины и место дислокации были известны. В том, что секретарша Кещяна держала свой рот на замке, Забродов не сомневался. Она в таких жерновах оказалась, что ей выгоднее всего помалкивать и выполнять свою нехитрую работу. Вероятнее всего, особенно после того, как Илларион доложил Орбели о встрече с Коротковым, они думают, что он исполнительный идиот, которого достаточно припугнуть, и он выполнит всю грязную работу. Обед у Иллариона был нехитрым. Он сварил картошку в мундирах, начистил чеснока и нарезал кольцами «краковскую» колбасу. Старательно работая челюстями, он все не мог перестать думать о Кещяне и прочем армянском сброде, который нынче заполнял его сознание и жизнь. «Вот и смысл бытия появился, — раздраженно подумал Забродов. — Вместо того, чтобы заниматься своими делами, я по уши втянут в это дерьмо и теперь вынужден им заниматься, если, конечно, не хочу занять свободное место на кладбище». Пообедав, Илларион лежал на кровати и размышлял над планом действий. У него не возникало никаких сомнений, что Орбели и компанию нужно утихомирить в кратчайшие сроки, иначе потом такого наворотят, что Москву не узнаешь, да и Россию тоже. Еще у него были сомнения в том, что все действующие лица находятся на авансцене. Как водится в таких случаях, «серые кардиналы» управляют исподтишка через подставных лиц, так что не исключено, что Орбели всего лишь шестеренка в общем механизме. Сверившись с расписанием электричек, которое Илларион заблаговременно припрятал во внутреннем кармане куртки, он решил, что дождется темноты и тогда вернется в Москву. Основная опасность заключалась не в возвращении в город, а, скорее, в том, что Забродов не знал длины коррупционных цепочек армянской мафии. Армяне, по его мнению, умели налаживать связи в политических и экономических кругах, причем далеко за пределами своей страны. Возможно, этим и объяснялся тот факт, что несмотря на малочисленный состав, армянская преступная группировка представляла собой грозную силу. «После сытного обеда не грех и вздремнуть», — довольно подумал Илларион, расположившись на жестком матрасе. Пока он спал, за окном стемнело. Небо налилось чернотой, и высыпали первые звезды, словно кто-то рассыпал мешок с бисером. Внутренние часы работали у Забродова безотказно. Еще с юношеских лет он приучил себя к дисциплине, поэтому он проснулся в точно определенный для себя час. В комнате уже было темно, как в наглухо застегнутой сумке. Илларион зевнул, посмотрел на фосфоресцирующие стрелки часов и удовлетворенно крякнул. Проснулся тютелька-в-тютельку. Резво вскочив с кровати, словно по сигналу тревоги, Илларион сделал простенькую зарядку, после чего надел куртку, оправил брюки, выглянул в окно и, убедившись, что снова пошел снег, вышел из комнаты на веранду. Там было на порядок холоднее. Его рюкзак лежал на диване. Илларион, не зажигая света, чтобы не привлекать лишнего внимания, достал из рюкзака пистолет и засунул его за пояс. Понятно, что не оберешься неприятностей, если рядовой мент попросит документы и рискнет обыскать, но, с другой стороны, у Забродова могут возникнуть куда большие неприятности, если по нему откроют пальбу люди Кещяна, а он в это время будет рыться в рюкзаке в поисках пистолета. В общем, перспектива стать трупом Иллариона не прельщала. Входная дверь тихо скрипнула, и Забродов, стараясь не шуметь, выскользнул наружу. Снег бесшумно падал на землю, словно краска ложилась слоями под кистью художника. Забродов закрыл дверь, а ключ спрятал под железной бочкой, стоявшей на бордюре. Именно так он условился с приятелем. В садовом товариществе было безлюдно. Ни одного огонька в окнах дач. Это и понятно, какой сумасшедший попрется на дачу в такие холода, разве что отчаянный садовод-огородник, фанат своего дела, которому и двадцатиградусный мороз нипочем. Хлопнет для обогрева грамм двести и айда лопатой или кайлом махать, согнувшись над своими ненаглядными сотками. Снег весело хрустел под тяжелыми армейскими ботинками Иллариона. Спускаясь с горки, он выверял каждый шаг, чтобы не зацепиться за какую-нибудь корягу или, чего доброго, не споткнуться о камень. Спустившись с пригорка, Илларион вышел на главную дорогу, которая была занесена снегом и мало чем отличалась от проселочной. По всей видимости, осенью здесь легко мог увязнуть любой, даже самый навороченный джип. Утопая по щиколотку в снегу, Забродов закрывал лицо рукой от свирепого ветра и в полнейшем одиночестве брел по проселочной дороге, по обе стороны которой раскинулись пастбища, занесенные снегом. Впереди виднелась ржавая сетка ограды и покосившаяся от старости калитка. Забродов выбрал наиболее короткий путь, через лес. Конечно, он мог бы идти другой дорогой прямиком до станции, но все-таки в лесу ветер не так чувствуется, к тому же он будет чувствовать себя более защищенным. Поправив рюкзак на спине, Илларион извлек из внутреннего кармана куртки сигарету и не мешкая закурил, прикрыв трепещущий огонек ладонью. В лесу было очень темно, и двигаться приходилось чуть ли не на ощупь. Узкую тропинку занесло снегом. Когда он практически вышел из леса на широкую асфальтную прямую, то услышал за спиной хруст снега и звук ломаемых веток. Из зарослей выскочили два оборванца в каких-то драных ватниках. Возможно, в лучшие времена они были работниками какой-нибудь жилищно-коммунальной службы, но, учитывая диалектику Гегеля, вскоре стали бомжами. На убийц они не смахивали, потому что те, наверняка, расстреляли бы Иллариона где-нибудь по дороге. Эти же ребята действовали прямолинейно, и лучше всего об их неблаговидных намерениях свидетельствовали куски ржавой арматуры. Оборванцы атаковали с флангов, грозно размахивая своим оружием. Судя по всему, ярость нападавших объяснялась довольно просто: они хотели выпить или опохмелиться, возможно, и пожрать, поэтому выбрали столь незамысловатый способ добывания денег — нападение на одиноких прохожих. Забродов не мог быть легкой добычей по определению. Первый довольно-таки неумелый удар-тычок обернулся для одного из нападавших несчастьем. Илларион, ловко перехватив арматуру, ударом ботинка приложился по коленной чашечке бомжа. Тот взвыл, как волк, раненный шрапнелью, и, выпустив из рук оружие, упал. Второй оборванец предусмотрительно отскочил, удивленно поглядывая на Забродова. Забродов пожалел этих оборванцев, слишком убогие для него соперники, да и не время сейчас распыляться, когда нужно приструнить более серьезных личностей, которые гораздо опаснее для общества, чем эти двое несчастных. Они и сами, по всей видимости, поняли щекотливость своего положения, потому что поспешили убраться, бросив свое жалкое оружие и сопровождая свое бегство бормотанием разнообразнейших ругательств. На это Илларион отреагировал снисходительно. — Счастливого пути! Рекомендую вам больше мне не попадаться! Помахав им рукой на прощанье, Забродов ускорил шаг, чтобы не опоздать на электричку. Он потерял немного времени, пока возился с этими бедолагами, насмотревшимися боевиков и вообразившими себя суперменами. Асфальтная прямая снова уперлась в лес. Илларион без всяких неприятных происшествий миновал финишный отрезок и вышел на станцию. Электричку пришлось ждать недолго. Илларион запрыгнул в последний вагон и занял место у окна среди немногочисленных старушенций, которые и в такую суровую погоду не забрасывали своего увлечения и ездили на дачу… Первым делом Забродов собирался встретиться с Коротковым. Возможно, у него появилась новая информация. Несмотря на то что Забродов не особенно ему доверял, все-таки политик, жизнь обязывала к тому, чтобы иметь союзников. Забродов позвонил Короткову из телефонного автомата на железнодорожном вокзале. Коротков долго не отвечал, что заставило Иллариона еще раз все проанализировать. Кто его знает, этого политика. Говорит одно, делает другое, не исключено, что он обратно переметнулся к Орбели в надежде решить все свои проблемы чужими руками. Известное дело, что к политической власти стремятся психопаты. — Алло, — недружелюбно отозвался Коротков сонным голосом. — Добрый вечер. Похвально, что вы соизволили ответить простому смертному. — В чем дело? — голос у Короткова изменился и стал настороженно-боязливым. — Не волнуйтесь. Ситуация под моим контролем. Вы виделись с нашим общим другом? Коротков закашлялся, словно давно болел хроническим бронхитом. Отставив трубку от уха, Илларион подождал, пока у мэра закончится приступ. — Это можно обсудить, но не по телефону. — Разумеется, — кивнул Забродов, взглядом проведя милицейский патруль. — Я как раз и хотел предложить вам встретиться. Именно сегодня. Коротков оказался сегодня на удивление сговорчивым и, вопреки пессимистичным ожиданиям Забродова, не послал его на три буквы. Видеозапись видеозаписью, но, отойдя от первоначального шока, он мог преспокойно поменять свое решение. Через полчаса черный «мерседес» Короткова подъехал во двор близ вокзала, в котором, притоптывая-приплясывая, чтобы согреться, его ждал Забродов. Он без приглашения, по-свойски, открыл дверь и устроился на заднем сиденье. — Можно поаккуратнее, — проворчал Коротков, опасливо отодвигаясь от Забродова и поправляя пальто. Он посоветовал шоферу подышать свежим воздухом. — Какие у вас сейчас отношения с Орбели? — Натянутые. Когда я услышал о ваших подозрениях, я отдалился от него и не обналичивал деньги, которые от него получил. — Орбели никогда бы не отдал мне эти видеозаписи, если бы не имел что-то более ценное для своей защиты. Вы должны поддерживать с ним связь. — Я и так играю в русскую рулетку, не обрывая все связи с Орбели. — Орбели дал мне видеозаписи, зная, что я сразу пойду к вам. Такой шантаж оставил вам только одно место, куда можно обратиться за поддержкой — обратно к нему. Ему явно что-то от вас нужно. Я не смогу поймать Орбели в одиночку. Так что без вашей помощи тут не обойтись, верно? Коротков тяжело вздохнул, словно одномоментно обрушилась вся его политическая карьера. — Исследование нужно Орбели для изменения границ округов. Он сможет манипулировать голосами, чтобы добиться моего или чьего-либо избрания. — Я видел карту в офисе у Кещяна. Кажется, мне становится понятно, что обозначают выделенные маркером квадраты. Покажите мне объекты Орбели. Забродов извлек из рюкзака карту и подал ее Короткову. Тот, насупившись, долго и сосредоточенно ее изучал. — Орбели тут сильно замешан. Вот многоквартирный жилой комплекс, который будет возводиться в следующем месяце, вот медицинский центр, офисная зона для малого бизнеса… Имея на меня влияние и используя мои рычаги воздействия на московское правительство, он сможет расширить сферу своей деятельности и получить контроль над самыми лакомыми кусочками. — Какую роль играет Кещян и армянские деньги? — Мыслите масштабно. Деньги идут в Россию через армянскую мафию. Введение антитеррористических законов сильно затрудняет международную отмывку денег. Что им делать с этими деньгами в Армении? Все их доходы здесь. — То есть армянская мафия скупает Москву? Коротков кивнул, сложил пополам карту и вернул ее Иллариону. — Четыре или пять районов. Лучшие земельные участки, заброшенные здания, бесхозные помещения. Они построят здесь всю инфраструктуру. — Хм… Легальный бизнес — это лучшее прикрытие для организованной преступности. Мафия может содержать публичные дома в дешевых жилых помещениях. Через медицинский центр тоже можно хорошо нажиться. Я прослежу за Кещяном. — Это положит начало войне, а мы даже не знаем, какая армия у Орбели. Наберись терпения. На раскрытие этого дела уйдет три года. — Боитесь запороть свою политическую карьеру? — усмехнулся Забродов, выходя из машины. — Ну вас к черту, — зло прошипел Коротков. «Теперь можно заглянуть к Орбели. Он должен думать, что я по-прежнему на него вкалываю», — решил Забродов. Поговорив с Коротковым, Илларион убедился, что этот несчастный политик боится каждого шороха, каждого дуновения ветерка, всего, что только может повредить его политической карьере.