Нож брякнулся об асфальт и отскочил в сторону. — Надеюсь, ты не собираешься за ним ползти как в кино? Иначе мне придется оглушить тебя ударом в голову. Или сломать руку. Можно обе. Выбирай, что тебе больше по душе. В голову лучше. Недельку походишь как контуженный, а потом отойдет. Горбоносый, очнувшись, застонал и закрыл руками лицо, залитое кровью. — Жить будешь. Просто нос сломан. Он цепко держал кисть второго бандита, а тот с перекошенным лицом только устало сопел. — Скажите мне, кто вас послал? У меня нет никакого интереса отправлять вас на тот свет. Но если вы будете сопротивляться, мне придется вас покалечить… Так кто вас послал? Я не слышу… И Илларион посильнее сдавил запястье, так что во дворе раздался сдавленный крик. — Пусти! Пусти! Больно! — Я спрашиваю, кто вас послал, — строго сказал Забродов. — Не заставляйте меня применять силу. — Багиров… — прохрипел горбоносый. Он полез в карман, намереваясь что-то оттуда выхватить, но Забродов среагировал мгновенно, усыпив его ударом ладони по кадыку. — Полчаса поваляется, потом очнется, — пояснил Илларион до смерти перепуганному преследователю. — А Багирову передавай привет. Скажи, что если он повторит такие фокусы, то я займусь им вплотную, как тогда в гостинице «Украина». Он помнит. Забродов подхватил пакет с продуктами и, бодро посвистывая, зашагал по двору. У него даже появился молодецкий задор. Он почувствовал себя помолодевшим лет эдак на двадцать. «Значит, есть еще порох в пороховницах. Для военного пенсионера похвальный результат. За каких-то пять минут упаковать по полной программе двоих здоровых лбов. Ничего, им такая наука пойдет на пользу. Хотя вряд ли они завяжут с бандитизмом. Если работают на Эдисона, то уже точно пошли по кривой дорожке. А там и до могилы недалеко, потому что Багиров такой человек, что свернуть им никуда не позволит. А если что-то не нравится, то отправляйтесь прямиком сразу в гроб», — Илларион, ощущая, как по всему телу разливается усталость, подошел к подъезду и порылся в кармане, доставая ключи. Он уже предвкушал вкусный ужин и последующее чтение интересной книги. Наконец-то проведет вечер как обычный гражданский человек. В последнее время он чувствовал себя как на фронте и, естественно, хотел расслабиться, сбросить накопившееся напряжение и просто-напросто отдохнуть. Забродов не сразу сообразил, что в подъезде кто-то есть, но инстинктивно поднял руку с пакетом продуктов, заслоняясь от какой-то неясной, но весьма ощутимой угрозы, и в следующую секунду его ударило по руке что-то тяжелое. Он вскрикнул от боли и выронил пакет. Нападавший нанес второй удар, на этот раз прямой, но Илларион увернулся и в узком пространстве ударил его ботинком по голени. Тут же, не мешкая, Забродов ударил соперника по коленной чашечке, так что раздался хруст, и отскочил на два шага назад. Нападавший кинул в Забродова обрезком железной трубы, но Илларион резко согнулся, и обрезок, описав незамысловатую траекторию, полетел в подъездную дверь и, отскочив, упал на пол. Забродов, не желая больше испытывать фортуну, швырнул первым попавшимся предметом в соперника и прыгнул на него, словно тигр. Он повалил того на ступеньки, и чувствуя, как от боли отнимается правая рука, левой что есть мочи начал бить по лицу. — Получай, сволочь! — раздраженно кричал Илларион, которого порядком достали эти фокусы. — Вначале научись драться, а потом лезь, дилетант херов! Кто? Говори! Соперник вскрикивал от боли и становился все податливее, но все равно упрямо хранил молчание. Илларион посветил в темноте дисплеем мобильного телефона и разглядел залитое кровью лицо очередного азербайджанца. — Эх ты, боевик! Тебе в палатке на рынке фруктами и овощами надо торговать, а ты лезешь не в свои дела! — сплюнул Илларион. — Знаешь, как у меня рука болит, сволочь? «Что делать? Позвонить Сорокину, чтобы приехал? — раздумывал Забродов, оттащив нападавшего к почтовым ящикам и прислонив спиной к стене, а чтобы не возмущался, вместо кляпа заткнул ему рот куском вареной колбасы. — Только не хочется мне это дело предавать огласке. Слухи дойдут до Орбели, он может догадаться, что я работаю на три стороны, и тогда все закончится гораздо печальнее, чем сейчас. Если врукопашную я еще что-то смогу сделать, то от опытного киллера не спасет и бронежилет. Потом столичная пресса будет смаковать, что, мол, бывший ГРУшник работал с преступными авторитетами и получил свое. Нет, я должен поступить проще. Вырублю этого идиота и оставлю его спать в подъезде. Сам поеду куда-нибудь. После такого променада у меня отпало желание возвращаться домой. Неизвестно, кто ждет меня в квартире. Может, и киллер. Тогда можно вызвать милицию на мой адрес из телефона-автомата, а самому переночевать в какой-нибудь замшелой гостинице. Пускай думают, что у меня все отлично. Только испоганили весь вечер, сволочи». Правая рука налилась свинцовой тяжестью. Забродов осторожно дотронулся до нее и зашипел от боли. Он подумал, что наверняка будет гематома или сильнейший ушиб. Единственное, что радовало в этой ситуации, свою руку он чувствовал и она не висела как плеть, а сгибалась и разгибалась в локтевом суставе, следовательно, самое худшее не произошло. — Ну что, Зорро? — обратился Забродов к нападавшему, который сидел на полу, шмыгая разбитым носом. — Спокойной ночи! И Забродов, резко выхватив у него изо рта кусок колбасы, ребром ладони тут же стукнул по кадыку. Тот отключился. Илларион положил его на пол, словно пьяного, и вышел из подъезда, забрав с собой пакет с продуктами, слегка забрызганный кровью. «Что ж, ко всему в жизни нужно относиться философски, — рассудил Забродов. — Случаются разные вещи, и чаще всего неприятные. Если к ним относиться серьезно, пожалуй, скоро умом тронешься. Лучше всего оставить все как есть. Если генерал Федоров узнает о моих злоключениях, то потом не оберешься хлопот. Придется все рассказывать, и самое паршивое, что я не люблю объяснять свой каждый шаг». В свете событий уходящего дня Забродову снова пришлось проверить свою машину. Сперва он заглянул под днище, но ничего там не обнаружил. Затем Забродов поднял капот и осмотрел двигатель, после чего постучал по колесам и даже заглянул в выхлопную трубу. По своему боевому опыту, он знал, что небрежность и лень — два главных врага любой операции. Сколько было таких случаев, когда элементарно ленились проверить свое транспортное средство на предмет наличия взрывчатки, а потом взлетали на воздух?.. Забродов закурил сигарету и, влившись в транспортный поток, впервые за день почувствовал себя в безопасности. Он ощущал безмерную усталость и неистребимое желание отдохнуть. Глава 18 Героян был могущественным человеком еще со времен развала Советского Союза. Никого не боясь, он проживал в особняке бывшего министра обороны Армении. Раньше Ферзь неоднократно попадался на различных финансовых преступлениях, но к уголовной ответственности не привлекался ни разу. Еще он оказывал значительную экономическую поддержку некоторым регионам Армении. Герояна неоднократно пытались сбросить с криминального трона, но у спецслужб ничего не получалось. Каждый раз его отпускали в связи с отсутствием доказательств его причастности к преступлениям. Героян заправлял всей армянской мафией и в Москве бывал наездами, чтобы решать наиболее важные вопросы со своими подчиненными. Обыкновенно, он собирал совещание, там ругал за промашки и каждому персонально поручал новые задания. На этот раз его приезд в Москву был вынужденным. Из России бежал Ашот, и он вызвал того к себе, чтобы узнать, что там происходит. Ашот и доложил, что у Орбели серьезные проблемы. — Что за проблемы? Говори конкретно. Ты знаешь, что я не люблю, когда мне вешают лапшу на уши. — У него проблемы с азерами. Они стали нас поджимать после того убийства на стройке. Еще он похерил архив… Анзор погиб. — Как погиб? — нахмурился Героян. Он давно знал Анзора и лично вербовал его в свою группировку. Анзор всегда импонировал ему тем, что безукоризненно и, можно даже сказать, филигранно выполнял сложнейшие поручения. У Герояна просто в голове не укладывалось, как мог погибнуть такой опытный человек, как Кещян. — Его убили, когда он ехал в машине. — Вы узнали, кто это сделал? — спросил Героян, задумчиво поглаживая золотой набалдашник трости. — В процессе, — соврал Ашот. — Скорее всего, это азеры. Они мстят нам за стрелку. Багирова достать не получилось. Он, гад, смылся. Мы пасем его хаты круглые сутки, но он нигде не появляется. — Смылся, скотина, — Героян сильно сжал набалдашник трости. — Но с ним мы еще разберемся. Он ответит за убийство Анзора… Так что происходит в Москве? — ФСБ активизировала свою деятельность. Они землю носом роют. У нас есть осведомитель, и он заранее предупредил нас об обысках. Я вынужден был уехать. Мы забили стрелку азерам, чтобы забрать у них архив. Но они нас кинули. Никакого архива они не принесли. Мы их постреляли и уехали. — Ясно, — мрачно сказал Ашот. — У вас проблемы. А что я всегда говорю? Предупреждать надо заранее, когда проблем еще нет. Ладно, Ашот, можешь считать, что ты пока в отпуске. Иди, отдыхай. Ашот исполнительно кивнул и вышел из кабинета Герояна. В Ереване Героян находился на особом счету. Во всей Армении не было человека влиятельнее, чем он. С давних времен Героян завел множество полезных знакомств, которые не раз его выручали. Он хорошо окопался в политических и экономических кругах, поэтому мог без затруднений выйти из тех ситуаций, в которых другие люди давно бы числились в международном розыске. Появление Ашота вызвало у Герояна множество подозрений. Он прекрасно знал, что нельзя никому доверять, потому что они ждут не дождутся, когда он потеряет свою силу. Уже тот факт, что Ашот, правая рука Орбели, вернулся в Ереван, говорил о том, что Орбели наделал множество ошибок. «Кто такой этот Орбели? — презрительно подумал Героян. — Без меня он никто. Я отправил его в Москву, чтобы он занимался бизнесом и делал мне деньги. Вместо прибыли теперь он создает мне проблемы. Вечно так устроено: только что-то упустишь из поля зрения, как обязательно дадут маху, а ты потом разбирайся». Героян снял телефонную трубку. — Георгия ко мне. Через две минуты на пороге показался кучерявый юноша с жидкими усиками в сопровождении двух охранников. — Георгий, мы летим сегодня в Москву. Подготовь все к вылету. Героян еще в детстве мечтал, что когда вырастет, то купит себе самолет. Тогда он и предположить не мог, что его мечта сбудется. — Будет сделано, Сержик Сорекович, — вежливо ответил юноша и собрался уходить, но Героян остановил его небрежным взмахом руки. — Не торопись. Ты меня не дослушал. В Москве мы должны быть до полуночи. Еще забронируй номер в «Метрополе». И в аэропорт закажи транспорт с охраной. Никто не должен знать, что я еду в Москву. Если информация просочится, ты за это ответишь. — Да, Сержик Сорекович. Все будет сделано в лучшем виде. — Молодец. Иди… Георгия он нашел в армянской деревушке. Вначале взял к себе как мальчика на побегушках, потом присмотрелся и подметил, что Георгий очень ответственный, исполнительный и трудолюбивый парень, поэтому постепенно Героян приблизил его к себе. Но, несмотря на это, когда Георгий заказывал обед, Героян заставлял его пробовать свое блюдо и вино, опасаясь возможного отравления. Уже вечером Героян ехал по трассе в Москву. Серебристый «роллс-ройс» сноровисто мчался по запруженной машинами трассе. Героян давно не был в Москве и поэтому с любопытством смотрел в окошко. Шел мокрый снег, и погода была просто омерзительной. Под ногами чавкали лужи, от машин во все стороны летела грязь, и целый день мог быть пасмурным и блеклым. Прежде чем решать деловые вопросы, Героян плотно поужинал и посмотрел свой номер в «Метрополе». Он планировал управиться с делами за несколько дней, а потом улететь обратно в Ереван. Возможно, он найдет другого человека, более покладистого и менее проблемного, чем Орбели. «Зачем держать проблемных людей? В таких делах не должно быть никакой дружбы и жалости, — думал Героян, принимая контрастный душ. — От Орбели в последнее время одни проблемы. ФСБ, азеры… Да и какой из него бизнесмен? Я его финансирую, выписал ему из Европы самый лучший менеджмент. Так и любой дурак справится…» * * * Приезд Герояна вызвал у Орбели чуть ли не панику. Он страшно боялся, что в приватной беседе Героян пояснит ему, что больше не нуждается в его услугах, и он может идти, куда хочет. Орбели тщетно пытался успокоиться, но наоборот: с каждым днем пребывания Герояна в Москве он нервничал все больше и больше, особенно после той стычки с Коротковым в предвыборном штабе. «Решил выделиться, подонок, — думал Орбели, поднося ко рту фарфоровую чашку с кофе. — Думал меня опустить. Хрен тебе, урод! Не согласишься — найду другого на пост президента. Никто меня не подсидит. Не дождетесь. Я не какой-то там тебе слабак, которым можно манипулировать». Сделав пару глотков горького кофе, Орбели поставил чашку обратно на поднос и крепко задумался, подперев подбородок ладонью… Как и полагается, он встретил Герояна в аэропорту со всеми почестями и подхалимством. Субординация была соблюдена. Орбели отслеживал каждый жест Герояна и запоминал каждое его слово, пытаясь из всего этого сделать для себя определенные выводы. И, честно говоря, однозначных выводов не было, что и беспокоило Орбели. Героян хладнокровно расспрашивал его о делах, внимательно выслушивал ответы и не давал знать даже полунамеком, какова его оценка той или иной новости.