— Ах ты, мерзавец! — проревел Лавесьер, вперив взгляд в своего отпрыска. — Когда ты наконец возьмешься за ум? — Ладно, давай отпускай меня! — пропыхтел Себастьян. В это мгновение за спиной мужа показалась Сюзанна. Увидев форму, она испустила сдавленный писк, крик, задавленный в зародыше. — Что-то случилось с сыном? В темноте она не увидела Себастьяна. — Да нет! — возразил ее муж, поднимая глаза к небу. — Все прекрасно… — Где он? — простонала она. — Да вот он я, бедняжка психованная! — ответил Себастьян — Ты что, совсем ослепла? Серван застыла в изумлении; несколько часов содержания под стражей явно пошли бы этому мерзкому юнцу на пользу. — Давай иди сюда! — промолвил отец, втаскивая пьяного отпрыска внутрь дома. Желая удостовериться, что с сыном ничего не случилось, что он в целости и сохранности, Сюзанна попыталась заключить его в объятия, но он грубо оттолкнул ее. Андре смущенно улыбнулся молодым жандармам: — Благодарю вас… — Завтра ему надо явиться в казарму забрать свою машину, — сказал Матье. — Он придет. Еще раз спасибо и доброй ночи. — Доброй ночи, месье мэр, — ответил жандарм, отдавая честь. Дверь закрылась, и они вернулись в свой джип. — Мне очень жаль, — произнес Матье. — Тебе надо было дать мне вытащить его… — Проехали! — сухо ответила Серван. — Я бы и сама сумела с ним справиться… — Да успокойся ты! — А меня нервирует, когда маленький говнюк ведет машину пьяный вдрызг, отказывается остановиться и уезжает, даже не отсидев под арестом до полного протрезвления! И все только потому, что его зовут Лавесьер… Однажды Вертоли сказал, что он не делает разницы между жителями долины! А получается… — Но это сын мэра! Его нельзя оставить в камере! — А почему? — Ну, так заведено… И не только в Кольмаре… Везде так. — А если завтра он кого-нибудь собьет насмерть? — Понимаю, Серван. Но его отец, без сомнения, даст ему нагоняй. — Нагоняй? Не смеши меня! Он заслуживает временного лишения прав и очень нехилого штрафа! А не какого-то нагоняя! К тому же, я уверена, он еще и накурился! От него за километр несло гашишем! — Успокойся, Серван, — уговаривал Матье, паркуя машину возле жандармерии. Войдя внутрь, они увидели Кристиана Лебрена и Вертоли: они о чем-то спорили. — Ну и? — спросил старший аджюдан. — Все прошло нормально? — Дальше некуда! — раздраженно ответила Серван. — Сыночка доставили папаше, и он позволил себе оскорбить меня! — Подожди… — попытался остановить ее Матье. — Но это правда! — не унималась девушка. — Впрочем, я забыла, что господин Лавесьер здесь в своем праве! — Довольно! — оборвал Вертоли. — Кристиан и Матье, вы возвращаетесь на дорогу и дежурите там до двух часов. А вы, Брайтенбах, идете за мной ко мне в кабинет! — Но… — Никаких возражений! — прикрикнул аджюдан. — Ко мне в кабинет, живо! Несколько секунд они смотрели друг на друга, и она подчинилась приказу. Закрыв дверь, Вертоли встал напротив нее. — Вы знаете, где вы находитесь? — воскликнул он. — В жандармерии! — вызывающе ответила она. — Там, где смертельно пьяных водителей сажают под арест! Даже если их фамилия Лавесьер! — Ах, да замолчите же вы! Вы что, считаете, меня это радует? Считаете, что я не хочу закрыть этого маленького мерзавца? — Тогда почему вы этого не сделали? Вы же не в подчинении у мэра! — Я знаю, что я должен делать! И нечего давать мне советы! Если бы я посадил сына Лавесьера в кутузку, это стало бы поводом для скандала! И все равно ничего бы не изменилось, разве что на меня посыпались бы неприятности! — Невероятно! — возмутилась Серван. — Послушайте, Брайтенбах: здесь приказываю я. А вы беспрекословно исполняете мои приказы. Зарубите себе это на носу. Иначе вы здесь больше не служите. Я не стану и дальше терпеть ваши пререкания на глазах у всего отделения! Если вы еще раз попробуете публично мне возразить, я немедленно заставлю вас замолчать. Вы все поняли? Серван изменилась в лице, но продолжала молчать. — Вы все поняли? — повторил Вертоли, подходя к ней еще ближе. — Да… — Что вы сказали? — Да, старший аджюдан. — Я не позволю какой-то девчонке устраивать бардак у меня в жандармерии! Серван чувствовала, что еще немного, и она взорвется. И решила поскорей убраться. — Я еще не закончил! — рявкнул Вертоли. — Вы будете стоять здесь до тех пор, пока я не разрешу вам уйти! Вернувшись на место, она встала, опустив голову. Главное — не разреветься у него на глазах. — Начиная с завтрашнего дня вы приводите в порядок архив! — Архив? Но… — Молчать! Здесь вам не турбюро! Вы будете находиться на службе с восьми часов до тринадцати и с четырнадцати до восемнадцати часов. И чтобы все четко! Иначе вам придется проводить в архиве все ночи и все выходные! Понятно? — Да, старший аджюдан. — Теперь идете в дежурную часть. И дежурите там до возвращения Кристиана и Матье. Исполнять! Она быстро вышла, села за стойку и повернулась спиной к кабинету Вертоли. После такого мучительного унижения она не смогла сдержать слез. Все узнают, что на нее наложено взыскание. Ну почему она не подчинилась сразу, не вступая в дискуссию? Почему так яростно протестовала? Видеть, этому учатся. Как ходить или говорить… А терпеть несправедливость — этому тоже учатся? * * * Быстро покончив с едой, Серван посмотрела на будильник, стоящий возле маленького телевизора: 14 часов, пора возвращаться на работу в архив. Выскочив из квартиры, она внизу столкнулась с тремя коллегами, которые о чем-то оживленно разговаривали. — Ну как, Серван? Тяжело работать в архиве? Резко затормозив, она развернулась на каблуках. — Кто меня спрашивает? — бодро поинтересовалась она. — Я, мадам! — промолвил один из них, поднимая руку. — Нет, это похоже на детскую игру, — ответила она с вымученной улыбкой.