Глеб посмотрел на свои ладони. Сплошная грязь и кровяные сгустки. Коснуться этой мерзостью Якова? «Хрень… О чем я только думаю… О какой-то незначительной хрени… – Греб впился зубами в нижнюю губу, чтобы прийти в себя. – Давай же, шевелись». Яков оказался еще легче, чем выглядел. Маленький. И поломанный. «Может, нельзя было его двигать. – Глеб отчаянно прижался щекой к земляной стене, чтобы не допустить соприкосновение мальчика и острых ветвей. Карабкаться вверх оказалось намного сложнее, чем спускаться. Да еще с ребенком на руках. – Но оставлять тоже нельзя было. Там все грязью заливает». Боль была адская. Глеб уже не чувствовал своего тела. Четким осталось единственное ощущение: мягкая тяжесть детского тела в его руках. Он почти выбился из сил, но сумел сделать последний рывок. И даже смог осторожно поместить обмякшее тело ребенка на землю на краю обрыва. Тяжело дыша, Глеб огляделся. Ян все еще находился тут. Стоял на коленях, оцепенело глядя на брата. Его подбородок заливала кровь. Похоже, Глеб все-таки знатно ему саданул. За ним застыла тень. Амалия. Глаза вытаращены, а руки прижаты к губам. Она будто старалась удержать рвущийся наружу крик. Как же забавно. Бахвалящиеся люди под гнетом природы – дождя и ветра – выглядят ничуть не лучше тех, кого они обожают унижать. Ничтожеств. Такие же жалкие. Взмокшие и покрытые грязью. – Звони в скорую! – срывающимся в хрип голосом выкрикнул Глеб. Амалию начало трясти. – Звони же! И… – Он кинул на Яна полный ненависти взгляд. – И в полицию. Не дождавшись реакции, Глеб сам принялся нащупывать мобильный в кармане, надеясь, что тот остался целым. Над ними грянул гром. Сверкнули молнии. В запястье вцепились пальцы с до мерзости ухоженными ногтями. – Не звони... в полицию… – Амалия упала рядом с ним на колени. Вся ее прическа превратилась во взбухшую солому. – Он… не хотел… не хотел… Глеб с секунду пялился на нее. А потом отбросил ее руку. Скорая уже была в пути. Лишь удостоверившись, что на том конце провода точно услышали адрес, Глеб устало съежился. Он уже мало что замечал. Не видел ничего вокруг. Кроме мальчика, бок которого прижимался к его коленям. Стащив с себя кофту, Глеб укрыл ею Якова и прилег рядом, чуть нависнув над ним. Чтобы ливень не заливал его. Вокруг разыгралась настоящая буря. Закончится ли она когда-нибудь?.. * * * В подъезде пахло испражнениями. Дежурно сгримасничав, Глеб пропустил вперед мальчика, а потом сам ступил на лестницу. Ладонь удерживал около лопаток ребенка – не касаясь, просто страхуя. Тот прекрасно поднимался и сам. Только медленно. «Жаль, что тут лифта нет. Ну, ничего. – Глеб, не удержавшись, поправил капюшон на курточке мальчика. Тот никак не прореагировал. – Тихонечко дойдем до третьего этажа. Как-нибудь». Телефон в кармане завибрировал. – Да? А… привет. – Ты куда пропал?! – На том конце голос давнего друга звучал возмущенно. – Почему телефон отключал? Совсем охренел? Я уж подумывал в розыск подавать! – А, извини. Дела были. – Глеб подождал, пока покачивающийся мальчик преодолеет поворот. – И что за дела на целых три месяца?! – Я всем сообщение посылал. – Ну да. «У меня срочные дела. Пропаду на время». Офигеть, как успокаивает! Обуенное объяснение, мать тебя перемать! – На том конце удрученно выдохнули. – Лады, объявился, черт глазастый. Спасибо, что не дохлый. Пошли бухнем. Расскажешь, где ты там пропадал. – Не могу. – Глеб протянул руку и придержал мальчика, которого на очередной ступеньке качнуло в сторону стены. – На работу устроился. Нужно показать себя. – Чего-о-о-о? Ты ж фрилансом обходился? И вроде как намеревался к какой-нибудь бабе пристроиться, чтоб не париться. Глеб хмыкнул. Мальчик перед ним остановился, чтобы передохнуть. Юноша снова приготовил ладонь, но все также не касался без необходимости. – С фрилансом не покончено. Но это как дополнительный заработок. Мне понадобилась стабильная работа. С трудовым договором. – На кой черт? – И я не смогу больше так часто с вами со всеми зависать, – игнорируя последний вопрос, сообщил Глеб. – Э! Э! Давай колись! – У меня ребенок. На том конце воцарилась тишина. – Пи-и-и-и-илять! Ты залетел?!! – От воплей мобильный в руках Глеба чуть ли не подпрыгивал. – Хрена ты не чехлил свое хозяйство, удод?! А-а-а, лажа… Теперь точно нам с тобой бухнуть надо! – До встречи, Артем. – Глеб усмехнулся и, несмотря на протестующие крики друга, отключился. Минут десять спустя они наконец добрались до дома. – Невесть что, но это временно. – Глеб помог мальчику снять курточку. – Однокомнатная. Смотри, кровать купил тебе. А я на диване. Только прости заранее, он скрипит. У меня привычка ворочаться во сне. Присаживайся, Яша. Поставив чайник, Глеб вернулся в комнату. Мальчик по-прежнему сидел неподвижно и глядел в одну точку. – Ку-ку. – Он присел перед ним на корточки. – Тут, конечно, не хоромы. Но ночевать можно. Сойдет? Это как бы того… мое скромное обиталище. Яков медленно кивнул. Глеб нахмурился. Глаза у мальчика все еще были какие-то неживые – как у куклы. Стекляшки, вставленные в глазницы. – Мне придется на работе зависать. Ну, ты знаешь почему. Но в обед я обязательно буду забегать. А за тобой Регина присмотрит. Хорошо? На этот раз Яков даже не пошевелился. Маленькая статуя. – Хочешь кушать? Неясное бормотание. – Что? – Глеб приблизил к нему лицо. – Что ты говоришь? «Не… заслужил…» В душе вспыхнула ярость. Глубоко вздохнув, Глеб немного успокоился и мягко погладил племянника по голове. – Может, блинчики? У меня видок, конечно, неважнецкий, и доверия я не внушаю, но готовлю неплохо. Не травану, по крайней мере. Тишина. – Яш? Яков смотрел куда-то сквозь него. Ласка и мягкость не помогали. По-прежнему не помогали. – Яков! – Интонации Глеба стали резкими. Мальчик встрепенулся и поднял голову. – Сейчас ты должен сделать те упражнения на кисти, которые показывал врач. Два подхода. А позже займемся другими тренировками. В глазах Якова что-то вспыхнуло. Сердце Глеба затопило сожаление. Почему же так?.. Почему только сейчас мальчик казался по-настоящему живым? – Сделаешь два подхода. И будут тебе блинчики. Только при этом условии. Огонь в глазах Якова стал ярче. Он увлеченно кивнул. Глеб протянул руку, но в последний момент удержался от ласки. Нежность не подходит этому ребенку. Он не знает нежности. И, судя по всему, поздно что-то менять. По пути к кухне Глеб задел футбольный мяч. Тот прокатился до прихожей – недалеко, всего каких-то два метра.