– Не ори. Хуже будет. Выбраться мне никто не дает. У Бакирова хватка как у медведя дикого, бандит с легкостью уносит меня в авто, усаживает на переднее сиденье джипа, точно куколку. Сам садится за руль и заводит машину. Я же уже просто пылаю от негодования. – Что вам нужно от меня? Неужели вы сегодня мало меня опозорили?! – Я не давал тебе разрешения уходить. – А мне не нужно ваше разрешение! Я что хочу, то и делаю. Я взрослая и самостоятельная! Остановите машину, я выйду! Даже говорить не успеваю, как Михаил Александрович резко ударяет по тормозам, и я едва не влетаю носом в лобовое стекло. Повисает тишина. Осторожно перевожу взгляд на бандита. Его огромные татуированные ручищи крепко сжимают руль, и дышит он как-то слишком тяжело. – Вали, – басит, не смотря на меня, и я медленно поворачиваю голову. В десяти метрах от нас какая-то сходка. Человек восемь мужиков и один полуживой фонарь. Сглатываю, понимая, что, если сейчас выйду, до дома целой точно не доберусь. Бли-ин. – Я… – Все еще хочешь выйти, девочка? Бакиров поворачивается ко мне, заставляя машинально вжаться в дверь. Страшновато мне с ним рядом находиться, даже очень, но показывать этого не стану. – А если да, то что? Что сделаете? Тоже меня ногами изобьете, как того несчастного? Вам его совсем не жаль? – Тот несчастный толкал наркоту таким дурам, как ты. Четверо уже умерло. Одна из них – младшая сестра Фила, так что да, мне его совсем не жаль. Мне похуй на него. Его кулаки сжимаются, а я прикусываю губу. Теперь понятно, почему они его… так жестоко тогда. Становится не по себе, стыдно как-то, неловко. – Я не знала… – Ты и не должна знать. На, твое. Достает с заднего сиденья мой рюкзак, бросает его прямо мне в руки. – Спасибо… Остаток дороги едем в тишине. Я кутаюсь в куртку от холода, после чего Бакиров включает печку и какой-то шансон, половина блатных слов которого мне неизвестна. Он довозит меня до подъезда и провожает до самой двери. – Ты тогда у клуба что-то сказать мне хотела. Я слушаю, – оперевшись рукой о стену, нависая надо мной, басит Бакиров, а я теряюсь. Если только за одно подозрение в краже он при всех меня обыскивал, то что будет, если узнает, что теперь я… крыса ментовская, хоть и не хочу этого. – Ничего! Просто… Как вы могли сегодня подумать, что я могла что-то своровать? – Я знал, что ты не воровала. Это заявление как ножом в бок колет. Больно и обидно. – Что? Вы знали?! Почему, зачем тогда обыскали меня… при всех! – Чтобы все понимали, что такой хуйни я не прощаю. Никому. Я могу тебе доверять, Ангел? Серьезно, прямо, без права увильнуть. – Конечно, можете, – лепечу одними губами, смотря на него снизу вверх и чувствуя, как горят щеки. Почему-то всегда такое со мной, когда Михаил Александрович рядом. Я не знаю, куда деть глаза, очень хочется коснуться его руки, убежать, прижаться к нему. Господи, что со мной? – Дверь запри, – басит Бакиров, разворачивается и идет на выход, а я заползаю в свою квартиру, прикладываясь к двери головой и понимая, что, если он узнает о том, что я крыса ментовская, мне точно несдобровать. Глава 17 – Лина, к Тохе зайди, – принимая мою сегодняшнюю работу, говорит Алена, и я, быстренько переодевшись в свою одежду, иду к нему в кабинет. Бакирова сегодня я не видела, поэтому настроения совсем нет. Он здесь редко, но, когда появляется, мне как-то даже жарко становится, и стыдно, и неловко, и щекотно даже. Ужас какой-то просто, что со мной происходит, но я всегда на входную дверь поглядываю в надежде снова увидеть Михаила Александровича. Хоть мельком, хоть на секунду. – Анатолий, можно? Стучусь и сразу слышу ответ: – Входи, Котова. Вхожу осторожно. У него меньше кабинет, чем у Бакирова, и не так накурено тут. Легче как-то дышать даже, и не думаю, что это связано только с дымом сигарет. – Вы меня звали? – Да. Держи. Анатолий передает мне прямо в руки конверт. – Что это? – Зарплата твоя. Не могу сдержать улыбку. Наконец-то моя первая настоящая зарплата, которую я заработала сама! Осторожно открываю конверт, и глаза на лоб едва не лезут. Он битком деньгами набит, крупными купюрами. – Это… точно все мне? Я же на половину зарплаты договаривалась. – Бери, пока дают. Работаешь хорошо, без пропусков. – Спасибо… Уже на выходе поворачиваюсь, когда слышу голос Анатолия: – Подожди, Котова! Вижу, как мужчина достает что-то из шкафчика и кладет на стол. Мобильный телефон. Блестящий и новый. Такие модные сейчас, они только появились. У некоторых богатеньких одноклассниц такие видела. Раскладные, как ракушки. – Не узнаешь? – Нет. – Я нашел его тогда у тебя в рюкзаке, – чеканит Анатолий, а я аж рот открываю от шока. – Что? Я его не брала. Честно! Я бы никогда… – Я не знаю, можно ли тебе доверять, но чтобы это был первый и последний раз. Или ты дура и посмела своровать, или уже успела нажить врагов здесь. Телефон я верну Марине, скажу, что нашел под столом, но не думай, что ты тут самая умная. Если Бакиров тебя на краже поймает, мало не покажется. Если это сделаю я, сделаю то же самое и не посмотрю, что ты еще мелкая. Прикусываю губу. Кажется, я знаю, кто подложил мне этот чертов телефон. Марина, вот только зачем ей подставлять меня, притом так жестоко… То, что я тогда пережила с Бакировым, как он меня обыскивал при всех, до сих пор болью отдается в сердце. – Почему вы тогда не сказали Михаилу Александровичу об этом? Почему защитили? – Он бы тебе руки оторвал за это. – Почему вы так уверены в этом? – Я хорошо знаю его. Мы вместе росли в детдоме, а потом и на улице выживали. Девочка, не думай, что Бакиров добрый, раз защищает тебя. Он тебе доверяет просто. Пока доверяет. И я не буду своему брату врать, если ты еще раз накосячишь, усекла? – Да. Вполне. – Иди давай. – Спасибо, – шепчу ему и выскальзываю за дверь, пытаясь унять бешеное сердце. Анатолий спас меня, иначе бы простым обыском тогда Бакиров не ограничился. Сделал бы он мне больно? Не знаю, я все еще помню его руки на своей талии. Как лапы медвежьи они, сильные, огромные, жесткие. Злить его мне совсем не хочется. В этот вечер Михаил Александрович так и не появляется в клубе, поэтому уже в девять я ухожу с работы, прикидывая, на что потрачу зарплату, а потратить придется немало. Часть денег на коммуналку, часть на проезд, еду и еще на курсы по биологии, которые я так до сих пор и не купила. Я уже почти дохожу до остановки, когда практически на пустынной улице ко мне подходит какой-то парень в черном капюшоне и, схватив меня за руку, буквально впечатывает в стену.