Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 10 из 33 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Заметив, как он падал, Саломау поставил диагноз: — Бедня… ня… га, парень стал стерильным. Я тоже подумал, что самоубийца раздавил себе придатки. Я догадался, что он хотел погладить свой орган воспроизведения, как игрок в гольф во время большого гейма, но постеснялся делать это перед людьми. Выражение его лица не поддавалось разгадке. Испытывая сильную боль, он посмотрел вниз и издал воинственный крик: — Аааааайййййй! — Он скопировал терапию криком, Краснобай, — сказал Мэр. Самоубийца не знал, что делать: плакать, кричать, рвать на себе волосы или убить себя. Чтобы вновь обострить обстановку, Мэр и Бартоломеу подлили масла в огонь, обратившись к профессору Журеме: — Шлепни-ка моего брата, бабушка. Профессор Журема тут же упала им на руки. Я посмотрел на самоубийцу и заметил, что его мозг, парализованный болью в придатках, вышел из строя. Теперь парень был таким же инертным, как и статуя, на которую он опирался. И тогда Краснобай нанес последний удар этому человеку. — Спускайтесь оттуда, братишка, иначе я поднимусь и стащу вас за руку! — крикнул он и, посмотрев на донью Журему, разыграл сцену. — Держите меня, бабушка, а то я заберусь на этот монумент! — Нет, не делайте этого, — стала умолять профессор. — Я больше не могу сдерживаться. Никто не удержит меня здесь, внизу. — И Краснобай сделал вид, будто хочет подняться на статую. Эдсон стал приводить доводы: — Нет! Это опасно! Толпа озабоченно зашепталась. Результатом столь радикальной меры могли стать двое мертвецов. — Мэр, я хочу разрешить этот вопрос сейчас, — подтвердил Краснобай. Видя, что его друг выставляет себя напоказ, Мэр холодно произнес: — Великолепная идея. Вперед, hombre de Dios![8] Бартоломеу проглотил эту подковырку и воскликнул: — Раз бабушка настаивает, я согласен остаться с ней! Я остаю-ю-ю-ю-сь! — заорал он. И направился к своему другу, тихо пробормотав: — Вы мне заплатите, несчастный! Пока они друг с другом спорили, самоубийца наконец начал спускаться, «как лучик», и не для того, чтобы убить себя, а для того, чтобы свести с ними счеты, огромные счеты. Он запыхался, был в состоянии шока. Донья Журема, испугавшись, убежала и спряталась за мной и Моникой. Не обращая внимания на юношу, Бартоломеу и Барнабе не заметили, что самоубийца уже был на земле и приближался к ним. Толпа зааплодировала ему, когда он ступил на землю. Но двое бродяг подумали, что аплодисменты были вызваны их героизмом. Повернувшись спиной к памятнику и лицом к собравшимся, они начали кланяться в знак признательности. Аплодисменты привели в волнение дух Барнабе, публичного человека. Подняв правую руку к небу и завибрировав голосом, он, как самый смущенный из политиков, произнес короткую речь: — Благодарю за такие изысканные почести, о щедрые люди! Вы привели в трепет все фибры моей души. Я обещаю вам, что издам декрет, предусматривающий разрушение всех памятников в городе, чтобы ни один придурок больше не попытался убить себя. Мэр не знал, что самоубийца, похожий на атомную бомбу, готовую взорваться, уже стоял возле него. Я, профессор Журема и толпа закрыли глаза, чтобы не видеть взрыва. Краснобай, непочтительный, все еще продолжал играть роль детонатора. — Придурок? Нет! Мудак. — И он положил руки на плечи человека, стоящего рядом с ним, не зная, что это и есть тот самый парень, который хотел умереть. Дрожа всем телом, бывший самоубийца спросил: — Вы кто? Стараясь подражать Учителю, уличный философ Краснобай попытался философствовать в самой неподходящей обстановке: — Я? Кто я есть? Не знаю. Я брожу в поисках самого себя, но пока еще не нашел… — Тогда вы сейчас найдете себя. Но прежде чем взорваться бомбе, Мэр посмотрел вверх и не увидел там юноши. Думая, что тот упал с другой стороны, он сказал, полный сочувствия: — Бартоломеу! Наш брат отправился в царство небесное. Они не знали, что это они должны были отправиться в царство небесное, причем без обратного билета.
Глава 13 Большой сюрприз Человек, совершивший попытку самоубийства, был скотиной. Белокурый, крупный, мускулистый, с накачанными благодаря избыточным занятиям гимнастикой руками и грудью, он был боксером-профессионалом из категории тяжеловесов. Его рост был сто восемьдесят пять сантиметров, а весил он девяносто пять килограммов. Не задавая больше вопросов, он выступил против нахальных провокаторов. Он схватил двоих за шкирку и сказал им: — Приготовьтесь, потому что вы отправляетесь в мир иной. — И, прежде чем толпа попыталась смягчить участь этой непочтительной семьи, тяжеловес надавал нашим друзьям пинков и оплеух. Смятение было всеобщим. Никто ничего не понимал. Те, кто подходил со стороны, думали, что это было сведение счетов между братьями. После нескольких сильных ударов по зубам нам удалось сдержать нападающего и не допустить побоища. Даже охрана пришла в замешательство. Как только им удалось выбраться оттуда, Краснобай, весь окровавленный и не понимающий, что происходит, спросил своего полуживого друга: — Мэр, мы на небесах? — Я подозреваю, что в аду! — ответил Барнабе, точно не зная, где они находятся. После этого они подняли головы и наконец-то разглядели, что тот, кто их избил, и был скотиной, недавно находившейся на вершине монумента Независимости. И тогда они совершили удивительный поступок. Они упали на колени и склонились к земле. Было такое впечатление, будто они благодарят Бога, что еще остались в живых. Профессор Журема беседовала с Моникой. Шум стоял невыносимый, но мне удалось прочитать то, что было написано у них на губах: «Они все затеяли». «Какая глупая интерпретация», — подумал я. Это были женщины, переевшие романтизма, видевшие то, чего не существовало. Я мгновенно отбросил идею о том, что эти двое непочтительных учеников сознательно применили технику для вытаскивания самоубийцы из «петли». Мои мысли пролетали со скоростью света. Мне не удавалось прервать их. Я начал бомбардировать себя такими вопросами: «Разве они не лишены академической культуры? Разве они не говорят навязчиво? Разве они способны подумать о последствиях своего поведения? Как же они могли превзойти всех присутствующих и использовать эту стратегию, чтобы спасти его?» Я пристально посмотрел на их колени, называя номер «одиннадцатый». Я получил эмоциональный удар. Окна моего мозга открылись. Трудно преодолеть стену предрассудков, но я их превзошел и рассмотрел по ту сторону границ воображения. Я начал вспоминать их поведение и рассматривать его под другими углами. Наконец-то я понял, что пустые увещевания не спасли бы самоубийцу. Благодаря способу, которого я раньше никогда не встречал, они спровоцировали самоубийцу, вызвав у него прилив гнева и заставив выйти из состояния самобичевания. Они не применяли философских слов, как это делал Учитель, чтобы спасти меня и не дать броситься с вершины здания Святого Павла, а использовали ту же страсть, ту же внезапную атаку, ту же способность обезоруживания мозга и уничтожения софизмов. Я сжал голову руками. Я был поражен. Позже мы узнали, что Краснобай и Мэр не отправили десятерых в могилу, а спасли десятерых самоубийц от падения с моста президента Кеннеди, возле бара, где они напивались. Когда полицейские, пожарники, параврачи, психиатры, психологи и даже духовные лидеры терпели неудачу, когда специалисты исчерпывали свои возможности, они принимались за дело и применяли свою стратегию. Они были сбродом, провокаторами, но они знали каменистые пути эмоций. На самом деле они заслужили оценку «отлично». Они знали, что жаргон психологов производил маленький эффект и не мог всколыхнуть эмоции того, кто вынес себе смертный приговор без права на защиту. Мои друзья бичевали жертву, чтобы та направила на них свой гнев. Эти выводы заставили меня глубоко расчувствоваться. Хоть я в прошлом испытал на себе все страдания, характерные для мерзкой и бесплодной полосы депрессии, хоть я и был пустым интеллектуалом, техником в жизни, трусом, бесчувственным мыслителем, который любит свой комфорт и терпеть не может компрометировать свой имидж, держа пари с другими. Как утверждал Учитель, мы все — скрытые специалисты. Возможно, я, и это наверняка так, был участником похоронной процессии. Молодой человек, сошедший с монумента, был опьянен яростью. Он хотел вырваться, чтобы продолжить избивать их. Внезапно я властно произнес: — Почему вы избили того, кто вложил в вас все, что у него было? Почему вы надавали пощечин тому, кто подарил себя вам и полюбил вас, не зная вас? Я говорил таким пронзительным голосом, что молодой человек замер в недоумении. Толпа тоже успокоилась. Я продолжил: — Вы не заметили, что они провоцировали ваш гнев сознательно? Вы не поняли, что они разумно заставили вас ненавидеть их, чтобы вы не ненавидели себя? Вы наложили на себя наказание, однако они спровоцировали у вас эмоциональную тошноту. Вы так ничего и не поняли? Они продали вам запятую, чтобы вы продолжили написание собственной жизни. Молодой человек, который сошел с монумента, как лучик, вышел из ада гнева на небеса озабоченности. Его имя было Фелипе, его прозвище — «Разрушитель», которое он получил за свое необузданное поведение на рингах. Он всегда неистово набрасывался на своих противников, пока не был нокаутирован превратностями жизни. Наступает день, когда всякого человека жестко нокаутируют, но Фелипе не хотел признавать своего поражения. Человек, который всегда был неистовым с остальными, не мог быть иным с самим собою. Боксер погрузился в размышления и сделал вывод, что двое провокаторов послужили для него спарринг-партнерами, превратившись в боксерскую грушу, но при этом они не использовали никакой защиты. Охваченный аурой чувствительности, он пристально посмотрел на Бартоломеу и увидел фиолетовый ореол вокруг его левого глаза и сильно кровоточащую бровь. Кровь текла по его глазам и по лицу. У Мэра распухли губы и кровь текла из правого уголка рта. У него также кровоточила челюсть. Бывший самоубийца сник. Он начал плакать, громко всхлипывая, не боясь собравшихся, не боясь критики, не боясь собственных чувств. Публика, присутствовавшая при этой сцене, оставалась в полном молчании. Каждая слезинка передавала ту волнующую боль, которую переживал молодой человек. Как и предупреждал нас Продавец Грез, у каждого человеческого существа есть свои причины для душевного расстройства. Жизнь циклична. Нет ни гигантов, ни героев, которые бы жили всегда. У каждого человеческого существа есть свои причины, чтобы поплакать; одни — влажными слезами, а другие — слезами, скрытыми от глаз общества. У Разрушителя были свои слезы. Их было немало. Но он вышел из сферы саморазрушения, чтобы войти в возвышенные сферы нежности. Решившись на редкий по своей трогательности жест, он подошел к Мэру и Краснобаю и надолго обнял их. У Бартоломеу и Барнабе действительно не было семьи, пока они не встретили нас. Они растаяли от такой нежности. Фелипе припал своей грудью к их груди. Он был уверен, что ничто и никто не заставит его отказаться от смерти, но встреча с двумя очарованными жизнью сумасшедшими, которые торпедировали его убеждения, все изменила. За объятиями последовали поцелуи. Все трое плакали. Слезы и кровь смешивались, как чернила для написания новой жизни. Я впервые видел, как чужие люди плакали и целовались, и это явление переходило границы всякой логики, ибо оно не было предусмотрено учебниками социологии и психологии, но, возможно, было описано в учебнике Продавца Грез. Сразу же после этого Разрушитель добрался до профессора Журемы, обнял ее и поцеловал таким же образом. — Спасибо за оплеухи, бабушка. Профессор Журема тоже стояла с глазами, полными слез. Она почувствовала, что ради подобных событий стоило следовать за незнакомым и загадочным человеком. Ей уже доводилось блистать в зале студенческой аудитории; теперь пожилая женщина с испещренным морщинами лицом, даже зная, что ей недолго оставалось жить, блистала в социальном театре. Она стала продавщицей грез, чего она всегда желала. Бартоломеу и Барнабе, применяя такую стратегию, чтобы спасти самоубийц с моста президента Кеннеди, получали оплеухи, а порой и настоящие побои. Цена была высока. Дважды им приходилось госпитализироваться. Трижды у них были переломы. После того как Фелипе попросил у них прощения, наступила моя очередь сделать то же самое. — Простите меня за то, что я вас осуждал. Краснобай на этот раз пощадил меня.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!