— Кто вы такие? — попытался вырваться мужчина, но сцепленные сзади наручниками руки не позволили даже пошевелить плечами. — Мы? — спокойно переспросил Гуров и кивнул на омоновца, единственного, кто из них троих был в полицейской форме: — Полиция. Разве по форменной одежде не видно? Мартынов, предъяви ему свое удостоверение оперуполномоченного МУРа. Пока старший лейтенант доставал красную книжечку и держал ее перед носом задержанного, Гуров быстро похлопал Макарова по карманам. Оружия или иных предметов, которые могли бы послужить в качестве оружия, он не нашел, но вот бумажник во внутреннем кармане был. Лев вытянул из него водительское удостоверение и окончательно убедился, что перед ним и в самом деле стоит Вячеслав Алексеевич Макаров. — Чей это дом и почему вы здесь? — спросил он. — Это… разве важно, чей он? — попытался ответить с вызовом Макаров, но получилось у него как-то инфантильно и даже смешно. Дом фактически хозяина не имел, это подтвердилось к десяти утра. Одна из фирм, которой владел Иванчук, занималась тем, что ремонтировала и продавала коттеджи. Фактически они покупали у хозяина строение, но не сразу переоформляли его. Сначала заканчивались все работы, потом находился новый хозяин, и только после этого происходило оформление. Этот коттедж был почти готов, так что ключи вполне спокойно находились в кармане Макарова, как заместителя Иванчука и лица, надзиравшего за выполнением работ. Так что его пребывание в коттедже было логичным и не имело никакой криминальной подоплеки. Но вот давать показания и объяснять, почему он живет не дома, а на строительном объекте, Макаров не спешил. Он мялся, возмущался, кряхтел, постанывал даже от боли в запястьях, но на откровенный разговор не шел. Гуров не спешил выкладывать все свои козыри и ограничивался пока лишь вопросами о том, кого и почему Макаров боится. — Ну почему вы считаете, что я кого-то боюсь? — возмущался мужчина, сидя в кабинете Гурова на Житной. — Что вообще происходит? На каком основании меня арестовали? — Кончайте, — не выдержал Крячко. — Вы же знаете, что вас никто не арестовывал, что арест — это совсем другое. Вас просто задержали. — За что? — Для чего, — поправил его Станислав. — Жизнь вашу спасти. Лицо Макарова дернулось, но он все равно продолжал упрямо разыгрывать непонимание. — Чего спасать ее? Чего вы всю ночь вокруг дома моего ходили, в ворота барабанили? Вам до меня какое дело? — Ну вот что, Макаров, — решился Гуров, наконец, открыть карты. — Мы вас можем и выпустить, конечно. Нет проблем. Подпишете сейчас обязательство не покидать города и идите. Но вас еще следователь должен вызвать. Тут уж, извините, не наша епархия. — А зачем… следователь? — то ли спросил, то ли испуганно проворчал Макаров. — А вот это интересно, — заулыбался Крячко, садясь на край стола и покачивая ногой. — Смотрите, какая интересная ситуация складывается! Известному мастеру самбо, победителю российских чемпионатов, бывшему инструктору спецназа, знаменитому тренеру Олегу Лобачеву вдруг начинают угрожать какие-то люди. Что-то требовать и угрожать. Потом сам Иванчук беседует с ним на повышенных интонациях, надо сказать, беседует и тоже… не угрожает, нет, уговаривает победить в какой-то встрече. Видимо, на ковре. Интересно, правда, Вячеслав Алексеевич? Спортсмена, который и так привык бороться за победу в соревнованиях, вдруг уговаривают победить. Но уговоры оказались бесполезными, потому что кто-то очень ловко имитировал смерть Лобачева от сердечного приступа. — Точнее, смерть-то настоящая, — поправил напарника Гуров, — а вот причина смерти оказалась искусственной. Кто-то убил Лобачева. — Я-то здесь при чем, какие спортсмены, какие угрозы? — А потом… — зловещим голосом продолжал Крячко, низко наклонившись и чуть ли не касаясь носом кончика носа Макарова, — потом началось самое неприятное. За смертью Лобачева последовала другая. Наемный убийца застрелил вашего шефа — Иванчука. Чуть-чуть мы со Львом Ивановичем не успели, минуты не хватило нам, чтобы спасти его. Почти на наших глазах совершилось убийство. И это еще не все! — Идите сюда! — велел Гуров, развернув на столе ноутбук в сторону Макарова. — Смотрите, что было потом. Узнаете свою собственную машину? На экране менялась фотография за фотографией. И на каждой снята в разных ракурсах разбитая машина Макарова, найденная на Новорижском шоссе. — Это ваша машина, Макаров! И мы уже мысленно простились с вами, когда в кабине обнаружили труп. Мы думали, что это вы, но не сразу удалось понять, что это другой человек. Ему изуродовали до неузнаваемости лицо, посадили в вашу машину и сбросили ее в кювет. Смотрите на этого человека, смотрите! Это могло быть вашим телом, но вы пока живы! Вы хотите еще немного пожить? Или вас отпустить на все четыре стороны, и разбирайтесь сами с теми, кто машину угнал и труп в нее подсунул, кто убил вашего шефа Иванчука и вашего спортсмена Лобачева? Отпускать вас? Пойдете? Макаров сидел на стуле, съежившись, наверное, чувствовал холодные пальцы смерти, которые пытались добраться до его горла. Ощущал физически, как близко она, как ходит кругами, как эти круги сужаются и скоро затянутся на его шее смертельной петлей. И вот он сдался. Сыщики смотрели с жалостью, как этот сильный, самоуверенный человек в течение нескольких часов на их глазах превращался в тряпку. Страх сделал свое дело. Вылезло из человека то, что заложено было, вся шелуха, приобретенная за время сложившейся жизни, сползла, и осталось нутро. Трусливенькое, жалкое. — Это мог быть я… Господи, они же кого-то вместо меня убили! — Знаете, что я думаю, Вячеслав Алексеевич, — сказал Гуров, — этого человека убили и в вашу машину сунули не по ошибке. Это предупреждение вам лично. Намек на то, что вы запросто сможете стать следующим трупом, если… Если что? — Они убьют и меня… — шептал Макаров, тер лицо руками и трясся мелкой дрожью. — Да хватит тебе! — встряхнул его за лацканы пиджака Крячко. — Что ты как баба! Как темные дела проворачивать, так храбрый был, а теперь в штаны наложил? Давай рассказывай все, и мы тебя защитим. Ты думаешь, кто-то рискнет тягаться с нами, с Главком уголовного розыска? Кишка тонка! — Давайте, Макаров. — Гуров подсел на стуле ближе к мужчине. — Что там у вас за подпольные спортивные состязания по ночам? Где это все происходит? Рассказывайте! — Да… — кивнул Макаров, — это подпольные бои. Мы подбирали участников так, чтобы было интересно смотреть на состязание. Или виды единоборств, или как вот с Лобачевым. Голые руки против холодного оружия. Очень эффектно. — Против настоящего холодного оружия? — удивился Лев. — Нет, конечно, имитация. Лобачев был хорошим мастером в боевом самбо. Он такие номера показывал, что зрители визжали от восторга. — Кому нужна была его смерть? — Я не знаю, — взмолился Макаров. — Я вам клянусь, что не знаю! Мое дело было общая организация, а уж подбором бойцов занимался сам Иванчук и кто-то из его друзей. Не мое это было дело. Я могу только предполагать, но все так неожиданно, это как снежный ком какой-то. Я все ждал, что прояснится, что получу от кого-то информацию, что все закончилось. — Не спешите! — остановил Гуров словесный поток. — Вы сказали, что можете только предполагать. Что вы предполагали? Конкуренты наехали? У вас были конкуренты в этих делах? Может быть, споры какие-то, разногласия, неприятные предложения имели место? Нет? — Я не знаю, — вымученно простонал Макаров. — Я занимался только мелким снабжением этих мероприятий, а всем остальным — Иванчук. Я даже не знаю, с кем он общался по этим делам. — Где проводились бои? — В спорткомплексе «Заря». Там когда-то в советские времена до реконструкции был детский тир для малокалиберного оружия. Его расчистили и устроили ринг со зрительскими местами. Звукоизоляция была хорошая, вход отдельный сделали. — Директор «Зари» Жигалов в деле? — Борис Николаевич? — Макаров вздохнул, но отнекиваться не стал. И так почти все уже рассказал. — На нем вся подготовка помещения, встреча гостей, напитки. — После смерти Иванчука бои продолжались? — вставил свой вопрос Крячко. — Нет, временно приостановили. Никто на себя контакт брать не хочет. А еще мы не знаем, кто эти бои прикрывал… простите, с вашей стороны. Такое ведь не особенно скроешь, слухи все равно идут. Надо же, чтобы ни местный участковый не приходил, ни оперативники из местного отела полиции. — Ну что же. — Гуров встал и прошелся по кабинету. — Вам, Вячеслав Алексеевич, лучше посидеть пока у нас. Я думаю, что это и в ваших интересах. Говорить нам с вами еще есть о чем. Да и у следователя будет масса вопросов. Вы же не удивитесь, если окажется, что по этому поводу возбудят уголовное дело? — Да, я понимаю, — опустив голову, вздохнул Макаров. Гурову показалось даже, что вздохнул он с каким-то облегчением. Сколько можно прятаться? Вечно такое не может продолжаться. Или те найдут, или эти. Судя по решительным действиям неизвестных лиц, которые организовали убийство Иванчука, у Макарова не особенно много было шансов выжить самостоятельно. Тем более что он даже не понимал ситуации. А Гуров чувствовал, что как раз Макарова не хотели убивать, на него хотели надавить, хотели заставить играть в другие игры. В какие? Кто? Крячко позвонил в дежурную часть и попросил увести Макарова назад в камеру. Скоро кончится время, на которое можно этого человека задерживать на законных основаниях. Значит, надо срочно принимать решение и начинать действовать активно. Вот они, кончики ниточек, за которые следует тянуть. Гуров набрал номер Орлова: — Петр Николаевич, надо срочно переговорить по делу Иванчука. Кажется, мы разворошили змеиное гнездо. Глава 5 Тот вариант, на котором настаивал Орлов, Гурова не устраивал совсем. ОМОН с автоматами, всех по стенкам с руками на затылках, особо рьяных на пол! С криками, с топотом ног. Эффектно, на психику действует, но побочный результат будет совсем не тот, которого хотелось бы. Во-первых, половина города будет знать, что в спорткомплексе «Заря» проводилась полицейская операция. Обязательно кто-то из персонала проболтается, что задержали директора, что полиция облазила весь подвал и нашла там оборудование для проведения подпольных схваток. Во-вторых, половина города будет знать, что полиция толком ничего и не нашла в «Заре», несмотря на свою такую эффектную операцию. И вот этот второй факт Гурова не устраивал сильнее первого. Он предпочитал, чтобы противник в уголовном стане начал метаться, пытаться заметать следы и делал бы ошибку за ошибкой. В большом и низком подвале включили освещение, тихо загудели моторы, обеспечивающие вентиляцию помещения. Стены без вычурной дорогой отделки. Обычная штукатурка, шпаклевка, краска. Собственно, ринга тут не было. Была квадратная площадка, застеленная эластичным материалом, предназначенным специально для проведения таких схваток, и несколько рядов кресел для зрителей. Обычные стадионные кресла, охватывавшие площадку для схватки с трех сторон. Гуров насчитал 84 места. А вот в центре, на уровне второго ряда, имелось что-то вроде дорогой ложи. Наверное, для важных гостей. Двенадцать мягких кресел с высокими спинками и несколько столиков между ними и широкими проходами. Гуров приехал сюда с Крячко и несколькими опытными оперативниками из МУРа. Все были в гражданской одежде. Никто не вел себя вызывающе, просто прошли вместе с побледневшим охранником в ту часть коридора, где располагалось начальство, и блокировали кабинеты директора, его заместителей по спортивной работе и хозяйственным вопросам и главного бухгалтера. Жигалов, оказавшийся на месте, даже не особенно удивился, а постановление о проведении обыска его ничуть не напугало. Он только пожал плечами и спросил, что, собственно, требуется от него. Или товарищи из угрозыска сами спра- вятся? — М-да, — пробормотал Крячко, когда они стояли посреди пустого зала. — И что мы ему предъявим? — Сейчас ничего особенного, — так же тихо ответил Гуров. — Главное, что факт таких боев установили, побольше свидетельств, а потом уже по каждому отдельно поработаем. Особенно по бойцам. Вот кто нам нужен. В Жигалове чувствовался бывший спортсмен-борец. Крупный, уверенный в себе мужчина, привыкший командовать, решать и договариваться. Имеющий наверняка приличные связи и помимо Иванчука. Этого человека вооруженные омоновцы и удостоверения полковников МВД не впечатлили. Наверняка в этих креслах по ночам сидят люди с высоким положением, и у Жигалова есть основания полагать, что они его прикроют. Только вот успеют ли прикрыть? И станут ли, учитывая количество трупов вокруг этого дела? Нет, дружок, твои покровители пока попритихнут и будут присматриваться. Они даже дадут тебя арестовать и в СИЗО поместить. А там, если начнешь лишнее болтать… Ну, это я уже слишком, подумал Гуров и повернулся к директору спорткомплекса: — Значит, вот здесь у вас проводятся по ночам подпольные бои с тотализатором? — Что-то вы путаете, — усмехнулся Жигалов. — Это запасная площадка для тренировок борцов. Иногда используем, когда соревнования, а прекращать тренировочный процесс не хочется. Виноват, готов ответить, что, вопреки технической документации на здание, внес изменения. Так я никакой реконструкции и не проводил. Потолки и стены не трогал, только подштукатурил и подкрасил. Да, еще мебель для спортсменов поставил. — Да у нас нет никаких претензий, — в тон директору ответил Крячко. — Благое дело, оно и в Африке благое. Мы только по бухгалтерии проверим, как затраты проводились на эти работы и какие источники финансирования. И все! Нам не хочется мешать вам работать. — Ну, вы уж прямо скажите, пока мы одни, — оглянувшись на омоновцев у дверей, доверительно проговорил директор. — Я вам что-то должен? Ясно же, что найдете нарушения в бухгалтерских проводках и суммах. Вам очень важно, чтобы меня сняли и дали два года условно? Я бы все понял, если бы пара лейтенантов из местного отдела явилась. А тут сразу два полковника, да еще из Главка! — Борис Николаевич! — позвал его Гуров и уселся на крайнее кресло для зрителей. — Давайте я вам кое-что расскажу, и вы поймете, что к вам не за подачками пришли, а пришли к вам потому, что случилась большая беда. И еще большая может случиться. Поэтому не лейтенантики, как вы выразились, а именно полковники. Которые вправе принимать решения прямо на месте. Практически любые решения. Вы понимаете? — Пока нет, — ответил Жигалов. — Но если просветите, то постараюсь вникнуть в вашу ситуацию. Он подошел и тоже сел в кресло, но не рядом с Гуровым, а через одно от него. Дистанцию держит, с иронией подумал Лев, независимость демонстрирует. Ну-ну! — Слушайте и запоминайте, Жигалов! — резко заговорил сыщик, обращаясь уже не вежливо, по имени-отчеству, а по фамилии. Так обращаются с задержанными, осужденными, подследственными. И директор, интуитивно это почувствовав, с беспокойством посмотрел на полковника. Гуров это тоже отметил про себя и продолжил с жесткими интонациями, как будто дрова рубил: — Лобачев ваш принципиальный умер не от сердечного приступа. Зарубите себе на носу! Это первое! Второе, Иванчука застрелил наемный убийца. Практически на наших глазах. Не успели, каюсь! Но зато с этим киллером я успел немного поговорить. Знакомый оказался, было у него желание пооткровенничать. Третье! Макарова вашего чуть не убили. Обошлось только тем, что разбили его машину, а в нее для острастки труп подложили с разбитым всмятку лицом. Я могу вам фотографию этого зрелища показать, но думаю, что не стоит, а то вы ужинать не сможете, наизнанку вывернет. Достаточно пока информации для размышления и для того, чтобы тут перед нами ваньку не валять и своей крутизной несусветной нас не пугать? Жигалов промолчал, глядя на квадрат со спортивным покрытием для поединков. Гуров демонстративно посмотрел на наручные часы, как будто давал время на раздумье. Крячко размеренным шагом подошел к директору и встал по другую сторону от него. В воздухе отчетливо повисла атмосфера возможного приказа «Встать! Руки за спину!». И это Жигалов тоже ощутил. Гуров понял это по его глазам, метнувшимся из стороны в сторону. Отлично! Смутить его уже удалось. А может, и напугать. — Так что вы не очень становитесь в позу, — посоветовал он почти равнодушно. — И не надейтсь, что самое неприятное для вас — это то, что вас могут посадить годика на три-четыре. Игра идет на такие ставки, что жизнь человека уже не ценится. Поймите это. И поймите то, что мы знаем гораздо больше, чем вы предполагаете. Знаем роли каждого из вашей компании. Иванчук занимался подбором бойцов, это его идея. Вы обеспечивали площадку, Макаров — снабжение, Волжаков — кухню для дорогих гостей. Понятно, что со смертью Иванчука у вас многое теперь застопорилось. Но застопорилось не потому, что убит главный, а потому, что его убили, чтобы подмять вас. Или у вас будет теперь новый главный, или вас не будет, а он наберет себе новых помощников. Это вам понятно, Жигалов? Директор снова промолчал, но его задумчивый взгляд, направленный куда-то в дальний угол подвала, стал более осмысленным.