— Из-за чего весь этот шум? Звук ее голоса сразу же заставил умолкнуть тетю Китти, которая была опять на грани истерического припадка. — Вильям, что ты здесь делаешь? Джойс, идите в свою комнату. Дядя Вильям ничего не ответил. Он стоял, выпучив глаза и открыв рот, его рука все еще была спрятана у него за спиной, и этот жест выглядел гротескным и абсурдным в данных обстоятельствах. — Отвечайте же мне, сэр. — Голос старой миссис Фарадей звучал, как всегда, повелительно. Кемпион шагнул вперед. Вильям, услышав, что кто-то стоит за его спиной, повернулся, и все остальные увидели его руку. Кемпион услышал, как Джойс быстро глотнула воздух. Старая миссис Фарадей сделала шаг вперед. Кемпион успел подхватить дядю Вильяма как раз в тот момент, когда он начал оседать на пол. — Кто-нибудь, включите свет, — сказал он. Человеком, выполнившим его распоряжение, была Джойс. Загорелся свет, Кемпион склонился над несчастным и вздохнул с облегчением. С дядей Вильямом не случилось ничего серьезного, и он уже сам пытался взять себя в руки. — Все в порядке, — произнес он хриплым голосом. — Пытаясь подняться, он поднял руку вверх, и все снова смогли увидеть его кисть. Весь этот ужас получил, наконец, объяснение. На тыльной стороне ладони Вильяма от косточек до запястья шла глубокая царапина, но темная жидкость, капавшая с пальцев, была всего-навсего йодом, целую бутыль которого он, видимо, вылил на себя. В это момент произошел другой инцидент. — Вот этого я не могу допустить! Мадам, вы простудитесь! Резкий голос, раздавшийся откуда-то сверху, заставил всех обернуться. По лестнице спускалась мощная фигура в длинном белом ситцевом одеянии. Кемпион не сразу признал в женщине, заговорившей столь повелительным тоном, симпатичную и доброжелательную Элис, которую он последний раз видел, когда она принесла в утреннюю гостиную кое-что для подкрепления дяди Вильяма. Ее волосы, зачесанные назад, были стянуты в тугую косичку, и выражение гнева и заботы на лице полностью изменило ее. Она обратилась к группе людей, стоявших внизу, как к толпе сумасшедших. — Вы ее убьете, — произнесла она свирепым тоном. — Вы этого добиваетесь своими воплями и шумом, заставив ее выйти в холодный коридор? Неужели у нее без того мало огорчений, что ее нужно еще будить среди ночи? Она единственная, за кого я здесь беспокоюсь. — Элис! — Протестующий голос тети Каролины не был услышан на фоне бури, поднятой ее служанкой. Элис прошла мимо дяди Вильяма, даже не взглянув в его сторону, и, как скала, нависла над своей хозяйкой. — Вы не хотите лечь в постель, мэм? — спросила она. Тетя Каролина ничего не ответила и не двинулась с места. Тогда Элис, казавшаяся среди собравшихся людей еще крупнее и напоминавшая первозданную стихию, взяла свою хозяйку на руки, как ребенка, и внесла ее в темную спальню. Это было проделано с удивительной легкостью, и Кемпион был поражен подобным проявлением силы. Все это выглядело так, будто Элис подняла котенка, случайно оказавшегося на ее пути. Когда дверь спальни закрылась за тетей Каролиной, дядя Вильям снова привлек всеобщее внимание. Кемпион помог ему подняться на ноги. Он сильно дрожал, и его рот все еще был открыт. Молодой человек повернулся к Джойс. — Лучше уложите вашу тетю в постель, — пробормотал он. — Я сам позабочусь о мистере Фарадее. Девушка кивнула ему и направилась к тете Китти, которая стояла в центре холла с беззащитным видом, заламывая руки. Слезы струились по ее морщинистому старому лицу. Кемпион помог дяде Вильяму вернуться в его комнату, и тот уселся там на кровать, раскачиваясь взад-вперед и что-то бормоча себе под нос. Если бы этот пожилой человек был женщиной, Кемпион мог подумать, что у него был обморок под воздействием шока. Но в данном случае он решил, что дядя Вильям осел на пол из-за внезапного сердечного приступа. Кемпион снова взглянул на рану, и к нему вернулись все его опасения. Это была не обычная царапина, а глубокий рваный порез, как будто дядю Вильяма ударили ножом, и нож соскользнул с его руки. Йод помог остановить кровь, но из-за него рана стала еще страшнее. Чем дольше Кемпион вглядывался в эту рану, тем сильнее овладевала им неприятная мысль о том, что несчастья в «Сократес Клоуз» еще не окончились. — Как это произошло? — спросил он, показывая на рану. Дядя Вильям спрятал руку за спину. В его бледно-голубых глазах появилось упрямое выражение. — Не ваше дело, — сказал он с ожесточением, которое было вызвано страхом. — Простите, — сказал Кемпион. — Ну, хорошо, теперь, я полагаю, все в порядке? Когда он направился к двери, дядя Вильям молящим жестом протянул к нему левую руку. — Ради бога, не уходите, старина, — сказал он. — Я должен что-нибудь выпить. Я приду в себя только после того, как что-нибудь выпью. Между нами говоря, я ведь испытал некоторый шок. Попросите Джойс — да, правильно, попросите Джойс. Она добудет мне бренди. Старая дама доверяет ей ключи. К счастью, Кемпион встретил Джойс в холле. Она была бледна и напугана, но как всегда, готова к практическим действиям. — Хорошо, — прошептала она в ответ на его просьбу. — Идите к нему, я все сама принесу. Он видел, кто на него напал? Этот неожиданный вопрос, который перекликался с его собственными скоропалительными выводами, поразил молодого человека. — Он не хочет ничего рассказывать, — ответил он ей шепотом. Она замолчала и хотела было что-то сказать, но передумала и торопливо пошла вниз по лестнице, не произнеся не слова. Кемпион вернулся к дяде Вильяму. Тот все еще сидел на краю кровати, поставив босые ноги на толстый шерстяной ковер. Он выглядел больным и очень испуганным, но увидев Кемпиона, собрался с силами и выдавил из себя улыбку. — Я немного свалял дурака, — сказал он, безуспешно пытаясь говорить беспечным тоном. — Всегда верил в йод — это армейская привычка. Если вы ранены, лейте на себя йод. Он, конечно, щиплет, но дело свое делает. Спасает вас от многих последующих неприятностей. К сожалению, рука у меня дрогнула — я ведь был сонный, понимаете — и я пролил йод на себя. Должно быть, старею. Кемпион снова посмотрел на рану. — Вам нужно сделать перевязку, — проговорил он. — Рана довольно глубокая. Тут найдется чем ее перевязать? — Бинт есть в коробке для оказания первой помощи, откуда я взял йод. — Дядя Вильям заморгал, глядя на свою руку, которая снова начала кровоточить. — Коробка стоит в дубовом угловом шкафу в холле. Но смотрите, не разбудите весь дом, как это сделал я. Вот здесь в верхнем ящике есть носовой платок, он подойдет. Несчастный я попрошайка! Эта девушка так долго не несет мне выпивку. Может, мне и не повезет, если в доме не окажется спиртного. Что проку жить в стране, где нет сухого закона, если у вас в доме нечего выпить? Когда я получу свои деньги, я уеду в Америку. Забавно будет — поехать в Америку за выпивкой. Кемпион вернулся к нему с платком. Он все еще с интересом изучал рану, на которую следовало бы наложить швы, и тут в комнату вошла Джойс со стаканом в одной руке и графином в другой. При ее появлении дядя Вильям фазу же встал. — Какая милая девушка, — сказал он. — Это единственное лекарство, которое когда-либо мне помогало. Вы нальете мне немного, дорогая? Рука меня не слушается. Подавая ему стакан, она разглядела рану как следует, и невольно воскликнула: — О, как же это произошло? Кто это сделал? Дядя Вильям осушил свой стакан и снова уселся на край кровати. Спиртное заставило его закашляться, и к нему вернулся нормальный цвет лица. Когда Джойс повторила свой вопрос, он заморгал, глядя на нее. — Ах да, — отозвался он, — как это произошло? Удивительная вещь. Я никогда не любил кошек. Коварные, опасные животные. Большая черная кошка забралась ко мне в комнату. Когда я хотел ее выдворить, она меня поцарапала. Рассказав, с его точки зрения, самое важное, он продолжал более уверенным тоном: — Должно быть, она забралась сюда с улицы. Не знаю, как это получилось. Но сейчас ее уже нет. Он огляделся вокруг, как бы стараясь уверить себя, что все в самом деле так и было. Девушка бросила недоверчивый взгляд на Кемпиона, по выражению лица которою, однако, совершенно невозможно было понять, поверил он этой истории или нет. — Я знал, — продолжал с явным удовольствием рассказывать дядя Вильям, — что кошачьи царапины могут быть опасны. Поэтому я пошел к коробке с медикаментами, стоящей в холле, а остальное вы знаете. Он, видимо, счел, что сказанного было достаточно, но Джойс не была удовлетворена. — Это была кошка? — спросила она. — Вы уверены? Несмотря на то, что рука его не слушалась, дядя Вильям налил себе еще порцию бренди. — Я же сказал, что это была кошка, значит, это была кошка, — произнес он, пытаясь говорить с достоинством. — Но, дядя Вильям, неужели вы думаете, что мы можем в это поверить? — запротестовала Джойс. — Как здесь могла оказаться кошка? — Я не знаю, — сказал мужчина, повернувшись к ней спиной. — Я только рассказываю вам, что видел. У меня была открыта нижняя створка окна — вот, посмотрите сами. Я проснулся, потому что услышал — да, услышал — эту тварь. А я их терпеть не могу. Я в этом отношении похож на старого Робертса. Он их не выносит, и я их не выношу. Я схватил эту тварь и стал выпихивать ее в окно, и она меня поцарапала. Вот и все. Неужели не понятно? Я не понимаю, почему вы устраиваете такой переполох по этому поводу. Девушка покраснела. — Хорошо, — сказала она. — Если вы дадите мне этот платок, мистер Кемпион, я перевяжу ему руку. Утром вас осмотрит доктор, дядя. — Предоставьте меня самому себе, дорогая. И со мной все будет в порядке. У меня и раньше в жизни случались царапины. Дядя Вильям пытался вести себя с достоинством, но в его глазах было смущение. Перевязка была закончена, и за ней последовало довольно неприятное препирательство по поводу того, следует ли оставить в комнате бренди. В конце концов был достигнут компромисс, и молодые люди ушли, уложив старика в постель и оставив ему некоторую дозу спиртного. В коридоре Джойс повернулась к Кемпиону. — Что произошло? — прошептала она. Молодой человек, казалось, был встревожен. — Послушайте, — пробормотал он, — не ходите вы вниз с этим графином. Возьмите его в свою комнату или оставьте здесь, в холле. И заприте за собой дверь, когда войдете в свою комнату. В ее глазах стоял вопрос, но он больше ничего ей не сказал, и она ушла в свою комнату, погасив по дороге свет в холле. Кемпион постоял еще несколько минут, а потом повернулся и пошел к себе. Проходя мимо комнаты дяди Вильяма, он услышал слабый звук. Кемпион помрачнел и прищурил светлые глаза. Это был звук запираемой изнутри двери. 12 Заседание комитета Кемпион закурил сигарету и опустился в жесткое плетеное кресло, стоявшее перед камином в небольшом номере «Трех Ключей», который инспектор Оатс снимал для себя, чтобы иногда отдыхать в одиночестве; сенсация, которую произвело в городе расследуемое им дело, могла послужить оправданием этой небольшой причуды.