— Мой дорогой мальчик, — проговорила она тихо и с поразительным спокойствием, которое так отличалось от взволнованного состояния Маркуса, — еще не время. Полиция не может задержать Джорджа и, мне кажется, мы должны сначала выслушать, что он знает, прежде чем им займутся официальные лица. — Значит, вы думаете…? — Голос Джойс замер. Старая дама бросила на нее быстрый птичий взгляд. — Джордж сегодня останется здесь ночевать, моя милая, — сказала она. — Завтра, когда он протрезвеет, я снова поговорю с ним. А до тех пор я не хочу, чтобы полиция даже догадывалась о его присутствии здесь. Потому что, — твердо продолжила она, — если случится невероятное, и мы предстанем на суде по поводу убийства, я не вижу другого способа помешать ему извлечь выгоду из скандала, который он, я боюсь, вполне способен устроить. — Но, миссис Фарадей, — тон Маркуса показывал, что он был шокирован, — нет ничего хуже убийства, ведь так? Старое лицо миссис Фарадей помрачнело. — Это зависит от того, как на это посмотреть, Маркус, — проговорила она. — Ну, а теперь я хочу вас кое о чем попросить. Во-первых, я сочла бы большой любезностью с вашей стороны, если бы вы остались здесь на ночь. Маркус очень удивился. — Ну, конечно, как вам будет угодно, миссис Фарадей, — сказал он. Старая тетя Каролина кивнула ему. Она была довольна его ответом. — Джойс, моя милая, — продолжала она, — я хочу, чтобы вы сегодня переночевали в моей комнате. Вы сможете воспользоваться кроватью, стоящей в алькове. А вы, Маркус, воспользуетесь комнатой Джойс. Вильям, конечно, одолжит вам все, что вам понадобится. И, кроме того, — сурово проговорила она, — я буду вам очень благодарна, если вы с мистером Кемпионом отведете Джорджа в его комнату… то есть, в бывшую комнату Эндрю. А теперь я пойду спать. Вы пойдете со мной, Джойс? Но сначала скажите Вильяму, что я побеседую с ним завтра утром, а не сегодня, и попросите Элис приготовить вашу комнату для Маркуса. Когда Джойс вышла из комнаты, тетя Каролина снова повернулась к молодым людям. — Даже в такое трудное время можно немного порассуждать на философские темы, — неожиданно проговорила она. — Если какой-нибудь энтузиаст в своем наивном заблуждении начнет доказывать вам, что система существующих в нашем обществе условностей устарела — вспомните Джорджа. Несомненно, многие люди не менее порочны, чем он, однако некоторое умение вести себя не позволяет им проявлять свою натуру столь прискорбным образом. Боюсь, что мое поручение для вас очень неприятно, но я думаю, что если Вильям не будет вам мешать, вы вдвоем сможете доставить Джорджа в его комнату, чего, конечно, не смогу сделать я или еще кто-либо из живущих в доме. Вы можете использовать любые методы по своему усмотрению. Теперь я пойду к себе, а минут через пятнадцать вы можете сделать первую попытку. Спокойной ночи. Кемпион открыл ей дверь и был вознагражден. Миссис Фарадей улыбнулась ему. — Не огорчайтесь, — сказала она. — Это единственный удар, от которого вы не могли меня защитить. Я очень благодарна вам за то, что вы здесь. — Клянусь, — воскликнул Маркус, когда Кемпион закрыл дверь, — у меня просто руки чешутся, до чего я хочу приложить их к этому типу. Мы не можем случайно уронить его с лестницы? Он, ведь, наверное, сейчас ничего но соображает, а? Кемпион снял очки. — Конечно, это было бы наилучшим выходом, — проговорил он. — Сегодня мы ничего не сможем с ним сделать, но завтра нам предстоит схватка. Боюсь, что Станислаус опять на меня рассердится. Я рад, что вы здесь останетесь ночевать. У меня такое чувство, что сегодня что-то произойдет. — Что-то еще? — спросил Маркус. Кемпион кивнул, но ничего не ответил, потому что в этот момент дверь снова отворилась и вошел дядя Вильям. Тетя Каролина явно его недооценивала, если она надеялась, что он отправится прямиком в свою комнату. Он вернулся и был готов к бою. — Ну, а теперь, когда мама ушла спать, давайте займемся этим парнем, — заявил он, входя в комнату. Его розовое лицо блестело от возбуждения. — Я не знаю, что думает старая дама, пытаясь избавиться от меня таким образом. Я, конечно, уже не молод, но считайте, что я не был в сражении при Йобурге, если я не смогу справиться с этим мерзавцем. In vino veritas, как говорится. Мы вытрясем из него всю правду. Маркус взглянул на Кемпиона с таким комическим выражением лица, что тот едва сдержал смех. А дядя Вильям продолжал: — Я все обдумал, — заявил он. — В конце концов нам теперь есть чем заняться, хоть что-то конкретное, а то мы все блуждаем в потемках. Я, пожалуй, пойду и поговорю с ним. Кемпион поспешно переменил тему. — Послушайте, у меня с собой только одна пижама, — заметил он. — Не могли бы вы одолжить Маркусу свою? Он останется здесь ночевать. Столкнувшись с проблемой попроще, чем выдворение кузена Джорджа из дома, дядя Вильям оживился. — Конечно, мой мальчик, — ответил он. — Давайте поднимемся ко мне, и я дам вам все, что нужно. — Вы идите вперед и соберите все, что нужно, — предложил Кемпион. — Маркус будет ночевать в комнате Джойс. А она будет ночевать у миссис Фарадей. — Я вам сейчас все приготовлю, — ответил дядя Вильям. — Пижаму, халат, бритву. Все будет в порядке. Как только округлая фигура дяди Вильяма скрылась на лестнице, Кемпион повернулся к Маркусу. — Пойдем, — сказал он. — Сейчас или никогда. — И они вдвоем отправились за кузеном Джорджем. Хорошо, что мертвые не встают из могил, подумал Кемпион, когда они вошли в кабинет покойного доктора Фарадея, главы колледжа Св. Игнатия, чтобы отвести кузена Джорджа в постель. Кузен Джордж, с расстегнутым воротом и развязанным галстуком, развалился на письменном столе, напоминавшем теперь стойку дешевого пивного бара в субботнюю ночь. Его одутловатое лицо побагровело и перекосилось. Когда они вошли, он лишь приподнял одно веко, но когда они приблизились к нему, он неуклюже взмахнул рукой, опрокинув сифон с содовой. — Что такое? — спросил он. — Спать, — громко проговорил Кемпион в самое его ухо и, кивнув Маркусу, неожиданно подхватил его под руки и рывком поставил на ноги. Кузен Джордж сопротивлялся, и его сила вновь удивила его противников. Однако они хорошо знали, зачем пришли, и через несколько мгновений он оказался уже перед дверью. Он начал браниться, и запас его ругательств свидетельствовал о том, что ему пришлось много попутешествовать. — Заткнись, — прошипел Маркус, вдруг взяв инициативу в свои руки. С коварством, которого Кемпион от него не ожидал, он схватил концы галстука, украшавшего кузена Джорджа, перебросил их ему за спину и намотал себе на руку, превратив галстук в удавку. Голос кузена Джорджа затих, и он начал кашлять и хватать воздух ртом. — Не придушите его, — запротестовал Кемпион. — Ничего с ним не случится, — ответил Маркус. — Ну-ка, пошли. Им удалось довольно легко преодолеть ступеньки, и в конце концов вся компания остановилась перед комнатой Эндрю. Маркус освободил шею мужчины и распахнул дверь. — Ну-ка, пошел, — сказал он. Кузена Джорджа бесцеремонно втолкнули внутрь, Кемпион зажег свет, и они захлопнули за ним дверь. Снаружи торчал ключ, оставленный предусмотрительной Элис. Маркус повернул его и сунул себе в карман как раз в тот момент, когда из комнаты по всему дому разнеслась яростная брань. Дядя Вильям, перекинув через руку яркую пижаму, высунулся из двери своей комнаты. — А, я пропустил представление, — огорчился он. — Ну, ничего, подождем до завтра. Кемпион выпрямился. — Думаю, он будет бушевать еще с полчаса или около того, — сказал он, заглушая адские звуки, доносившиеся из комнаты. — Нам лучше пойти спать. Все равно до утра мы не сможем ничего сделать. Дядя Вильям кивнул. — Пожалуй, это самое разумное, — согласился он. — Пойдемте, Маркус, я провожу вас в вашу комнату. И в этот момент кузен Джордж начал горланить самые непристойные куплеты хорошо известной матросской песни. 21 Владелец зеленой шляпы Кемпион сидел на краю кровати и смотрел на поток лунного света, струящийся в комнату сквозь широко распахнутое окно. В доме, наконец, стало тихо и темно. Запертый в комнате кузен Джордж бушевал еще целый час, и все обитатели дома лежали в своих постелях без сна, прислушиваясь к доносившимся из его комнаты нецензурным переложениям морских и армейских баллад, время от времени прерываемым грохотом мебели и звоном посуды. Через некоторое время кузену Джорджу надоело распевать песни, и он заорал изо всех сил, бранясь и обвиняя своих родственников во всех смертных грехах. Наконец, ругань прекратилась, и громкий топот, сопровождаемый немыслимым грохотом, в последний раз нарушил мирные пределы «Сократес Клоуз». Наступила глубокая тишина. Дом медленно погружался в сон. И только Кемпион не спал, сидя на кровати и прислушиваясь. Агентов в штатском убрали из сада за два или три дня до этого. Мистер Оатс не настолько верил в интуицию своего друга, чтобы и дальше предоставлять Фарадеям столь дорогостоящую охрану. Кемпион молча сидел в лучах лунного света. Он был без пальто, пиджака и очков. На нем были только брюки, подпоясанные ремнем, и пуловер с закатанными рукавами. Часы и кольцо с печаткой он тоже снял. Приготовившись таким образом, он просидел на краю своей кровати около двух часов. Сквозь открытое окно до него ясно доносился бой часов на колокольне Римско-католической церкви. Уже пробило без четверти три, лунный свет начал ослабевать, и тут он услышал звук, который заставил его соскользнуть с кровати и тихо подкрасться к окну. Спрятавшись за занавеской, он ждал и вслушивался. Звук повторился. Это был хриплый задыхающийся шепот. Теперь шепот раздавался ближе, и вдруг Кемпион расслышал слова, обычные и довольно смешные слова, в которых ночью, однако, было что-то жуткое. — Старый Шмель… Старый Шмель… Старей Шмель… Кемпион схватился рукой за подоконник, а потом медленно подтянулся и молча свесился из окна. Сад был все еще освещен убывающим лунным светом, и на полоске травы под окном никого не было. Он заметил, что в комнате Джорджа все еще горел свет, но никаких звуков оттуда не доносилось. Он ждал, внимательно прислушиваясь, и, наконец, снова услышал шепот, который на этот раз раздался еще ближе. — Старый Шмель…Старый Шмель… А потом из темноты, сгустившейся под окном Джорджа появилась какая-то тень, и молодой человек увидел неуклюжую фигуру, очертания которой казались вдвойне гротескными в обманчивом свете луны. Это существо могло быть человеком или гориллой в человеческой одежде, но когда Кемпион его увидел, у него радостно заколотилось сердце. Он взобрался на подоконник и на минуту задержался, глядя на привидение. Существо, стоявшее на земле, обернулось, и подняло к окну лицо, казавшееся белым пятном. В то же мгновение оно бросилось бежать вглубь сада, подскакивая над землей, как гигантский воздушный шар на веревочке. Кемпион прыгнул вниз, и его руки и колени погрузились в мягкую влажную землю. Он тут же вскочил и бросился вдогонку за беглецом, который устремился к маленькой калитке в дальнем конце сада, которая вела на лужайку. Беглец несся со скоростью, неожиданной для такого огромного существа. Но холодный воздух подстегивал кровь, бежавшую в жилах у Кемпиона, а его нервы были напряжены многочасовым ожиданием. Поэтому он настиг летящего по воздуху человека возле калитки, бросился на него, и они оба тяжело повалились на землю.