– А если не отстранится? – Отстранится, они полынь на дух не переносят. Нам с тобой их приманить надобно, а не ублажить. Так что терпи. Ласкать, целовать, обнимать можно, и ничего более. Подарки никакие не бери, обещаниям не верь, от костра не уходи. Коли поддашься – утопят. Не со зла. Просто с собой забрать захотят. А жить под водой у смертных как-то не очень получается… Воин заметно скрючился и притих, опасливо глядя по сторонам. – А если завтра кого утопят? – На русалиях такого не бывает. Коли их сперва развеселить да утомить, они хватку теряют. Задор и голод уже не те. Мужиков много, сил мало… Что ты так побледнел-то, добрый молодец? Ничего с тобой не случится. Нам их раздразнить нужно. Раздразнить – и ничего более. Чтобы завтра вернулись, да еще и подружек своих привели. Ты чего, Морозко? Нешто девок боишься более, нежели ворога в ратном поле? Ты же ратник! – Там живые… – Подарков не бери, от огня не отходи, – повторил нехитрые советы Олег. – И ничего не случится. Давай второй окорок на прут насаживай. Пусть тоже погреется, дымок ароматный над водой пустит. И не дергайся, резких движений не делай. Спугнешь. Ты чего, рыбу никогда не ловил? – Раньше я никогда не был наживкой… – еле слышно прошептал ратник. Напарники обжарили второй окорок, поели, а потом Олег забросил плавать и его. Теперь оставалось только ждать. – Делай, как я! – скомандовал он стражнику и вытянулся во весь рост, закинул руки за голову, закрыл глаза. И почти сразу, резко натянувшись, лопнула одна из нитей, закрепленных под костровыми камнями. Похоже, у них начало клевать. Разумеется, речные девки не преминули посмотреть, откуда попали в воду нитки. За камышами раздались всплески, шелест. Кто-то громко хихикнул, заставив Морозко вздрогнуть, словно от укола. Потом настала тишина – русалка помчалась по омутам хвастаться обновкой. Ведун немного выждал. Убедившись, что посторонние звуки затихли, поднялся, сходил к камышам. Положил возле них сарафан и рубаху, забросил в кустарник платок, чуть в сторону – потрепанную исподнюю юбку. Быстро вернулся и снова вытянулся на траве. Как он и рассчитывал, вскоре в такое соблазнительное место приплыли еще несколько водяных дев в слабой надежде, что удачливая подруга что-то упустила. А найдя новые подарки, русалки подняли такой плеск… Можно было подумать – в речку заплыл кашалот и пытается развернуться. Однако гостьи слишком увлеклись находками, и Олег, привлекая к себе интерес, громко зевнул, дотянулся до кучки дров, подбросил несколько поленьев в костер. Плеск затих. Однако вскоре зашуршали сухие камышовые стебли, послышалось перешептывание, хихиканье, тихие шлепки по воде. Русалки одновременно и таились, и пытались обратить на себя внимание отдыхающих путников. Водяные девы, известно, света и солнца ничуть не боятся, в лесу или на дороге вполне могут и открыто подойти. Но здесь и город многолюдный близко, и стража на дороге пугает. Выходить на общее обозрение они не рисковали, пытались к себе, в кусты да камыши заманить. А там: цап – и поминай, как звали. Однако ведун «спал», Морозко лежал, словно парализованный, стража на дороге тянула заунывную песню… Все старания пропадали втуне. Но охотничий азарт – нарастал. Тем более что и день постепенно двигался к закату. Чем сильнее сгущались сумерки, тем громче и настойчивее шумели русалки, хихикали в голос, переговаривались. Опять затрещали камыши, зашелестела трава. Стремительно нагрелся крест на запястье, предупреждая о близкой опасности. – Пусти погреться, добрый молодец, – тихонько попросил Олега в самое ухо тонкий голосок. – Пусти… Холодно в ночи… – А? Что? – Середин сделал вид, что проснулся, резко сел, громко окликнул ратника, над которым вились серые тени: – Морозко, ты спишь, что ли? Дров подбрось! Видишь, прогорел костер совсем. – Да, сейчас сделаю. Парень обрадованно поднялся, и тонкие руки соскользнули с его плеч. Ратник сгреб сразу три полена, бросил на угли, сел напротив ведуна, поджал ноги. – Представляешь, мне причудилось, будто кто-то со мной заговорил, – признался Олег. – Пусти погреться, – опять прозвучала просьба в самое ухо. – Грейся, конечно, красавица! – Середин чуть подвинулся. Влажная и холодная, как лягушка, девушка моментально притиснулась к нему, протянула руки к огню. – Как хорошо! Как давно тепла не было! Гостья была худенькой, с небольшой грудью, узкими бедрами и тонкими ножками-спичками, белые спутанные волосы сбились в крупные колтуны. Русалка перехватила его взгляд, засмущалась: – Ой, я нечесаная совсем! Ой, я сейчас! Она вскинула руки, выдернула из путаницы солидную прядь, распустила ее и стала старательно расчесывать деревянным гребешком. – Ай!!! – испуганно вскрикнул Морозко. Это еще одна девица, такая же тощая и серокожая, попросилась погреться у огня с его стороны. Парень кивнул и наивно спросил: – А чего ты голая ходишь? – Поизносилась, добрый молодец, замерзла вся совсем. Погрей меня, добрый молодец, обними… – Русалка с кошачьей гибкостью влезла ему под мышку и тут же принялась расстегивать пояс. – Зачем тебе это? Ты же не в походе! Молодой воин зажмурился от ужаса, но отпихивать девицу не стал, позволил и пояс с себя сдернуть, и даже руки себе под рубаху запустить. – Какой ты горячий, добрый молодец, – замурлыкала от наслаждения русалка. – Обними меня, добрый молодец, согрей меня, поцелуй… – Ой, никак. – Соседка ведуна не смогла справиться с упрямыми прядями, попыталась ухватиться за них двумя руками, но неудачно, и протянула Олегу гребешок: – Подержи. – У огня положи. – Ведун показал на камень. – Ой, как у вас тепло! – Куда более упитанная девушка притиснулась к нему с другой стороны. – Давай еще теплее сделаем… Она жадно вцепилась ему в рот холодными и влажными губами, потянула на себя. Олег послушно упал прямо на деву, благо увлекала его гостья аккурат на полынную подстилку. Русалка принялась было стаскивать с него рубаху, но почти сразу забеспокоилась, заелозила. Ведун привстал – она тут же отскочила, потянула за руку: – Пойдем! – Нет, куда мы от костра? Холодно. – Идем, тут плохо. – Устал я с дороги. Завтра приходи. Постель будет мягкая, ночь долгая. Приходи. Придешь? – Тут хорошо будет, тут рядом, – настойчиво увлекала его к реке девушка. Середин, не споря, подхватил ее на руки, отнес к костру, посадил рядом, жадно поцеловал: – Завтра приходи… Ты красивая, ты мне нравишься. Приходи! – Добрый молодец! – похлопала его по плечу худышка. – Никак мне самой. Помоги! Вот здесь только причеши, а то мне не видно. – Не могу, не умею, – опять отказался взять в руки протянутый гребень ведун. – Идем! – дергала его к себе другая русалка. – Там холодно, – стоял на своем Олег. – Ты согрейся. Какая ты красивая. Так бы целовал и целовал… Молодой воин напротив кое-как управлялся сразу с тремя. Водяные девицы уже дважды утягивали его на полынь, и кабы не спасительная трава – точно бы замучили. Двигаться к реке Морозко тоже отказывался, но русалок нахваливал, по примеру ведуна старательно целовал, звал завтра сюда же, обещая всячески любить и лелеять. – А кого лелеять будешь? – заспорили девицы. – Кто из нас краше, кого выберешь? – Вы все хороши! – почти искренне ответил ратник. – Выбери, выбери из нас красавицу! – стали упрашивать его русалки, поднялись, взялись за руки, прошлись в свете костра небольшим хороводом, ринулись к нему, затормошили. – Кто, кто из нас краше? – Вы все красивые, всех бы выбрал! – Нет, одну, одну! – не отставали водяные девки. – Мы тебе еще спляшем, а ты самой любой вот букетик дашь! Русалки снова отскочили, закружились по одной, сошлись вместе, стали нырять друг другу под руки. Морозко наблюдал за ними с улыбкой, и вправду выбирая самую желанную, а потом поймал на себе напряженный взгляд ведуна, забеспокоился, опустил голову… и только теперь сообразил, что держит в руках предложенный ему девицами букет. – А-а-а!!! Он дернулся, отшвырнул русалий подарок, вскочил и кинулся бежать. Ему вслед покатился счастливый женский смех. – Что тут такое?! – примчались на крик дружинники, и теперь уже русалки завизжали от страха и от неожиданности, кинулись врассыпную. Затрещал камыш, заплескалась вода… Олег в сердцах сплюнул: – Вас-то чего сюда понесло, головы дубовые?! Что вы тут забыли? – Ведун встал, повернулся, развел руками. – Ну что, довольны? Всех разогнали! Теперь уже и не знаю, придут завтра или побоятся? Э-э-эх, стараешься, стараешься… – Он собрал вещи, сунул под мышку. – Вы окаменели, дурни? Ведите меня в город. Тут делать больше нечего. Сегодня точно не вернутся, наигрались. Разумеется, без гостя никто окно в его светелке закрывать не стал, и здесь было прохладно. Однако комаров на такую высоту не залетело ни одного. Олег в темноте ковыряться не стал, оставил окно открытым. Просто кинул поверх казенного войлочного одеяла еще и свой полностью расстегнутый спальник – и на свежем воздухе только крепче заснул… Но ненадолго. – Что теперь будет, ведун? – прошептал кто-то возле уха. Олег не ответил сонным грезам, и тогда его решительно тряхнули за плечо. – Что теперь будет? – Тебе чего? – открыл глаза Середин, бесполезно таращась в темноту. – Ты кто? – Я же букет у них из рук взял. А ты велел не брать. Что со мной теперь будет? Я умру? Они меня утопят? Мне больше нельзя подходить к воде? – Да ничего с тобой не будет. Спи! – отмахнулся Середин. – Ты же велел не брать! А я взял.