– Иван Шубин. – Тимофей Полянский, – ответил он на крепкое пожатие. – До сих пор не могу себе объяснить то, что вы сделали. И, наверное, никогда не смогу... Знаете, отец действительно отдал дачу моей сестре, а мне ничего не сказал, боялся, что мы с ней поссоримся. Ключ от ящика в его столе правда нашёлся в буфете, как вы и передали. И гараж этот… У меня в голове не укладывается. – Шубин ошеломлённо развёл руками и вздохнул. – Ладно, поправляйтесь, отдыхайте. Знаю, вас скоро выписывают. Вот, держите, я черкнул тут мой телефон и электронную почту, обращайтесь за помощью. Уверен, мы ещё не раз увидимся. Особенно, если такие видения продолжат вас посещать. – Почему? – приподнялся Тимофей. Шубин остановился в дверях и грустно поглядел на него. – Потому что я психиатр. До свидания, Полянский. 3. Лида всхлипывала и стучала зубами о стакан, расплёскивая воду. Не помнила, как добралась до подруги на попутке. Кажется, она напугала водилу до полусмерти своими воплями. – Ты мне не веришь, но я своими глазами видела! Сонь, это был такой ужас! Я не знаю! – в очередной раз выкрикивала Лида. Уже вышли все запасы валерьянки, и София, высокая, подтянутая брюнетка, не знала, как ещё успокоить девушку. Приезд подруги, трясущейся от страха, спутал все планы, давно пора спать, утром рано на работу. Хорошо, что Лёши дома нет, его нытьё стало бы ещё одной головной болью. Они просидели на маленькой кухне-гостиной до полуночи. Потом Лида заявила, что боится остаться одна в темноте, ей во всех тенях мерещится тот призрак. София постелила подруге на диване в маленькой комнате, оставила включённым свет в коридоре и прихожей. И сама потом ещё долго ворочалась в кровати, мысли не давали уснуть. За окнами таял солнечный август. Утро обещало тёплый день. София сделала горячий бутерброд в микроволновке и наливала себе кофе. Со вздохом вспомнила о подружке: так непривычно накрывать завтрак на двоих. Нужна ещё чашка и тарелка. Приготовив всё и похвалив себя за гостеприимство, она отправилась будить Лиду и на ходу бросила взгляд в зеркало встроенного шкафа в прихожей. В этом году длинные чёрные волосы она покрасила в алый. Насыщенный оттенок кончиков переходил посередине в плавный градиент и окончательно исчезал к тёмным корням. Сейчас этот яркий костёр был стянут в крепкий узел на затылке. На работу она носила серый брючный костюм с тёмно-красным топом, смотрелась в нём замечательно. Подругу она с трудом растолкала и заставила умыться. Лида выглядела не очень: бледная, опухшая, с синяками под глазами. – Привет, Лид. Ты как?[E2] – Немного лучше, да только как представлю, что туда возвращаться, мороз по коже. Можно поживу у тебя с недельку? На работе отгулы возьму. – Ладно, нормально! Я всё равно почти дома не бываю, – София бодро смолотила бутерброд с колбасой и отпила из чашки. – Слушай, Лид, если хочешь успокоиться и убедить себя в том, что всё хорошо, можешь в церковь сходить, попросить, чтоб квартиру освятили. Мол, старушка померла, и всякая чертовщина творится! У тебя ж рядом с метро прям храм? – И что они сделают? – Приедет на дом батюшка, не знаю, как у них заведено. Обрызгает святой водой там, или как положено. Понятия не имею. И вся нечисть уйдёт! – София пожала плечами. – Но, ты знаешь, я человек науки и не верую. И от себя лучше бы предложила терапию, может быть, даже медикаментозную. У тебя нервное переутомление налицо, а тут ещё стресс из-за смерти и похорон квартирной хозяйки. Может быть, и до галлюцинаций дело дошло. Но у нас в клинике дорого, сразу говорю. Зато эффективно и с гарантией. А затея со священником на выезде, я гуглила, обойдётся всего в десять или пятнадцать тысяч. Правда, неизвестно, поможет ли… – Сонь, я готова самовыпилиться, только бы не повторилось вчерашнее. Но и денег лишних нет… – Лида тяжело опустилась на табурет и вцепилась в растрёпанные русые пряди. Внезапно Софию осенило, и она быстро заговорила, чтобы не потерять неожиданную мысль. – Слушай, Лид! Помнишь, я в полиции стажировалась? Потом ещё мутила с таким крепким мужиком. Серёжа. Ну, помнишь, к Катьке с ним приходила. Подтянутый такой мент. Вот он как-то рассказывал, что есть у него знакомый, изгоняющий демонов. Медиум, с привидениями общается. Давай позвоню Кравченко, может быть, он поможет свести знакомство? Только чтоб поддержать тебя! Никогда ж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь! Но учти, лично я считаю эту затею полной ерундой и уверена, что тебе нужно лечиться и отдыхать под капельницей! Вечером они сидели в японской забегаловке. У бледной Лиды не было аппетита. София поправляла макияж и постоянно оглядывалась по сторонам в ожидании ухажёра. Наконец, узнав издалека его куртку, она встрепенулась. – Лидка! Вон он идёт! – она толкнула локтем подружку. Среднего роста, поджарый мужчина со светлыми короткими волосами подошёл к их столику и первым делом приобнял Софию. – Соня, здравствуй! – чмокнул гладкую девичью щёчку. Потом протянул руку Лиде. – Сергей. – Садись, Серёж! Это Лида, моя подруга. Слушай, мы чай заказали уже. Ты если ужинать будешь, меню посмотри. А у нас к тебе дело! – Это ж какое может быть ко мне дело сразу у двух очаровательных девушек? – подмигнул мужчина, раскрывая толстую папку меню. – Нужна информация хитрая. Помнишь, Серёж, ты рассказывал, что знаешь некоего охотника за привидениями? Лиде нужна консультация медиума… – Так! – его улыбка растаяла. Мужчина нахмурился, встал, чтоб уйти. – Я думал, ты повидаться хочешь, так сказать, в память о былом. Вечер освободил. Подружку привела, я уже размечтался! А тут такое кидалово! Издеваешься, Сонь?! – Серёж! – София остановила копа. – Тебе ж ничего не стоит. А человек помочь может. Поделись контактом? Свои люди, сочтёмся! Она многообещающе сверкнула глазами и чуть улыбнулась вишнёвыми губами. Кравченко, тяжело вздохнув, сел обратно и глянул на девушек. Лида затаила дыхание. – Ему несколько копов за долю малую инфу сливают, если что-то странное происходит. Плюс журналисты за гонорар самый свежак новостей в зубах носят. Это ж недорого, Сонь… Знаю ещё, что живёт на Кутузовском, минут пятнадцать от «Киевской». Вряд ли переехал. – Серёж, это что, реально работает? – она в изумлении подняла густые брови. – Не знаю, Сонь. Но денег ему клиенты хорошо заносят, это точно. Я считаю его мошенником, но это лично моё мнение. Люди на стрессе за какую только галиматью не готовы платить! Что он там за представления устраивает, не знаю. Говорят, что с привидениями общается. Я в это не верю! – Конечно же, ты же нормальный! – София успокаивающе погладила его по руке. – Так что, номер телефона дашь? – Ладно, вот. Лови, – буркнул Кравченко. – Пришло? София взглянула на экран звякнувшего смартфона, где всплыло уведомление. – Да, есть. Полянский Тимофей. Спасибо, Серёж! Как насчёт продолжения ужина? – ласково улыбнулась она. 4. Он медленно проводил мягкими пальцами по длинной спине женщины, с удовольствием гладя от затылка, по хрупкой шее, между птичьих лопаток, до плоских ягодиц и обратно. Николь пахла жасмином, этим кремом для тела она пользовалась чаще всего. Длинные светлые тонкие волосы разметались чуть вьющимися прядями по двум подушкам. – А зачем они к тебе являются? – нежный голос стеклянного колокольчика так подходил к прозрачной внешности. – Сами редко приходят. Чаще всего, чтобы передать что-то для родных, жалеют о не сказанных вовремя словах. Или хотят указать на какой-то тайник, например сообщить необходимые и важные сведения. Примирить детей при дележе наследства. Или попросить наказать своего убийцу... Но в основном обращаются бедолаги, которых тени и фантомы изводят своим вниманием, – он глубоко вздохнул, любуясь партнёршей. Одиннадцать лет назад Тимофей назвал её про себя Русалкой в первую же минуту, как увидел. Хоть и принял сначала за привидение-утопленницу. Подвёз подростка, тоненькую девушку, голосующую на краю тротуара. Она уточнила адрес – в далёком спальном районе. Шёл дождь. Девушка ещё некоторое время всхлипывала. Был разбит нос, косметика размазалась, мокрое платье в размытых пятнах крови плотно облепило тощую грудь. Пальцы нервно сжимали маленькую сумочку с порванной цепочкой. Полянский не произнёс ни звука в дороге. Не от робости, а потому что видел. Причём намного больше, чем хотел. Как обычно. Позже Ника говорила, что он понравился ей именно своим молчанием. «Ты не стал расспрашивать, жалеть, лезть в душу, пытаться навязаться с решением всех проблем, о которых не знал! Это было так здорово, именно то, что нужно!» Она оставила свой номер, и он постепенно стал её неизменным клиентом. Как она вытянулась за это время... Очень высокая, худая, по-модельному плоская, с бледной до прозрачности кожей, на которой светились голубые жилки, с невесомыми бело-золотистыми волнистыми волосами до талии. Своей призрачной красотой Ника согревала его уже много лет. «Ты милый, умный и нежный. Большой и красивый. Ты похож на кита. Или кота. Кот Тимофей! Мягкий уютный кот!» – легко улыбалась она. «Кастрированный!» – хмыкал он в ответ. «Но ведь не каждый раз?! Иногда и ты справляешься!» – узкая рука с длинными тонкими пальцами оглаживала его бок, объёмный живот, соскальзывала вниз, заставляя его дышать чаще. Поразительно для Полянского, но Николь совершенно спокойно реагировала на рассказы о «работе». Она говорила, что «старую проститутку сложно удивить чем-то». – И ты всегда им помогаешь? – спросила она, расширив и без того огромные зелёные глаза.[E3] – Нет. Иногда даже для мёртвых бывает поздно, – вздохнул Тимофей. Звякнула посуда, послышался приглушённый голос. Загудела вытяжка над плитой. – Яся? – Николь подняла голову и усмехнулась. – Да, я просил прийти с утра, приготовить еды, – кивнул Полянский и потянулся за пижамой. Ника надела длинный шёлковый бирюзовый халат, который всегда дожидался её в гардеробе. Они вышли на кухню. – Ты вообще сама себя слышишь?! Совсем сдурела? Нет! Да ошалеть просто! Нет! Чтоб мужик больше зарабатывал, он должен не на тебе пластаться правильно, а на своей работе! А твой пельмень контуженный даже на биржу не встал! Нет! Сама туда иди, курва тупая! – Белякова негромко, но эмоционально говорила по телефону, помешивая в кастрюльке тихо кипящее молоко: варила какао. Отключив вызов, она оглянулась на своего работодателя и его приходящую подругу. – Тима, твой[E4] бессистемный кобеляж сбивает мне весь режим работы! Только ты заказываешь романтические завтраки, а не ужины! – воскликнула она, вытирая ладони о передник. Потом кивнула Николь: – Привет, Красота! Садись, я тебе чай с ромашкой заварила и с земляничным листом, как ты любишь! Ника расслабленно уселась за стол, и домработница поставила перед ней красивую чашку из тонкого, просвечивающего фарфора и чайничек. – Что там? – указала она узким подбородком на телефон, который Ярослава положила на стол. – Знакомая одна бестолковая! Прикинь, в долг просит, курсы оплатить. Типа тренинг нашла, как сделать из диванного аксессуара валютного миллионера! Оба давно без работы сидят, кукуют. Продуктами ей мать помогает. Но на такую чешую комариную денег не дала, вот займы ищет! – А как твой благоверный Беляков? Муж не хулиганит? – Ой, Красота! Да какой муж, это ж комиссионная рухлядь, наконец-то оценившая прелести семейного очага! – фыркнула Ярослава. – Представляешь, подкатил тут с пошлыми намёками, мол, короток женский век, и всё такое! Я обалдела, говорю ему, дескать, это у тебя с потенцией жизнь заканчивается, а я-то ещё и просто полежать могу! – Они вдвоём прыснули. Тимофей вышел в санузел, расположенный рядом с кухней, там зеркало висело выше, было удобнее подравнивать бороду триммером. Водил по контуру мягкой щетины жужжащей машинкой, время от времени выключая её и прислушиваясь к разговору и смеху женщин, позвякиванию посуды. Это звучало так уютно и естественно, он невольно улыбнулся. Дом, в котором смеются на кухне, в котором есть, кому тебя обнять. Его личный призрак – семья, которой нет, и не будет, судя по всему.