– Я прошу прощения, – пробормотал я, откинувшись на спинку стула. В этот момент, когда я прикрыл глаза, Мустафа посмотрел на меня с улыбкой. Очевидно, он единственный в этой комнате не злился на меня. – Демир, почему бы тебе не взять Мустафу и не подняться в свою комнату, сынок? Может быть, вы захотите заняться чем-нибудь вместе. Я повернулся и посмотрел на Мустафу, но его лицо ничего не выражало. Поднявшись со своего места, я взглядом пригласил Мустафу встать. Он ничего не сказал, пока мы поднимались по лестнице в мою комнату. Видимо, он не слишком любил поговорить. Или молчал, потому что мы только что познакомились. Когда мы вошли в мою комнату, я подошел к столу с Playstation, а Мустафа – к окну, выходящему на улицу позади дома. – Может, поиграем в Playstation? Там есть несколько файтингов и футбольных игр. Я показал на консоль Мустафе, и он отрицательно покачал головой. – Я даже не знаю, как играть. – Он улыбнулся мне, и я почувствовал вину за свое поведение внизу. – Прости меня, если я повел себя глупо. Иногда я не могу держать язык за зубами. Мустафа ничего не ответил, прислонился к стене и продолжил смотреть в окно. – Забудь об этом. Даже я не смог бы сказать ему это в лицо. Я поражен твоим поведением. Я решил промолчать, не найдясь, что ответить на это, но у меня не вышло. – Почему он не забрал тебя, когда вышел? Мне нравится дядя Онур, но это странно. Я выплеснул свои мысли, и Мустафа глубоко вздохнул и уселся на пол. – Я нашел его сам. Если бы я не нашел его, возможно, он бы так и не забрал меня, но теперь у нас все хорошо, и это главное. Когда дело с работой завершится, мы переедем сюда. Я просто улыбнулся, почувствовав себя неловко из-за услышанного. – Я надеюсь, что у тебя все будет хорошо, – сказал я, и он поднялся с того места, где сел, и снова посмотрел в окно. Когда я встал и подошел к нему, то понял, куда он смотрит. – Я заходил к ним перед тем, как прийти сюда, но их не оказалось дома. Мне даже не пришлось спрашивать, о ком он говорит. Он говорил о Сенем и Нисе. – Они пошли на день рождения, – сказал я, а он поднял брови и насмешливо улыбнулся. Когда он достал из кармана пиджака пачку сигарет, я не нашелся, что сказать. Я не курил. – Ты не возражаешь, если я закурю? Мне не очень комфортно делать это в отеле. – Я кивнул. Я сам не курил, но некоторое время Батухан и Эмре много курили. Когда они бросили, я был рад. – Наслаждайся, – ответил я Мустафе, и тут мой телефон завибрировал. Когда я достал его из кармана и посмотрел, от кого сообщение, то закатил глаза. Я не знал, что прислала Айбюке, но, скорее всего, она сейчас была на дне рождения Кана. Когда я понял, что это фото, а не сообщение, мне даже не захотелось его открывать. Мне не нужна была ее фотография. Я хотел удалить ее, но заметил, что там не Айбюке. Если бы Мустафы не было со мной, телефон в моей руке, вероятно, полетел бы в стену. Потому что Айбюке сбросила мне не свою фотографию, а фотографию Огуза и Нисы. Более того, они находились очень близко друг к другу и танцевали. Руки Нисы обвились вокруг шеи Огуза. Как эта девушка могла так вести себя с другими, если со мной она так смущалась? Я громко выдохнул и несколько минут продолжал смотреть на экран телефона. Мустафа, заметив, что я разозлился, уставился прямо на экран, вместо того чтобы смотреть на меня. – Ты не против, если я посмотрю? – спросил он, и я передал ему телефон. Я не был уверен, то хочу смотреть на это дальше. – Слушай, ну ты и ревнивый, – улыбнулся Мустафа и оперся о стену. – Может быть, сигарету? Я покачал головой. – Я не курю. – Но я думаю, что на этот раз тебе не помешало бы затянуться. Очевидно, что у тебя плохое настроение. Между вами проблемы? Я взял сигарету из рук Мустафы и вдохнул едкий дым, но тут же закашлялся. Тем не менее я сделал еще одну затяжку, не заботясь об этом, и вернул сигарету ему. – Я не знаю. Есть что-то странное в этой девушке. Гневно размахивая рукой в воздухе, я случайно ткнул пальцем в глаз Мустафе. Он лишь рассмеялся. – У тебя чувства к ней, это сразу заметно. – Это так, но я не понимаю Нису. Это узел внутри меня, который запутывается по мере того, как я его распутываю. Мустафа затянулся еще раз и выбросил окурок в окно. – Ниса совсем другая. – Что с ней вообще не так? Улыбка исчезла с лица Мустафы, и ее место заняло другое выражение – печали. Должно быть, что-то пришло ему в голову. Они ведь жили в одном приюте. – Я знаю о ее худших воспоминаниях о детском доме. До пяти лет она вообще ни с кем не общалась. – Почему? – Потому что не хотела. Она никого к себе не подпускала, ни с кем не разговаривала и не играла. Всегда была сама по себе. Стало еще хуже, когда ее мама приехала и уехала. Как Бахар, Эмре и Батухан знали обо мне все, так и Мустафа знал все о Нисе, и ему как будто самому было больно за нее. Но было еще кое-что, чего я не мог понять. Когда Сенем рассказывала нам о них, она сказала, что ее семья погибла в дорожной аварии. Она солгала? В конце концов, если они сестры, почему их истории разные? – Наверное, ей было очень тяжело, – пробормотал я, и Мустафа кивнул и продолжил рассказывать. – Очень! Но однажды в ее жизни неожиданно появилась Сенем. Она превратила ее в совершенно другого человека. Она стала ей и другом, и семьей. Тут я понял, что где-то запутался. – Подожди, разве Ниса и Сенем не сестры? Мустафа рассмеялся. – Ты заметил в них хоть какое-то сходство? Да они две противоположности. Нет, они не сестры. – Но Сенем сказала нам… По лицу Мустафы стало понятно, что он обеспокоен. – Послушай, Демир, мы только познакомились, но я хочу тебе доверять. Я не знаю, почему Сенем сказала тебе что-то подобное, но такова правда. – Расскажи мне о них побольше. Мустафа поднял брови, когда я взволнованно попросил его об этом. Мне нужно было убедить его поделиться. – Я обещаю, что то, о чем мы говорим здесь, останется здесь. Он кивнул и глубоко вздохнул. – Ниса и Сенем дружат с детства. Ниса была совсем маленькой, когда мама оставила ее в детском доме. Я тоже был там, но я на несколько лет старше их. Сенем пришла в детский дом позже. Она потеряла своих родителей в дорожной аварии, когда ей было шесть лет. Когда она приехала в детский дом, все изменилось. Ниса начала раскрываться. Сенем стала для нее лекарством или вроде того. Они до последних месяцев строили общие планы, но все изменилось, когда семья Алтун захотела удочерить Сенем. На самом деле они приехали только за Сенем, но та настояла, чтобы они забрали и Нису. Она сказала, что не уедет без нее, и в результате они обе сейчас здесь. – Это все объясняет, – прошептал я, и Мустафа достал еще одну сигарету из пачки в кармане и закурил. Я не мог понять, как я был так слеп. Сенем была ключом ко всему. Она была самым главным человеком для Нисы. – Ниса – эгоистка, Демир. Не пойми неправильно. Она эгоистична не по отношению к другим, а по отношению к себе. Она никогда не заботится о том, чего хочет. Она всегда думает о счастье других. Сенем – это ее все, ее жизнь, ее семья. Она даже отказывалась от нее ради того, чтобы та уехала с Алтунами, но, как видишь, они обе здесь. Она хочет для нее самого лучшего и готова все ей отдать. Мне не нужно было объяснять Мустафе, что произошло, все получилось само собой, как будто он в одно мгновение раскусил меня. Теперь я лучше понимал, почему Ниса всегда отказывала мне, почему так заботилась о Сенем. Сенем пошла на большую жертву ради нее, и Ниса не могла предать ее. Я проиграл в самом начале и не знал об этом. После ухода дяди Онура и Мустафы я на некоторое время заперся в комнате. После того, что рассказал мне Мустафа, я поверил, что отношения с Нисой практически невозможны. Двери были закрыты, и даже если бы я правильно подобрал ключ, у меня не хватило бы смелости войти. Я понял: пока Сенем рядом, Ниса никогда не придет ко мне. И потом осознал еще кое-что: Сенем – не единственная проблема. Когда мы с родителями провожали наших гостей, на мой телефон пришло еще одно сообщение. Я быстро поднялся в комнату, просмотрел сообщение и на этот раз увидел видео. Я так разозлился, что не выдержал и бросил телефон на кровать. Айбюке нашла способ свести меня с ума и собиралась использовать его до конца. На видео Огуз и Ниса были в бассейне, и они находились очень близко друг к другу. Огуз почти поцеловал ее. Я не знал, чем именно все закончилось, потому что Айбюке, должно быть, не сняла концовку, чтобы сильнее разозлить меня. Текст под видео давал понять, что она еще долго не оставит меня в покое. Айбюке: Ты действительно думаешь, что воспитанница детского дома лучше, чем я? Я думаю, ты очень ошибаешься. Я был так зол. И на сообщение, которое она прислала, и на видео. Я мог бы пойти на ту вечеринку и разгромить там все. Я мог бы даже взять Айбюке за руку и увести ее, просто чтобы насолить Нисе, посмотреть ей в глаза, а потом… Нет, нет. Однажды я уже поддался эмоциям и не хотел, чтобы история повторилась. У меня оставался только один вариант – уехать отсюда. Я решил уехать к бабушке и дедушке на выходные. Я позвонил им и сказал, что у меня появилось свободное время и я выезжаю в Стамбул. Отец не возражал против этой идеи, но мама пыталась меня отговорить, потому что волновалась, что я проведу ночь в дороге. – Демир, с чего вдруг ты это решил? Пока я грузил в «Импалу» те немногие вещи, которые отец приготовил для меня, чтобы отвезти к дедушке, мама подбежала ко мне сзади. – Я скучаю по бабушке и дедушке. – Сынок, как ты поедешь из Яловы в Стамбул в такое время? Ты с ума сошел?