…Чтобы по-настоящему увидеть ее, нужно это почувствовать. Только тогда вы обнаружите истинную Полярную звезду и она покажет вам кратчайший путь. Я не мог не усмехнуться, когда ее слова прозвучали в моих ушах в тот вечер. Это вечер, который я никогда не забуду. – Как ты думаешь, она даст мне шанс? Демир Гюрсой хотел, чтобы девушка дала ему шанс. Даже я не мог поверить в заданный вопрос, пока слова слетали с моих губ одно за другим. – Если ты завоюешь ее сердце, почему бы и нет, мой мальчик? Хотел ли я завоевать ее сердце? Я хотел этого больше всего на свете! – Я никогда раньше не хотел завоевать сердце девушки. Еще одна вещь случилась со мной впервые благодаря Нисе. – Трудно проникнуть в сердце девушки, сынок. Если ты хочешь завоевать его, придется поставить на кон свое собственное. Тебе придется бороться, чтобы показать ей, что она единственная, кто тебе действительно нужен. – А если она откажется? Это был очень разумный вопрос, учитывая, что Ниса всегда отвечала «нет». – Ты знаешь, что сила – это не красота, но, если ты ей нравишься и ты это чувствуешь, то должен продолжать добиваться ее. Я думаю, что ты для Нисы тоже не пустой звук. Резким движением я повернул голову и посмотрел на маму, а она подмигнула мне. Я хотел узнать, как она пришла к такому выводу. Ее улыбка говорила о том, что она знает больше, чем показывает. – Боже мой! Откуда ты знаешь? Пока я смеялся, она растрепала мои волосы и обняла меня. – В тот вечер, когда они пришли на ужин, она долго смотрела на твою детскую фотографию и улыбалась. Черт! Детское фото? О какой детской фотографии она говорит? С обрезания или о той, где я упал с велосипеда? Или еще хуже – о той, где я бегаю голым? – О какой фотографии ты говоришь, мама? Слушай, не говори, что это фото с обрезания. Если это оно, я опозорен. Я хотел встать и подойти к окну, но мама схватила меня за руку и снова усадила рядом с собой. – Ай, нет, сумасшедший мальчишка! Я имею в виду нашу фотографию на окне в гостиной. – Мама посмеялась над моим растерянным состоянием. – Но когда-нибудь я покажу ей и эти фотографии, – продолжила она и крепко обняла меня. Когда она отодвинулась, я понял, что она погрустнела. – Я так привыкла, что ты здесь, дома, тебе обязательно уходить? – спросила она, и я просто кивнул. – Ну а Ниса причастна к этому внезапному отдалению? Вместо ответа я отвел глаза и пожал плечами. Думаю, этого было достаточно. – Да, ты точно влюблен, сынок. – Я обнял ее в ответ, когда она снова притянула меня к себе. Думаю, так и есть, мама. На этот раз твой сын действительно влюблен. – Я не хочу, чтобы ты уходил. Я скучаю по тебе, засранец. – Я не ухожу, я еду домой. – В этом-то и проблема, Демир. Каждый раз, когда ты идешь в тот дом, то отдаляешься от нас. Вот почему я не одобряю то, что ты там поселился. Я хочу, чтобы все было хорошо. Оставайся здесь, с нами, со своей семьей. Моя мать собиралась снова начать давить на меня, как всегда. Поэтому я выскользнул из ее объятий и встал перед ней. – Чтобы каждый день ссориться с отцом? Конечно, мы с отцом не ссорились каждый день, но было очевидно, что нам сложно находиться под одной крышей. Для него я был чем-то вроде нежеланного ребенка. С самого моего двенадцатого дня рождения, когда я узнал об усыновлении, он вел себя именно так. Нельзя сказать, что он был мне достойным отцом. Мы не ходили вместе на матчи, и, когда я впервые попытался сесть на велосипед, за мной стояла моя мама, а не он. Мы всегда были далеки друг от друга. Ладно, я был не лучшим сыном, но я не походил на тех панков, которые нарушали правила, красили лицо и глаза в черный цвет или ходили с проколотым носом. Я был самым обычным подростком. – Хорошо, хорошо! Я оставлю эту тему, пока ты снова не завелся. Ты больше не слушаешь меня, когда я обращаюсь к тебе, но сегодня, пожалуйста, поужинай с нами. – Вообще-то, я планировал принять душ и сразу же уйти. – Нет. Дядя Онур и его сын придут сегодня на ужин. Собственно, поэтому я и пришла к тебе. Всю свою жизнь я знал только одного дядю Онура. Он был адвокатом моего отца, когда я был совсем маленьким, и всегда интересовался мной. Он был очень ласковым. Но его послужной список оставлял желать лучшего. Насколько я знал, он попал в тюрьму еще до моего рождения и пробыл там несколько месяцев. После выхода из тюрьмы он некоторое время работал с моим отцом, но потом они разошлись. Когда я видел его в последний раз, то как раз заканчивал начальную школу. Я не помнил, чтобы у него был сын. – Я знаю только одного дядю Онура, того, который сидел в тюрьме, но я ничего не помню о его сыне. Озвучивая свои мысли, я доставал из шкафа полотенце. – Да, я говорю о нем. Вероятно, они с отцом снова начнут вместе работать. Вот почему они придут. – Я не знал, что у него есть сын. Это интересовало меня больше, чем вопрос работы. Я знал, что дядя Онур часто приезжал к нам в прошлом и я проводил с ним много времени, но он никогда не привозил своего сына. Я даже никогда не встречал его жену, и он ни разу не упоминал о ней. – Я тоже не знала. Я только сейчас узнала о нем, как и ты, и он примерно твоего возраста. Поэтому я хочу, чтобы ты остался с нами, чтобы мальчик не был один. Я не хотел обижать маму. В конце концов, я мог пойти домой чуть позже. – Тогда ладно, – согласился я, и теплая улыбка расплылась по ее лицу. Она встала со своего места и поблагодарила меня поцелуем в обе щеки. Когда мама вышла из комнаты, я взял свою одежду и, не задерживаясь больше, направился в ванную. Поскольку к нам пришли гости, после душа я оделся поприличнее и высушил волосы. Несмотря на то что они были короткими, когда я оставлял их мокрыми, то чувствовал себя очень некомфортно. Я хотел постричься, но, поскольку сделал это только в прошлом месяце, время еще не подошло. Приведя в порядок волосы и расправив воротничок рубашки, я выпрямил плечи и вышел из комнаты. Прибыли наши гости. Когда я спускался по лестнице, отец с удивлением смотрел, как я иду к нему. Наверное, он думал, что я уехал. – Разве ты не собирался уехать? – Я поеду после ужина. – Хорошо, что ты остался. Мама открыла дверь и впустила гостей. Дядя Онур почти не изменился, только волосы немного поседели. Вручив маме букет маргариток, который он принес для нее, он пожал руку моему отцу, а затем раскрыл свои объятия для меня. – Ты совсем не изменился, сынок, – сказал он, и я ответил на объятия. И тут увидел его спутника и замер от удивления. Мои глаза широко раскрылись, парень передо мной смотрел на меня с тем же выражением. Я знал его, знал его откуда-то, но не мог вспомнить откуда. Дядя Онур отстранился от меня, указал на парня, стоявшего позади него, и, не переставая улыбаться, взял его за плечи и подвел ближе к нам. – Позвольте представить вам: мой сын, Мустафа. Мустафа? Мустафа? Я откуда-то знал это имя. Точно. Ниса. В школьном дворе. Потом, когда я вспомнил, что она сказала на ферме, все встало на свои места. «Мустафа не мой парень. Очень близкий друг из детского дома…» Этот Мустафа был тем самым Мустафой. Как я мог забыть это лицо? – Мне кажется, я тебя знаю, – сказал я, протягивая руку для рукопожатия. Пока мама, папа и дядя Онур наблюдали за нами, он держал мою руку и улыбался. – Мне кажется, я тебя тоже. Его голос оказался ниже моего, и он был немного меньше меня ростом. Возможно, между нами было несколько лет разницы. – Ты приходил в школу. – Я приходил навестить Нису и Сенем, но в тот день встретил только Нису. – Демир, – я попытался улыбнуться, когда представился. Я не знал Мустафу. Я понятия не имел, кто он такой, но он был дорог Нисе. Как он обнимал ее, как улыбался ей… Я очень хорошо это помнил, и это означало, что я могу узнать от Мустафы что-нибудь. Я мог бы узнать о ней. Он должен был знать Нису лучше, чем я. Я собирался сделать все возможное, чтобы между дядей Онуром и моими родителями не возникло никаких разногласий. Должно быть, они остались довольны знакомством, потому что улыбались, глядя на нас. Мама не хотела больше заставлять гостей стоять у входа, поэтому пригласила всех к столу. На протяжении всей трапезы отец и дядя Онур горячо говорили о работе. Пока они общались, Мустафа, сидевший рядом, вел себя очень тихо. Он говорил мало, только отвечал на заданные ему вопросы. За ужином мама не восприняла это слишком близко к сердцу, но, когда мы потягивали кофе после ужина, она засыпала Мустафу вопросами. Она расспросила его, откуда он знает девочек. Мустафа и они хорошо ладили. Сегодня вечером я был таким же тихим, как Мустафа. Я старался вникать в разговор о делах, чтобы понимать, сложится ли это сотрудничество. Папа и дядя Онур увлеченно что-то обсуждали. – Я не знал, что у тебя есть сын, дядя Онур. Мама нахмурилась, когда я заговорил об этом, но я не стал останавливаться. Мы все взрослые. Нам стоило обсудить это. – Мне пришлось отдать его в детский дом, когда я попал в тюрьму. Я не мог понять, оправдание это или безразличие. Но я знал, что дядя Онур недолго просидел в тюрьме. И он не беспокоился о своем сыне в течение многих лет? Что за ерунда! – И спустя столько времени ты вспомнил, что у тебя есть сын? Я не знал, почему вдруг сорвался на дядю Онура. Может быть, потому меня самого бросил настоящий отец и я чувствовал в этом близость с Мустафой. – Демир, это не твое дело, – вмешался мой отец, и по его суровому тону я понял, что мне следует заткнуться.