На завтрак она обычно готовила и то, и другое – одно блюдо называлось брюта: лепешка, раскрошенная в молоке с брусничным вареньем, второе – блойта: тонкая лепешка, сваренная в молоке или бульоне, политая топленым маслом. Потом мама выбирала что-то одно, а сама она съедала другое. Из-за двери ванной донеслось какое-то бормотание. – Мама, я не слышу, что ты сказала? Внезапно дверь распахнулась. Мама стояла возле раковины совершенно голая, с огромным кухонным ножом в одной руке и щеткой для мытья унитаза в другой. – Не подходи! – проревела она с перекошенным от страха лицом. Агнета тут же отступила, как ее научила Гунилла. – Мама, никакой опасности нет. – Они сожгут меня на костре! Они идут, они идут! Не сводя глаз с мамы, Агнета отступила в прихожую, пошарила рукой на комоде в поисках телефона и набрала 90 000. Сердце стучало во всем теле, пока она ждала ответа. Мама сделала шаг в прихожую, направив нож и щетку прямо вперед. В трубке щелкнуло. – 90 000, что случилось? – Мне н-н-нужна скорая п-п-помощь в Стентрэск-Эльв-с-с-странд 4Б, – проговорила она, отступая подальше, насколько позволял шнур телефона. – У м-м-моей мамы психоз, она уг-г-г-рожает мне ножом. – Простите, я не расслышала, что вы сказали? – Просто так не дамся! – крикнула мама и рубанула ножом в воздухе. Агнета почувствовала, как внутри все похолодело от отчаяния. – С-с-скорую! – выдавила она из себя. – С-с-ско-рее! – Из какого муниципалитета вы звоните? – С-с-с-с-тентрэск. – Минуточку. В трубке стало тихо, мама побежала в кухню, а затем обратно в прихожую, увидела Агнету и закричала страшным голосом. Вскинув щетку для унитаза, она изо всех сил швырнула ее в дочь, щетка попала Агнете по руке. Агнета бросила трубку, повернула замок входной двери и выбежала на лестницу. Мама кинулась за ней. Агнета побежала влево и спряталась под лестницей на второй этаж, мама пошла на свет и заковыляла направо, к выходу из подъезда. Открыв дверь, она вышла на затянутую дымом улицу, голая, с ножом в руке. Агнета проскользнула обратно в квартиру к телефону. – Алло! – окликнула ее оператор. – Я з-з-здесь. – К сожалению, машины скорой помощи в Стентрэске сейчас нет. Мы можем выслать ее из Эльвсбюна, но это займет не менее получаса. – П-п-полиция? – К сожалению, свободных полицейских машин в Стентрэске тоже нет. Все заняты на тушении лесного пожара. – К черту! – крикнула Агнета и бросила трубку. Она снова выбежала на лестницу и заколотила в дверь семьи Карлссонов. Эва-Лена – хозяйка дома, приоткрыла дверь. – Что тут происходит? – спросила она, хотя прекрасно знала. Мамины приступы в доме воспринимались как роман с продолжением, Агнета это прекрасно понимала. – М-м-мама, ее нужно в б-б-больницу. Эва-Лена чуть прикрыла дверь. – У меня машины нет. Хенри на своей уехал на работу, а Пекка взял мою, он на неделе работает в Будене. Услышав крики мамы во дворе, Агнета кинулась к двери подъезда. Мама стояла голая возле кустов сирени, размахивая ножом. Кому позвонить? Кто сможет их отвезти? Кристер Шильц только что получил права, но у него, кажется, нет машины? В Стентрэске есть такси, какой же у них номер? Погодите-ка, Викинг! Ведь он разъезжает на «гольфе» своей мамы. Агнета кинулась обратно в квартиру, разыскала список класса в верхнем ящике комода. Дрожащим пальцем провела по списку. Стормберг… Стормберг… вот он! Она принялась набирать номер, пальцы соскальзывали с диска, пришлось начать с начала. На другом конце сразу ответили – так, как положено. – 19791. Набранный номер. – В-викинг? Она громко разрыдалась. – П-помоги мне, – выдавила она из себя. – Мне нужна помощь. С м-м-мамой. Она совсем р-р-рехнулась. – Агнета? Это ты? Она кивнула, хотя он не видел ее. – Угу. – Ты дома, в Трэске? – Угу. – Хорошо, я еду. Он положил трубку. Она снова вышла в подъезд, посмотрела через стекло двери. Мама направлялась к детской площадке. Двое детей качались на качелях, а другие играли в песочнице. Агнета распахнула дверь, выбежала наружу. – Мама! – крикнула она. – Соня! Соня Мякитало! Слушай м-меня! Мама остановилась, медленно повернулась. В глазах горел страх. – Соня Мякитало, – громко произнесла Агнета. – Я знаю, что тебе страшно, но все в полном п-порядке. – Они хотят сжечь меня на костре, – сказала мама. Сколько времени ехать от Кварндаммсвеген? Пять минут? Десять? – Это н-недоразумение, – сказала Агнета. – Тебя никто не собирается жечь. Это б-булочки будут печься. Мама замигала. Ноги у нее дрожали, черные волосы на лобке выделялись на фоне белой кожи. – Булочки? – Булочки с корицей, – кивнула Агнета. – И с кучей жемчужного сахара сверху. Несколько родителей детей на площадке заметили их – особенно голую женщину с ножом. Они кинулись к своим детям, схватили их на руки и побежали к подъездам и машинам. Агнета судорожно хватала ртом воздух. – Тебе кажется, что пахнет горелым? – продолжала она. – Т-так и есть. Один противень подгорел. Сильно подгорел. Но остальные б-булочки хорошие. Вкусные. Свежеиспеченные. – Они говорят, что я колдунья. Боже, сколько времени прошло? – Нет, они сказали мне, что я болтунья. Я разговаривала на уроке математики. Мама посмотрела на нее с недоверием, взгляд скользил по облакам, по земле, по контурам строящегося моста. – Все небо горит, – проговорила она. – Я никогда не вернусь домой к Богу. – Вернешься, – возразила Агнета. – Однажды, через много-много лет. Но сначала давай поедим булочек и попьем кофе с молоком. Зеленый «гольф» пулей влетел во двор между домами, резко затормозил. Мама закричала и подняла нож. – Это приехали булочки! – крикнула Агнета. – С-смотри, только что испеченные! Из машины вылез Викинг. Рубашка у него была застегнута криво, наверное, он еще не встал, когда она позвонила. Он перевел взгляд с мамы на Агнету и снова на маму, закрыл за собой дверцу машины. – Доброе утро! – крикнул он. – Видишь! – крикнула Агнета. – Сейчас будут булочки.