– Ага, понятно. Видишь ли, я не так давно живу в этом городе и ещё не успел изучить так подробно истории здешних семейств… – Конечно, сэр, – улыбнулась Поллианна. Воцарилось долгое молчание. Священник продолжал сидеть под деревом, казалось совершенно позабыв о присутствии девочки. Он снова вытянул из кармана свои конспекты и расправил их. Однако на этот раз не стал их перечитывать. Просто сидел и внимательно рассматривал лежащий на траве лист. Пожелтевший осенний лист. Мёртвый. Глядя на священника, рассматривающего листок, Поллианна почувствовала, что её сердце сжимается от жалости. – Прекрасный день, не правда ли? – робко пролепетала она. Ей показалось, что слова её упали в пустоту. Но потом священник вздрогнул и поднял глаза. – Что?.. Ах да! Прекрасный, ты права. – И совсем не холодно. Хотя уже октябрь, – с надеждой продолжала Поллианна. – У мистера Пендлтона есть камин, но он говорит, что он ему не нужен, и зажигает огонь для красоты. Ему просто нравится смотреть на пламя. Мне тоже… А вам? Ответа не последовало. Поллианна нетерпеливо вглядывалась в лицо священника, а затем попробовала зайти с другой стороны. – Скажите, сэр, а вам нравится быть священником? На этот раз ответ пришёл мгновенно. – Нравится ли мне? Какой странный вопрос! Почему ты спрашиваешь, милая? – Просто так. Вы немного грустный. И я вспомнила про папочку. У него тоже иногда был такой вид… – Вот как… – вежливо отозвался пастор, не отрывая глаз от осеннего листа. – Да, сэр. И я тоже спрашивала его, находит ли он радость в своём пастырском служении… На губах священника появилась едва заметная грустная улыбка. – Ну и что он отвечал? – Говорил, что, конечно, без сомнения… Но при этом всегда добавлял, что если бы не радостные стихи, то, наверное, давно бы бросил это занятие… – Какие ещё «радостные стихи»?! – удивлённо спросил пастор. Забыв про осенний лист, он недоуменно взглянул на девочку. – Ну, это папочка их так называл, эти стихи, – засмеялась Поллианна. – В Писании-то они называются по-другому. Это те места, которые начинаются словами «Блаженны вы…» и «Радуйтесь ибо…». Ну, вы знаете. В Писании таких целых восемьсот мест! – Восемьсот?! – Ну да. Там, где говорится, что нужно радоваться. Поэтому папочка и называл их «радостными стихами». – Ах, ты об этом! – пробормотал пастор. На его лице появилось странное выражение. И он невольно взглянул на конспект, который держал в руках. «Горе вам, книжники и фарисеи…» – Вот что твой папа называл радостными стихами… – Именно! – с жаром подтвердила Поллианна. – Он говорил, что, когда ему пришла в голову мысль пересчитать их, от одного этого ему стало гораздо легче на душе. Он также говорил, что раз Господу Богу было угодно целых восемьсот раз обратиться к нам с этими словами, то, значит, Боженька хотел, чтобы мы радовались. Хотя бы время от времени. Папочка очень горевал, когда впадал в уныние из-за всяких проблем… Когда дамы из благотворительного комитета начинали склочничать между собой и всё такое… То есть я хотела сказать, начинали спорить друг с другом… Ну вы понимаете… Тогда эти радостные стихи были для папочки огромным утешением… К тому же, – поспешно продолжала девочка, – благодаря этим стихам папочка придумал нашу игру… То есть когда случилась та история с детскими костылями… Вернее, эти радостные стихи натолкнули его на саму идею игры… – Про какую игру ты говоришь? – полюбопытствовал пастор. – Это когда вы стараетесь найти что-то радостное в том, что вас окружает. Как в случае с костылями… – И Поллианна принялась рассказывать пастору историю о детских костылях. Пастор слушал её с большим вниманием. Немного погодя Поллианна и священник спускались с горы, по-дружески взявшись за руки. Лицо девочки радостно сияло. Она обожала обстоятельные беседы, а сейчас как раз ей выпала такая возможность. Пастор оказался на редкость благодарным и понимающим слушателем, с интересом вникавшим во все подробности замечательной игры. Ему также было интересно узнать обо всём, что происходило с Поллианной на старом месте жительства. У подножия холма они распрощались. Поллианна отправилась в одну сторону, а пастор в другую. Вечером у себя в кабинете преподобный Пол Форд погрузился в глубокую задумчивость. Рядом лежала стопка листков – конспект очередной проповеди. Карандаш пастора был нацелен на другую стопку – чистых листов бумаги. Но мысли священника были заняты не тем, что уже им написано или что он ещё собирался написать. Перед его мысленным взором как живой предстал простой священник-миссионер с дальнего Запада – бедный, одинокий, больной. С Библией в руке этот невидимый миру труженик, верный соработник Господу, смиренно проповедовал то, что завещал Господь: «Возрадуйтесь и возвеселитесь!..» Долго, очень долго пребывал священник в задумчивости, затем со вздохом, словно мысленно простившись с городком на далёком Западе, разгладил лежащие перед ним конспекты: «Евангелие от Матфея, главы 13,14 и 23…» – написал он. Потом нетерпеливым жестом отложил карандаш и потянулся к журналу, оставленному несколько минут назад на столе его женой. Глаза пастора без особого интереса заскользили по странице, пока не натолкнулись на следующую историю. Один юноша по имени Том не хотел принести матери дров. Тогда отец сказал ему: “Том, я уверен, тебе сегодня будет в радость принести матери дров!” И юноша беспрекословно отправился за дровами. Почему беспрекословно? Да потому что отец изначально не сомневался в добром нраве сына. Другое дело, если бы он начал с упрёков, что сын не хочет помочь матери и что ему должно быть стыдно. Что он обязан помочь матери. Скорее всего, мать и на этот раз не дождалась бы дров… Пролистнув ещё страницу, пастор продолжал читать. «Люди нуждаются в ободрении… Тогда в них оживает то доброе, что заложено от Бога. Не стоит говорить человеку о его недостатках. Лучше сказать о его достоинствах. Нужно вырвать его из привычной колеи дурных повадок. Обращаться с ним так, словно то доброе, что в нём есть, единственная его сущность. Только так можно добиться успеха!.. Один самый обыкновенный человек, если он доброго и благородного нрава, способен оказать огромное положительное влияние на целый город. Внутренний настрой таких людей освещает всё вокруг, словно солнечный свет. Если у человека весёлый, лёгкий характер, то и его соседи реагируют в том же духе. Но если человек склочный и злобный, то окружающие будут относиться к нему ещё враждебнее и немало ему досаждать. В общем, обращайтесь со всеми по-доброму, как тот человек со своим сыном. Просто скажите: “Нужно принести дров, дорогие мои!” И вы всегда будете с дровами…» Пастор отложил журнал. С его лица исчезло горестное выражение. Он поднялся из-за стола и принялся энергично расхаживать по комнате. Туда-сюда, туда-сюда. Ещё немного погодя, облегчённо вздохнув, он снова уселся за письменный стол. – С Божьей помощью я всё преодолею! – тихо, но решительно молвил он. – Я просто обращусь к моему стаду, так и скажу: идите и принесите дров! Они с радостью исполнят все мои поручения и забудут о своих распрях. И, схватив конспекты проповеди, решительно порвал на мелкие кусочки, словно говоря: «Горе вам, книжники и фарисеи!..» Затем взял чистый лист бумаги и кратко и размашисто написал то, что было сказано в Евангелии от Матфея, главах 13,14 и 23. Этого будет достаточно. На следующий день проповедь преподобного Пола Форда имела оглушительный успех. Горожане говорили, что за всю свою жизнь не слыхали ничего подобного. И без конца цитировали речение, одно из тех мест Святого Писания, которое Поллианна называла «радостными стихами»: «Возрадуйтесь в Господе и возвеселитесь, ибо вы праведники, и праведность ваша сияет в сердцах ваших!..» Глава XXIII Несчастный случай Однажды по просьбе миссис Сноу Поллианна отправилась к доктору Чилтону, чтобы узнать у него название лекарства, вылетевшее у больной из памяти. – Никогда не была у вас дома. Так вот как вы живёте! – воскликнула девочка, с любопытством оглядываясь вокруг. Доктор смущённо улыбнулся. – Да. Вот так и живу… – пробормотал он, продолжая что-то записывать в своём блокноте. – Только вряд ли это можно назвать домом, Поллианна… Просто снимаю комнаты. А дом – это нечто другое… Поллианна сочувственно кивнула. В её глазах светилась недетская мудрость. – Понимаю. Для этого нужна любимая женщина и дети. – Что-что?! – изумлённо воскликнул доктор, отрываясь от блокнота. – Об этом мы давеча говорили с мистером Пендлтоном, – покачала головой девочка. – О том, что в доме необходимо присутствие женщины и ребёнка… Ну, вы понимаете!.. Кстати, почему бы и вам не найти себе женщину по сердцу? А, мистер Чилтон?.. Ну или, может быть, хотя бы возьмёте Джимми Бина, если мистер Пендлтон от него откажется? Доктор Чилтон принуждённо рассмеялся. – Так, значит, мистер Пендлтон утверждает, что для дома необходимо присутствие женщины и ребёнка… – уклончиво сказал он. – Именно. Без этого и дом не дом. Так как же насчёт вас самого, доктор Чилтон?