– Ты даже не спросила её?! – Просто язык не повернулся. Правда, сэр, – виновато пролепетала девочка. – Да и незачем спрашивать! И так всё ясно. Тётушка не может без меня, я ей нужна. И я без неё не могу, – собравшись с духом, заявила она. – Ведь она была так добра ко мне. И честное слово, мне иногда кажется, что только со мной она начала радоваться жизни. Ведь до меня она словно не знала, что это такое. Разве вы не говорили то же самое, мистер Пендлтон? Ах, мистер Пендлтон, разве я могу её теперь бросить? Воцарилось долгое молчание. Только дрова потрескивали в камине. Наконец мистер Пендлтон промолвил: – Конечно, Поллианна. Я всё понимаю. Ты не можешь оставить её. По крайней мере, сейчас. Больше я не буду спрашивать тебя об этом. Никогда… Последнее слово он произнёс едва слышно, но Поллианна услышала. – Прошу вас! – поспешно проговорила она. – Вы ещё не знаете всего. Есть одна вещь, которая может сделать вас очень счастливым… – Только не меня, Поллианна. – Именно вас, сэр! Разве вы не говорили однажды, что только женская рука или присутствие ребёнка может дать ощущение дома? Я знаю, как это устроить. В смысле где взять ребёнка. Я говорю не про себя, а про другого ребёнка… – Кроме тебя, мне никто не нужен, – проворчал мистер Пендлтон. – Вам он понравится. Вот увидите. Вы же хороший, добрый! Вы способны радоваться радугам в хрустальных призмах, вы копили деньги для бедных язычников… – Поллианна! – резко перебил её мистер Пендлтон. – Давай прекратим этот глупый разговор! Я тебе уже сто раз объяснял: никаких денег ни для каких язычников я не копил! Даже никогда в жизни не пожертвовал им ни единого цента… Он с вызовом посмотрел девочке в глаза, ожидая, что она начнёт возмущаться. Но этого не случилось. В её глазах не было даже разочарования. Только радость. – Ура! Вот здорово! – вдруг воскликнула она. – Как я рада! То есть я не то хотела сказать… – запнулась она, покраснев. – Я рада вовсе не тому, что вы не копили денег, чтобы обратить язычников в христианство… Как, например, тех беспризорников из далёкой Индии, которых хотят усыновить столько людей… Я имела в виду нашего Джимми Бина. Возьмите его к себе! – Ты о ком?! – изумился мистер Пендлтон. – О Джимми Бине. Вы же сами хотели «присутствия ребёнка». А ему нужна семья. Неделю назад он ужасно огорчился, когда дамы из благотворительного комитета отказались брать его, потому что он местный, а не откуда-то издалека… Вы не представляете, как он будет вам рад! – Будет рад? – недоуменно пробормотал мистер Пендлтон. – Поллианна, прекрати молоть чушь! – То есть… вы не хотите взять его к себе? – Именно так. – Но ведь он то, что вам нужно! У вас будет «присутствие ребёнка»! – чуть не плача от огорчения, пролепетала Поллианна. – И вам не будет одиноко – если вы возьмёте Джимми! – Не сомневаюсь, – кивнул мистер Пендлтон. – Но в данном случае я бы предпочёл одиночество. Вдруг девочка вспомнила о том, что однажды рассказала ей Нэнси. – Да неужели, – выкрикнула она, гневно сдвинув брови, – какой-то ваш скелет в шкафу лучше, чем настоящий, живой мальчик?! – Мой скелет в шкафу?! – Ну да. Нэнси сказала, что он у вас где-то спрятан… – Ах вот оно что… Неожиданно мистер Пендлтон откинулся в кресле и затрясся от смеха. Глядя, как он хохочет и никак не может остановиться, Поллианна обмерла от страха. У неё на глазах блеснули слёзы. Увидев, что девочка напугана, мистер Пендлтон быстро взял себя в руки. Его лицо снова помрачнело. – Поллианна, ты даже сама не знаешь, как ты права, – тихо сказал он. – Я нисколько не сомневаюсь, что «настоящий, живой мальчик» гораздо лучше скелета в шкафу. Но к сожалению, мы не всегда можем распоряжаться своей судьбой. Иногда мы слишком крепко прикованы к своим скелетам. Понимаешь?.. И всё-таки мне почему-то хочется, чтобы ты поподробнее рассказала о своём мальчике. Поллианна принялась охотно рассказывать про Джимми. Её история заметно растрогала мистера Пендлтона. К тому же недавний припадок смеха разрядил атмосферу. Так или иначе, перед тем как отправиться домой, Поллианна смогла уговорить мистера Пендлтона хотя бы познакомиться с Джимми. Встреча была назначена на субботу. – Ах, как я рада! Уверена, он вам понравится, – сказала она, прощаясь. – Мне так хочется, чтобы у Джимми наконец появилась настоящая семья. Глава XXII Кое-что о проповедях и посылках В то самое время, пока Поллианна рассказывала мистеру Пендлтону про Джимми Бина, местный пастор, преподобный Пол Форд, решил немного прогуляться по лесу. Священник надеялся, что моцион по склонам Пендлтонской горы будет как нельзя кстати для служителя Господа, утомлённого нелёгким пастырским служением. Преподобный чувствовал себя отвратительно. В течение всего прошедшего года, вопреки всем его стараниям, дела в приходе шли хуже и хуже. Что бы он ни предпринимал, прихожане продолжали склочничать, ссориться и завидовать друг другу. Уж как он их совестил, увещевал, пытался пробудить в них христианские чувства – всё было тщетно! А ведь он искренне желал им добра!.. Увы, все его благие намерения лишь усугубляли ситуацию. Два священника, его подчинённые, находились меж собой в смертельной вражде – причём из-за какого-то пустяка. Три самые активные дамы из благотворительного комитета готовы были съесть друг друга без соли живьём – и всё из-за какой-то глупой сплетни. Певчие перегрызлись, не в состоянии договориться, кому солировать. Даже в руководстве христианской общины, члены которой должны были являть пример для подражания, не утихала склока… Последней каплей стал скандал в воскресной школе, когда интриги учителей заставили подать в отставку старшего инспектора. В общем, преподобный Пол Форд хлопнул дверью и пустился по направлению к Пендлтонской горе, чтобы немного успокоиться и на лоне природы поразмышлять о превратностях земной жизни. Под сенью вековых деревьев священник взглянул на ситуацию философски. Судя по всему, назрел кризис. Что-то нужно было в корне менять. Жизнь церковной общины превратилась в стоячее болото. На единственную воскресную проповедь народу собиралось всё меньше и меньше. Никто не каялся и не проливал слёз. Благотворительные обеды превратились в пустую формальность. Конечно, в общине ещё оставалась кучка по-настоящему верующих, искренних людей, но между ними возникли разногласия. К тому же они тяготились своей избранностью, чувствовали себя белыми воронами среди вечно враждующих собратьев. А главное, бессильными что-либо изменить… В общем, сознавая всё это, преподобный Пол Форд пришёл к пониманию, что ему, пастырю Божьему, а также церкви, этому городу да и всему христианскому народу не остаётся иного пути, как безропотно принять все выпавшие на их долю страдания. Если только… Нужно было что-то предпринять. Причём срочно. Но что? Преподобный вытянул из кармана листки с конспектом своей предстоящей воскресной проповеди. Сдвинув брови, углубился в чтение. Его губы вытянулись в жёсткую струну. Вот они – простые и беспощадные слова Писания, с которыми он предполагал обратиться к своей пастве: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете!..» «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго молитесь: за то примете тем большее осуждение». «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даёте десятину с мяты, аниса и тмина и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать и того не оставлять!..» О, это было суровое осуждение! Зычный голос пастыря разносился по зелёным лесным просекам и чащам, словно разящий меч. Даже суетливые птахи и стремительные белки замерли как лист перед травой. «Вот так же, – подумалось священнику, – я обращусь завтра к моему стаду, когда провозглашу эти слова с амвона!..» «Моё стадо». В самом возвышенном смысле. Так оно и есть… Но сможет ли он, хватит ли у него сил произнести эту гневную речь? В сущности, после этих слов можно было ничего не прибавлять от себя: такой обличительной силой они обладали! Священник истово молился. Он просил Божественной помощи и содействия. О, как желал он, чтобы в этой сложной ситуации нашёлся единственно правильный выход! Священник неторопливо сложил листки и снова спрятал в карман. Затем со вздохом, больше похожим на протяжный стон, сел под деревом и закрыл лицо руками. В таком положении его и застала Поллианна, когда спешила с визитом к мистеру Пендлтону. Испуганно вскрикнув, девочка бросилась к пастору. – Ах, Боже мой, бедный мистер Форд! Вы что, тоже сломали ногу? Что с вами? Священник отнял ладони от лица и поднял глаза на девочку. Постарался выдавить из себя улыбку. – Нет-нет, милая! Просто присел отдохнуть… – Уф-ф!.. – облегчённо выдохнула Поллианна. – Слава Богу!.. А то вот, понимаете, как раз на этом самом месте я обнаружила мистера Пендлтона со сломанной ногой… Правда, тот лежал. А вы просто сидите… – Ну да, просто присел отдохнуть, – повторил пастор. – И у меня ничего не сломано. По крайней мере, ничего из того, на что доктора могли бы наложить гипс, – печально добавил он. Последнюю фразу он произнёс шёпотом, но Поллианна хорошо расслышала её. Она поняла, в чём дело. И её детское личико сразу озарилось светом сострадания. – Я вас понимаю! Что-то гложет вас изнутри. Нечто подобное случалось и с моим милым папочкой… Это бывает со всеми священниками. Ведь на них всегда лежит такая гора ответственности… Преподобный Пол Форд был крайне удивлён. – Твой отец был священником, Поллианна? – Да, сэр. Разве вы не знали? Кажется, все об этом знают. Он ведь женился на родной сестре мисс Полли…