Она поднялась на ноги, не обращая внимания на робкие взгляды и шепот из-под поднесенных ко рту ладоней, на беспокойство на лице Пирлипаты, сидящей рядом с королем. Мелодия продолжала плыть над залом, нежная и гармоничная. Но когда Мариетта продолжила вариацию, ее охватило острое беспокойство, знакомое танцовщикам: что-то пошло не так. Лодыжка на одной ноге не слушалась ее, движения танца стали неровными, неуклюжими. Она взлетела в прыжке, и лодыжка не выдержала. Мариетта рухнула на одного из сахарных лебедей. Его тонкая шея сломалась, голова упала и разбилась на ледяные осколки. – Вы становитесь посмешищем, – прошипел король, и кто-то пронзительно рассмеялся. Глаза короля Гелума, подведенные синей краской, напоминающей цвет птичьих крыльев, смотрели на нее взглядом, который обещал ей еще больше боли. – Встаньте. Мариетта с большим трудом поднялась. Вздох отвращения вырвался у гостей. Она посмотрела вниз: осколки сахарного лебедя поранили ее левую лодыжку. По ноге текла кровь. Еще хуже было то, что, когда она встала на обе ноги, правая лодыжка подломилась, не в состоянии выдержать ее вес. Король вздернул губу: – Я приказываю вам танцевать. – Я не могу, я вывихнула ногу, – прошептала Мариетта. Подняв глаза, она поймала взгляд капитана Легата, который предостерегал ее о чем-то. Серебряный костюм короля сверкнул молнией, вызванной приступом жгучей ярости, голос напоминал раскат грома. – Я приказываю вам танцевать! Мариетта высоко подняла голову и начала выполнять серию медленных балансе на плоских ступнях, игнорируя протестующую лодыжку. Она не попадала в такт музыке и была похожа на сломанную куклу. Король следил за ней. Он смотрел голодными глазами на ее кровоточащую ногу. Он провел пальцем по губам, а потом быстро высунул язык и облизнулся, и Мариетта с трудом проглотила подступившую к горлу желчь. Она пожалела, что не посмеет швырнуть в него тем уменьшительным порошком, который подарила ей женщина с базара. Увидеть его маленьким и жалким, чтобы можно было раздавить его одной ногой. Но она опасалась, что его безликие телохранители разорвут ее на куски, если она посмеет сделать это. Она прерывисто вздохнула и продолжала танцевать, борясь с болью. – Если вы будете заставлять ее танцевать дальше, вы ее сломаете, и она больше никогда не сможет танцевать снова. Вы этого хотите? – раздался чей-то спокойный голос. Рядом с Мариеттой возникла Деллара, она стояла подбоченясь, глаза ее потемнели. Ее юбка состояла из колышущихся полос материи темно-синего цвета, такого же, как ее волосы. – Что-то не помню, чтобы я посылал за вами, фея, – сказал король, снова переводя взгляд на Мариетту. – А я не помню, чтобы за мной нужно было посылать. Король вскочил, по его костюму снова проскочила молния, его ярость стала ощутимой. Гости, сидевшие рядом с ним, отодвинулись подальше, при этом над ними взлетели стайки птиц, как облака из сапфировых перьев и пронзительного щебета. Мариетта попятилась назад, припадая на больную щиколотку. Несколько женщин из Беллина открыли дверцы золоченых птичьих клеток и свистом призывали птиц вернуться в них. – Красиво, – прокомментировала Деллара вспышку молнии. – Однако вы должны понимать, что говорят сплетники дворца по поводу вашей слишком сильной реакции. – Она многозначительно посмотрела на него. Король Гелум подошел к ней. Протянул руку, сжал ее лицо и с силой поднял его, заставляя ее посмотреть прямо в свои подведенные глаза. Мариетту пронзил страх, она застыла на месте. Между королем и Делларой прошелестел звук, напоминающий шепот, тихий, как взмах крыльев в ночи. Костюм короля Гелума вспыхнул победным сиянием, он отпустил Деллару и вышел из тронного зала через маленькую дверь в стене позади его трона. Его безликие телохранители бросились к Делларе и схватили ее. Мариетта прижала руку ко рту, чтобы подавить крик. Деллару потащили в ту же дверь вслед за королем, ее маленькое тельце не могло сопротивляться ужасающей силе стражников. Гости из Беллина вскочили и пустились в бегство, окруженные щебетом. В тронном зале начался шум и хаос. Перед Мариеттой возникла Пирлипата, как будто почувствовала, о чем та подумала. – Ты ничем не в силах сейчас ей помочь; вмешательство лишь приведет к тому, что ты разделишь ее судьбу, и ее отважный поступок окажется бесполезным. Сейчас нам надо уйти. Мариетта закрыла глаза. Слабый вскрик донесся из потайной комнаты. Он болью отозвался внутри. – Это больше, чем я могу вынести. – Придется, ради Деллары; мы ей понадобимся. – Пирлипата схватила Мариетту под руку и поддерживала, пока они шли к лестнице. Безликие стражники позволили им уйти, они медленно поворачивали головы, наблюдая, куда они движутся, пока Мариетта шла мимо них, прихрамывая. Раздался еще один крик, и она замедлила шаг. Пирлипата крепко держала ее. Мариетта не очень хорошо видела окружающее и не считала двери, но знала, что они приближаются к их апартаментам; они сейчас находились примерно на том же уровне. Пока они продолжали подниматься, над ними сиял пик из замерзшего сахара, бледно-голубое морозное сияние этого взбитого лакомства скрывало в себе все дворцовые тайны. Мимо пробегали слуги, держа на кончиках пальцев исходящие паром подносы, их взгляды скользили мимо Мариетты и Пирлипаты. Кондитеры проходили мимо, слишком увлеченные разговором о своих сахарных изделиях, чтобы обращать внимание на еще одну жертву своего короля. Две женщины обменялись поцелуями и сладкими, как сироп, обещаниями у открытой двери, потом одна вошла внутрь, отпустив другую в ночь, и она пронеслась мимо Мариетты с развевающимся шлейфом зеленовато-голубого платья. Они вошли в свои апартаменты, и стражники заперли дверь снаружи. Мариетта села и стала бинтовать ногу, а Пирлипата опустилась на подушку. Ее золотое облегающее платье потускнело. – Это я виновата, – сказала Мариетта. – Если бы я не упала… – Ты не должна позволять себе так думать. Я хорошо понимаю, как ты себя чувствуешь; Деллара много раз спасала меня от наказания, отвлекая внимание на себя, однако она не дает убедить ее этого не делать. Ничего хорошего не добьешься, если будешь мучить себя тем, что могло бы быть. Через несколько часов два Безликих стражника с шумом распахнули дверь. Мариетта и Пирлипата вскочили. Деллара безжизненно висела на руках у стражников. Они швырнули ее на шезлонг и вышли. Мариетту охватило непреодолимое желание сорвать с их лиц безжизненные маски, заставить осознать жестокое обращение, в котором они принимают участие. Когда ей пришло в голову, что она изменила свое отношение к капитану, который отвечает за тайное восстание, но отказывается помочь им, чтобы не навредить своей более важной миссии, ее охватила еще большая ярость. Почему она посчитала это приемлемым оправданием? Почему он не спас Деллару? Она бросилась помогать Пирлипате. Принцесса подложила под голову Деллары маленькую подушечку и убирала ее волосы с ледяного лба. – Куда он ее ранил? Мы должны немедленно остановить кровотечение, – сказала Мариетта, видя, что на лиловом платье разливается убийственное алое пятно. – Это всего лишь ее магия. Платья Деллары всегда чувствуют, когда она особенно разгневана. – Пирлипата закатала один из газовых рукавов Деллары, открыв окровавленные следы на коже, оставленные тонкими цепями. Мариетта зашипела сквозь зубы. Глаза Деллары резко распахнулись. – Ты. – Она указала ногтем, выкрашенным в цвет полуночи, на Мариетту. Ее пальцы были разного цвета, в которые она выкрасила их перед пиршеством: сине-фиолетовый, темно-сапфировый и блестящий черный, будто она провела ими по ночному небу. – Ты не должна была вступаться за меня, – прошептала Мариетта, не в силах оторвать глаз от ран Деллары. – Тебе не нужно было это делать. – Не могла потерять еще одну, – произнесла Деллара и опять потеряла сознание. Пирлипата побежала в ванную и пришла с грудой полотенец и тазом свежей воды. Мариетта закатала рукава Деллары, и они промыли ей раны, а потом нанесли успокаивающие бальзамы и наложили чистые повязки. Деллара застонала, веки ее затрепетали. Мариетта положила ладонь ей на лоб. – У нее лихорадка. Она переглянулась с Пирлипатой, которая нахмурилась, окунула полотенце в воду, отжала его и приложила к голове Деллары. – Должно быть, у нее от шока началась ледяная лихорадка, – сказала ей Пирлипата. – Мы не должны допустить, чтобы у нее началось обезвоживание. В этом нам повезло, ведь мы сидим во дворце, который хорошо обеспечен водой. Ледяная лихорадка этой зимой унесет много жизней в Эвервуде, так как у народа не хватает заклинаний для таяния или привозной питьевой воды. Мариетта кивнула, она не могла забыть лица детей, обреченных на медленную смерть от минеральной болезни, и семьи, которые не могут позволить себе покупать заклинания для таяния, потому что на них установлен высокий налог для того, чтобы король Гелум бесконечно устраивал пиршества и балы, пока они умирают от жажды. Каждый взгляд на Деллару усиливал ее чувство вины. Пирлипата сжала ее руку. – Мужайся, Деллара слишком энергична, чтобы позволить лихорадке одолеть себя. Сама мысль об этом привела бы ее в ярость. – Они молча обменялись улыбками, и Мариетта подумала, что эти женщины стали ей дороги за те несколько месяцев, которые она провела в заключении вместе с ними. Она никогда не имела возможности наслаждаться женской дружбой. А теперь их судьбы переплелись, они связаны кровью и болью, и их преданность друг другу сильнее и крови, и боли. Глава 29 В последующие дни Мариетта и Пирлипата по очереди ухаживали за Делларой, к которой еще не вполне вернулась ясность сознания. Мариетте, привыкшей к язвительным высказываниям Деллары, было больно видеть, как мечется в лихорадке подруга и иногда вскрикивает, тихо и жалобно. Когда ее вызвали в кабинет капитана, она вошла в его бревенчатый дом, чувствуя себя одной из Эриний, древнегреческих богинь мщения. – Делларе нужно лекарство. Она заболела ледяной лихорадкой после того, как вашему королю позволили ее избить. При помощи чудесной магии, которая вам легко доступна в этом мире, вы наверняка сумеете ей помочь. Капитан стоял у своего письменного стола. Он снял мундир, его белая сорочка измялась. Закатанные рукава позволяли видеть рельефные мышцы рук под золотистой кожей. – Деллара не человек. Она не погибнет от простой ледяной лихорадки. – Разве не стоит подумать о том, что, даже если она не погибнет, она страдает? Капитан Легат заколебался. – Оставьте это мне. Я подумаю, что можно сделать. – Хорошо. Мариетта скрестила руки на груди, гнев еще бушевал в ней. Она не желала уклоняться от темы, принимать во внимание несколько растрепанный внешний вид капитана. – Почему вы ее не спасли? – Мне жаль, что я не смог этого сделать. Вы хорошо знаете, что я не испытываю к королю ничего, кроме отвращения, но, боюсь, когда он впадает в такое состояние, его невозможно вывести из него, пока его гнев не утихнет. – Ладно, – сказала Мариетта. – Я все еще хочу услышать, зачем вы меня вызвали. Он обошел вокруг стола и выдвинул для нее стул. – Покажите мне вашу ногу. – Прошу прощения? Улыбка в его глазах только еще больше ее рассердила. – Я видел, что вы поранились. Я боялся, что вы слишком поглощены заботой о подруге и не сменили повязку, – объяснил он. – Уверяю вас, я способна делать больше одного дела зараз, – холодно ответила Мариетта, игнорируя стул. Она дала щиколотке отдохнуть, и вывих, как и порез на другой ноге, быстро заживал. Капитан прислонился к письменному столу, скрестил на груди руки и долго смотрел на нее. – Я вас чем-то оскорбил? – в конце концов спросил он. – Вовсе нет. Мне просто трудно примириться с вашим добрым отношением ко мне. Он смотрел ей в глаза не отрываясь. – А почему? – Как вы можете проявлять такое сострадание к одному человеку и одновременно быть таким абсолютно бесчувственным к другим? Я понимаю, что у вас есть другие обязательства, и, возможно, я в этом неправа, возможно, руководство тайным восстанием гораздо более благородное дело, чем все остальные, но разве это оправдывает вашу бесчувственность в другом? – Ее слова были подобны острым стрелам, и каждая попала в цель.