Морриган потерла пальцами виски. Люди нередко готовы пойти на все, чтобы обрести силу. И самый наикратчайший путь – продать демону если не душу, то хотя бы тело. Молодые и не очень ведьмы и колдуны охотно заключали сделки с фоморами, считая плату вполне равноценной награде. Кому нужно долгое безрадостное существование, кому нужна старость без магической силы, способной исполнить едва ли не любое сокровенное желание? Но проходили года, а жизнь из тела утекала словно песок сквозь пальцы, ведь веретники были вынуждены делить его с демоном. И тогда приходило осознание, что сделанное – ошибка, только вот однажды заключенный договор уже не разорвать. Но что, если?.. – Что, если кто-то пытался? – прошептала Морриган. Бадб, которая меланхолично осматривала комнату, послала дочери вопросительный взгляд. – Всегда найдутся люди, которые жалеют о совершенных когда-то сделках. Всегда найдутся те, кто попробует их расторгнуть. – Ты хочешь, чтобы Клио… – Он не оставит ее в покое. Мы в Пропасти, а значит, прорывы могут случиться в любой момент. Кто знает, на что он способен, если снова дотянется до Клио из мира теней. Леди Ворон вдумчиво кивнула. – Они связаны незримой нитью, словно пуповиной. Прорвавшись в мир живых, фомор всякий раз сможет находить Клио. – Значит, нам нужно придумать, как эту нить перерезать, – жестко сказала Морриган. Бадб развела руками. – Не смотри на меня, я не знаю. – Серьезно? Ты, буквально создание полуночной магии, не знаешь, как разорвать полуночную связь? – А вот сейчас было обидно, – словно капризная барышня, надула губы Бадб. – То, что я назвала тебя, лича, полуночным созданием? Леди Ворон терпеливо вздохнула. Кокетливо поправила прическу и только потом сказала: – Ты наверняка встречала некоторых молодящихся… я хотела сказать, потрясающе выглядящих матерей, которые не любят, чтобы дочери называли их матерями? – Сплошь и рядом, – хмыкнула Морриган. Бадб одарила дочь острым и прямым взглядом. Из лица и жестов исчезло кокетство, в голосе прорезалась сталь. – Так вот: мне не нравится, когда меня называют личем. Казалось бы, когда ты успел стать живой – условно говоря – легендой, и тебе больше сотни лет, пора избавиться от комплексов, но… каждый имеет право на уязвимость. Как оказалось, была она даже у Бадб. – Приняла к сведению, – сухо отозвалась Морриган. На какое-то время в комнате повисло колкое, неуютное молчание. Она решила попытать удачу еще раз. – Ты точно не знаешь, как избавить Клио от сделки? – Я хотела бы помочь, – неожиданно мягко сказала Бадб. – И да, знаниями я обладаю огромными, но большинство из них касаются или в целом полуночной магии, или самых привлекательных для меня ее ветвей – магии теневой и зеркальной. Не тебе говорить, что каждая ветвь хранит свои тайны, и самые важные секреты каждой ветви известны только их последователям. – А значит, мне нужна веретница, – резюмировала Морриган. Помолчала. – И есть еще кое-что. Я как-то слышала, что некоторым, особенно сильным колдунам, достаточно лишь узнать имя другого человека, чтобы обрести над ним власть. – О, милая, приятно, что ты считаешь меня сильнейшей! – Я говорила не о те… – Но это лишь легенда, – с сожалением вздохнула Бадб. – Популяризованный миф. Подумай сама: если бы для победы над соперником требовалась такая малость, кто знал бы наши истинные имена? Морриган мрачно кивнула. Она чувствовала себя… нет, не глупой, потому что сама до последнего в это не верила. Скорей, цепляющейся за соломинку. Что значит – неуверенной в собственных действиях. Слабой. – У меня есть душа убийцы Клио. – Несостоявшегося убийцы, ты хотела сказать? – Нет, мама. После встречи с ним ее сердце перестало биться, и на долгие несколько дней она исчезла из мира живых. Что это, если не убийство? – Не знаю, но звучит как то, за что ты жаждешь отомстить. – Ты так проницательна, – пробормотала себе под нос Морриган. Вскинула голову, глядя на Леди Ворон. – Прошу тебя, полетай по Пропасти и по Кенгьюбери – тебе проще перемещаться туда через мир теней. Послушай людские разговоры. Поговори с духами… – Ты хоть представляешь, сколько духов могут носить имя «Итан»? И снова чувство, что она – утопающий, который цепляется за тоненький прут. – Представляю, – сухо ответила Морриган. – Но, если у тебя есть идеи получше, я слушаю. Бадб молчала, недовольно хмурясь. – Я попытаюсь прочитать в его душе что-нибудь еще. Если узнаю что-то, дам тебе знать. И, попрощавшись с матерью, Морриган отправилась задавать вопросы. Дэмьен стоял у окна в комнате второго этажа, отведенной под библиотеку, и с сосредоточенным видом изучал какой-то пухлый томик. – Гадаешь, какую еще татуировку набить? – немного нервно, а потому без особой фантазии, съязвила она. Послав в ее сторону неодобрительный взгляд, Дэмьен преувеличенно медленно повернул книгу обложкой к ней. Не успев сдержать эмоции, Морриган вытаращила глаза. – Древнескандинавский? А ты не пробовал выучить язык попроще? Норвежский там, датский? – Я их уже знаю. – Оба? – Еще шведский, – пожал плечами Дэмьен. – Они похожи. Морриган беззвучно произнесла «вау», глядя на Дэмьена, как на диковинного зверя. Эрудированный отступник, с ног до головы (не проверяла, но была уверена) покрытый татуировками. Ну надо же. – И поэтому ты решил начать с их праязыка? – насмешливо поинтересовалась она. – А что дальше? Латынь? Древнегреческий? Дэмьен удивленно воззрился на нее. – Ты, полуночная ведьма, не знаешь латынь? – Мне хватает пракельтского, – огрызнулась Морриган. – И некоторых заученных на память заклинаний. – Святая Дану, – пробормотал он. Раскрыл книгу и вновь уткнулся в нее. Но, не выдержав, захлопнул несколько мгновений спустя. – Ты серьезно проводишь ритуалы, даже не зная, что именно шепчешь во время них? – Я знаю их результат. Этого достаточно. Дэмьен покачал головой. В светло-серых при ярком свете дня глазах сквозило откровенное недоумение. – Но разве тебе не интересно, что означают слова, которые ты произносишь? Разве не задаешься вопросом, как они, банальный результат работы наших мышц и голосовых связок, способны менять и конструировать реальность? Разве тебе не хочется заглянуть глубже в колдовскую науку, понять, что за этими словами стоит? Морриган утомленно вздохнула. – Просто я человек действия, – защищаясь, сказала она. Скользнув взглядом по словарю древнескандинавского языка в руках Дэмьена, добавила: – А ты исследователь. – Разве одно как-то мешает другому? По мне, так это навешивание ярлыков – лишь попытка оправдать собственное невежество. Нежелание выбраться за пределы своего маленького, уютного, изученного вдоль и поперек мирка. В груди медленно вскипал гнев. Она не маленькая девочка, чтобы позволять кому-то себя отчитывать! – Моя сестра недавно вернулась из мира теней и вернулась ослепшей. Ты действительно считаешь, что сейчас самое подходящее время, чтобы… – Чтобы что? Разговаривать с тобой? Критиковать за то, что ты не желаешь сделать над собой усилие, а обращаешься лишь к тому, что легко тебе удается? Если ты требуешь к себе особого отношения, то я не вижу причин. На твоем месте должна быть Клио. А от нее я за все это время ни единой жалобы не услышал. – Полуночная магия никогда не давалась мне легко, – процедила Морриган. Где-то в уголке сознания билась одинокая мысль, что она тратит на споры драгоценное время, но отмахнуться от нее оказалось удивительно просто. Дэмьен развел свободной рукой.