– Как и всем полуночным колдунам. Но скажи мне… что ты делала, когда тебе не удавались полуночные чары? Вспомнился трюк, что никак не давался… и его финал – расколовшееся на части зеркало. Слова Дэмьена стали отзвуком ее мыслей: – Выходила из себя. И тогда, напитанная силой твоей ярости, полуночная магия обретала невероятную, разрушительную мощь. Ведь так? Морриган молчала, с невесть откуда взявшейся ненавистью глядя на него. За то, что слой за слоем сбрасывал с нее шелуху. За то, что видел насквозь. – Знаю, что да. Потому что именно так полуночная магия и работает. Но чтобы выучить чертов древнескандинавский, освоить немагические науки – научиться хоть чему-то, что к магии не имеет никакого отношения, нужно нечто большее, чем умение по щелчку пальцев приходить в ярость. Сила воли, усидчивость, умение взять себя за шкирку и заставить корпеть над тем, что не принесет сиюминутных плодов. – О да, ты разгадал меня, – сощурившись, прошипела Морриган. Шагнула к нему, и яростью отдалось каждое ее движение. – Я неусидчива, нетерпелива. Но, если что-то вобью себе в голову, я не отступлюсь. Она оказалась совсем близко от Дэмьена. Пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы заглянуть в потемневшие, словно пасмурное небо, глаза. – И да, ярость питает меня. Громко захлопнув книгу, Дэмьен швырнул ее в кресло. Подался вперед, едва не соприкоснувшись с ее носом своим, и глухо сказал: – Ярость разрушает. И такая в его глазах застыла мука, что воинственный пыл Морриган мгновенно угас. Только сейчас она вспомнила, зачем вообще пришла в библиотеку. Но Дэмьена расспрашивать больше не хотелось. Видеть – тоже. Не беда, найдет новых жертв… то есть более сговорчивых информаторов. Спустившись на первый этаж, Морриган застала Доминика у входной двери. Какие дела ни ждали его в Пропасти, оделся он в великосветском старомодном стиле: белая рубашка, черные брюки и черный фрак с короткими фалдами. Для полноты образа не хватало только шляпы и трости. Лорд Дома О`Флаэрти улыбнулся Морриган дежурно-вежливой улыбкой и хотел было уйти, но ее голос заставил его остановиться. – Могу я спросить вас? – Да? – Доминик развернулся к ней вполоборота. – Где в Пропасти можно отыскать веретниц? – Зачем они тебе? Выслушав рассказ Морриган, Доминик свел к переносице рыжие брови. – Я не слишком хорошо знаю ни тебя, ни Бадб, но вы кажетесь мне очень похожими. Признание Доминика вызвало у нее двойственные чувства. С одной стороны, кто не мечтал походить на ту, что вписала свое имя в историю? Легендарную ведьму, которая выиграла десятки войн. Точнее, помогла их выиграть, стоя за плечом вождей и королей. Нашептывая заклинания, полуночной силой разрывая врагов на части и вдыхая яростную силу в солдат. Поднимая павших и заставляя их сражаться, не испытывая страха и боли до самого, победного, конца. Однако при всем своем могуществе Леди Ворон была холодна, чересчур самоуверенна и – безусловно – на редкость эгоистична. И все эти черты унаследовала от нее Морриган. – Вы не торопитесь соглашаться с судьбой и идти у нее на поводу, верно? В голосе Доминика слышалось сдержанное восхищение (в основном наверняка направленное на Бадб), но Морриган лишь неопределенно повела плечами. Не любила она все эти претенциозные речи. – Веретники, значит, – пробормотал Доминик. – Тогда тебе нужна Агнес Фитцджеральд. Морриган вскинула брови. Насколько она успела узнать, Агнес Фитцджеральд была бессменной королевой Пропасти на протяжении двадцати семи лет – самый долгий срок правления за все время существования подземного Кенгьюбери. Многие лорды Высоких Домов пытались скинуть ее с насиженного места и отобрать «трон», но такие бунты не заканчивались для них ничем хорошим. Теперь ясно, отчего. Королева Пропасти, обители полуночных колдунов, была веретницей. – А нельзя найти кого-то… м-м-м… попроще? – Можно, – согласился Доминик. – Веретников в Пропасти наверняка немало, хотя я и не знаю каждого по именам. Но никто из них не обладает силой, подобной силе Агнес Фитцджеральд. Скрестив руки, Морриган побарабанила пальцами по локтю. Прием у местной королевы? Что ж, почему бы и нет. – Мой тебе совет: попытайся застать Агнес, когда рядом будут ее дочери. – Почему? – нахмурившись, поинтересовалась она. Доминик отвечать не спешил. Скользнул по ней чуть отрешенным взглядом и так же прохладно и отрешенно улыбнулся. – Просто совет. Отправляйся в Тольдебраль через пару часов. Примерно в это время Агнес обучает дочерей полуночному колдовству. – Что же мне это напоминает… – хмыкнув, пробормотала Морриган. – Откуда вы вообще это знаете? – Просто знаю. – Ладно, – озадаченно протянула она. – И еще кое-что… Взгляд Доминика – само терпение. – Да? – Дэмьен Чейз – сын Дома О`Флаэрти? – Дэмьен? – удивился Доминик, словно это никак не могло быть возможным. – О, нет, он мне не родственник. Увы, когда я после гибели Патрика О`Флаэрти стал лордом, сынов и дочерей Дома О`Флаэрти не осталось вовсе. – Мне жаль, – бесстрастно отозвалась Морриган. – Выходит, если я верно поняла местные порядки, он – адгерент Дома? – Дэмьен – особый случай. Адгеренты Дома О`Флаэрти – это Ганджу, Саманья, Аситу и Ада. Я дарую им покровительство, они платят мне своими умениями. У Дэмьена другая позиция. Он не принадлежит и не собирается принадлежать ни одному из Домов. – Но что он тогда здесь делает? Доминик усмехнулся, сказал уклончиво: – Такие, как Дэмьен Чейз, на вес золота. Мне повезло, что мой отец оставил на счетах Дома О`Флаэрти внушительную сумму, которая позволила нанять его на достаточно долгий срок. – Вы имеете в виду контракт? – Да, и это большая удача, что Дэмьен согласился. Несмотря на молодой возраст, он – весьма востребованный в Пропасти «специалист по разрешению проблем». Морриган изогнула бровь. Что ж, следовало признать – это вполне в его стиле. Однако что-то подсказывало, что здесь, в обители полуночных магов всех видов и мастей, Дэмьен был не единственным человеком, способным уладить ту или иную щекотливую проблему. – Бьюсь об заклад, он еще и превосходный защитник Дома О`Флаэрти. Доминик задержал на ней взгляд чуть прищуренных глаз. – Я так полагаю, ты уже успела познакомиться с его… гм… особенностями. – О да, – пробормотала Морриган. Неудивительно, что Доминик О`Флаэрти готов был выложить баснословную сумму за контракт с Дэмьеном. Если учесть, что он оба раза, как куклу, швырнул Морриган о стену из исключительно рефлекторной реакции на ее прикосновения, страшно подумать, на что он был способен в полной боевой готовности. Преисполненный ярости, которая давала ему невероятную – даже нечеловеческую – силу. Но что тогда крылось за тем взглядом и брошенными Морриган словами «ярость разрушает»? Неужели Дэмьен вовсе не желал этой силы? Как, во имя Дану, подобную силу можно не желать? Глава 22. Королева Пропасти Поразмыслив, Морриган все же решила последовать странному совету Доминика. Выждала пару часов и только тогда направилась к королеве Агнес. Оказалось, тот самый замок в самом сердце Пропасти, расположенный на отдельном островке, и есть имение семьи Фитцджеральд. Тольдебраль с его изящными зубчатыми башенками и донжоном, парапетами и галереями, со стенами, увитыми плющом и исчерченными стрельчатыми окнами выглядел как настоящий королевский замок. К счастью, Агнес Фитцджеральд все же не была настоящей монаршей особой. Владычица тайной обители отступников, вожак многоголовой полуночной стаи, но не недоступная простому смертному небожительница. Вряд ли будет сложно добиться с ней встречи. Однако стража, что держала караул у кованых дверей, вдвое превышающих человеческий рост, насторожила. Землистые лица, пустые безучастные взгляды и гнилостный запах, исходящий от тел. Будто невзначай поднеся к глазам рассветный осколок, Морриган едва не присвистнула от изумления. Все нити жизней были разорваны. Сердца стражей не бились. – Назовись, – прошелестела стражница со впалыми щеками и темными запавшими глазницами. – Морриган Блэр. – Скрывать свое имя в Пропасти не имело никакого смысла. – У меня есть дело к Агнес Фитцджеральд. – Какое… дело? – запнувшись, проговорил стражник. Его голос звучал глухо, будто доносился со дна глубокого колодца. – Личный разговор. В руках стражницы невесть откуда появилась тонкая игла. – Проколи палец. Королева прочтет твою кровь. Убедится в твоих намерениях.