Морриган знала, что не добьется новых ответов на мучивший вопрос, но сейчас дар зеркалицы нужен был ей для другого. В пальцах зародился странный зуд, желудок сжался в твердый ледяной комок. Не впервые с возвращения в Кенгьюбери она собиралась нарушить обещание, данное себе пять лет назад. Однако с каждым разом заходила все дальше. «Это ради Клио», – напомнила Морриган самой себе. Но вся ли это правда? Или помощь Клио – лишь благовидный предлог вернуться к полуночной магии, которая с рождения текла в ее крови? Поддаться влекущему зову, утолить жажду, которая порой не давала покоя? Кожей почувствовать пульсацию полуночной энергии в момент, когда брошено заклинание? Ощущение, которого ей порой так не хватало. Морриган завораживало то, как тесно переплетены между собой ветви магии. Не дерево даже (образ, который часто использовали в пособиях для юных рассветных ведьмочек и колдунов) – скорей, паутина. Или, если требовалась более романтичная аналогия – кружевная вязь. Переплетение линий, складывающихся в изящный узор. От зеркального дара, которую сестры Блэр унаследовали от Бадб, у Морриган после «перехода на светлую сторону» осталась только магия истины. Однако зеркальная магия все же нечто большее, чем просто ясновидческий, открывающий тайное, взгляд в зеркала. Куда сложней и опаснее были теневые чары, использующие их как некое подобие портала в мир мертвых. Кажется, настала пора для кратковременной ностальгии. – Kes amuada atroin, – прошептала она и дунула на огонек. Он сравнялся цветом с миром теней, став пепельно-серым. Не погас, напротив, разгорелся с новой силой. Морриган поднесла свечу как можно ближе к осколку, опаляя пламенем его поверхность. Отражение подернулось рябью, напоминая озерную гладь. Рука со свечой прошла сквозь зеркало. Черноволосая девушка в отражении шагнула в ставшую мягкой и податливой, как пластилин, стену. Настоящая Морриган Блэр просто исчезла. Когда Ник с Вескилем вышли из комнаты, на ходу обсуждая рисунок чар на теле Клио, перед ними был лишь пустой коридор… и стены, сокрывшие в себе Морриган. Если бы инспектор, поднимаясь по лестнице, обернулся, он бы увидел черные глаза, прямо из камня глядящие ему вслед. Когда мужчины скрылись, Морриган выскользнула из стены, морщась от едкого запаха полыни. Прямой контакт с миром теней всегда сопровождался проникновением полуночной энергии в мир живых. Она сильно рисковала, используя запрещенные чары в здании, которое кишело агентами Департамента. Рассветной магией Морриган развеяла полупрозрачную вуаль тэны. Вот оно, преимущество владения обеими ветвями магии. Вынутая из сумки пустая, сотканная из воздуха и холода сфера опустилась на стол, где подобно прекрасной жрице, спящей долгим и безмятежным сном, лежала Клио. Сдернув простыню, Морриган отбросила ее в сторону. Положила руки на ледяную кожу сестры и прошептала: «Eibias amorai». Тело Клио растеряло все краски – те немногие, что оставила ей смерть. Стало прозрачным, едва осязаемым, а затем распалось на мириады искр. Они превратились в серебристых бабочек и закружились по комнате, взбивая воздух в невидимую пену. Повинуясь воле Морриган, выстроились в ряд и серебристой лентой впорхнули в филактерий. Она провела пальцами по прозрачной стенке, запечатывая в ней брешь. Невольно улыбнулась, глядя на порхающие крылышки. Клио любила бабочек. Морриган как-то предложила сестре коллекционировать самых красивых. Ответом ей был убийственный взгляд – редкий гость на милом личике сестры – и фраза: «Невозможно восхищаться тем, что мертво». Клио тогда едва исполнилось одиннадцать. Было лишь одно исключение – их мать, к тому времени прочно укоренившаяся в мире теней. Морриган беспрепятственно покинула полицейский участок. Пользоваться портал-зеркалом не стала, чтобы лишний раз не попадаться в поле зрения зеркал Департамента. Оказавшись в доме сестры, выложила на стол оба филактерия. В ее руках наконец-то оказались две половинки одного целого: душа и тело Клиодны Блэр. Глава 6. Юдоль Печали Клио больше не видела сестру. Последняя ниточка, связывающая ее с миром живых, истончилась, исчезла. И вроде бы за долгие годы странствий Морриган по Ирландии в качестве наемницы Клио должна была привыкнуть, что старшей сестры никогда нет рядом. Как оказалось, расстояние все же имело значение. Раньше их разделяли мили, сейчас – целые миры. – Мама? – неуверенно позвала она. Сгустившаяся вокруг тишина, как и положено ей, молчала. Рано или поздно Леди Ворон вынырнет из глубин, что служили ей чем-то вроде колыбели. Найдет ее здесь, так близко от мира живых для Бадб и так далеко от потерянной прошлой жизни для самой Клио. А пока… Она не могла просто ждать, пока мама откликнется. Просто ждать и надеяться, что Дану проложит ей путь из темноты к свету. Клио сама создала подобие последнего, призвав простейшие рассветные чары, которым обучали даже детей. Искрящийся шарик какое-то время парил над ладонью, но как же быстро его поглощала темнота! Он тускнел на глазах, пока не исчез вовсе. В мире живых подобного никогда не происходило. «Но я больше не в мире живых». Клио попыталась еще, но с тем же успехом – свет погас спустя несколько секунд. Поглощали его не блуждающие тени, а складки вечной живой темноты. Они будто вытягивали рассветную силу. Слишком мало ее оказалось у Клио – отказ от какой бы то ни было магической практики на целых три года не мог пройти бесследно. С призывом света что-то в окружающем пространстве изменилось. И хорошего в этом, увы, было мало. Грызущее изнутри чувство до жути походило на то, что предшествовало ее смерти. Клио опустила веки, лишая себя зрения, чтобы сосредоточиться на внутренних ощущениях. Заглянуть внутрь себя. В детстве Бадб наотрез отказывалась учить младшую дочь рассветной магии. В одном только желании изучать ее мама видела едва ли не предательство. Приходилось добывать знания самой, и первое, чему научилась Клио – улавливать и распознавать знаки. Колебания энергии, след присутствия чужеродной силы. Ту же тэну, которую Ник мог видеть, она могла ощущать. Не так, как Морриган – горьким запахом полыни, а кожей, будто покрытой невидимыми символами Дану. Чары, которые она, тогда еще девятилетняя девчушка, намертво вшила в себя. Морриган и Бадб, две сильные полуночные ведьмы, в ту пору смотрели на нее, рассветную, как на диковинку. Да и сама Клио часто гадала, отчего так слаба в полуночной магии. При этом постоянно ощущала живущую в ней рассветную силу, не слишком выдающуюся, но все же… Разумеется, она не могла оставить возникший в ее голове вопрос без ответа. Проштудировала немало книг, прежде чем поняла, что вариантов могло быть только два. Первый заключался в том, что ее отец (о котором ни она, ни Морриган не знали ничего, даже имени) – рассветный. Причем столь сильный, что, невзирая на исключительный полуночный дар матери, Клио перепало и немного рассветного дара. Стоило ли говорить о том, что вопрос об их отце Бадб в очередной раз оставила без ответа? Еще одна версия больше походила на миф, нежели на научную теорию. Поговаривали, что порой Дану сама награждала души рассветным даром. Души, достойные называться истинными Туата Де Даннан – «народом богини Дану», древним племенем, от которого и произошли ирландцы. Многим современным ирландцам нравилось считать, что они по-прежнему могут называться туата. Что в них по-прежнему течет сила Дану-Даннан, пусть и разбавленная смешением с кровью других народов, и ослабленная тем, что Дану больше не живет, как обычная смертная, среди них, не вдыхает в них свою силу. Однако полуночная магия была табу еще во времена Туата Де Даннан. Рассветная богиня отрицала, порицала ее. И как бы Клио ни любила сестру и маму… Как они могли считать себя истинными туата? Да и она сама не имела права считать себя таковой. Как и Морриган, Клио – потомственная полуночная ведьма. Неважно, что еще в тринадцать лет она отказалась от обеих ветвей магии, избрав путь обычного человека. От своего наследия не убежать. И как бы ни хотелось верить в то, что она при рождении была отмечена Дану… ет, все-таки не верилось. Будь так, ее рассветная сила затмила бы полуночную, а Клиодна Блэр была посредственной ведьмой в обеих магических ветвях. Мысли об источнике ее смехотворной силы лишь ненадолго сбили концентрацию. Глубоко вздохнув, Клио заставила себя отринуть все лишнее, закрыться от помех. И тогда почувствовала, что пространство вокруг и впрямь изменилось. Будто сгустившаяся подле тьма прежде была слепа, а теперь впилась в Клио цепким взглядом. Взглядом сотен глаз. Тени! Она привлекла их внимание! Будто псы, сорвавшиеся с поводка, они вихрем закружились вокруг – голодные, одичалые. – Чего вы от меня хотите? – взвизгнула Клио. Закрыла лицо руками, но неведомая сила, обхватив запястья, потянула назад. Словно желала распять ее, приковать к темноте, плотным маревом сгустившейся за спиной. Откуда у теней такая сила? Разве им не положено быть эфемерными? Или это те тени, что, усилием воли сохранив связь с миром живых, ночами врывались в дома людей? Те, о которых написали столько книг? Те, которым даже дали особое имя, отличающее их от прочих – призраки? Одна из теней, что была ближе остальных (в тонком переплетении черт едва угадывалась юная женская натура), вдруг сплелась с ней в болезненном объятии. Клио отчетливо видела, как от ее тела отделяется призрачная оболочка – словно с луковицы снимают слой за слоем. Тень тянула из Клио энергию, крала ее силу… или подобие жизни, еще теплящееся в ней. Как противостоять теням, Клио не знала. Корить себя некогда, и все же она корила – ведьма ведь, пускай и не практикующая, почти бесталанная, годами не призывающая на помощь родовую силу. Она больше других должна знать о мире теней. Но когда тебе шестнадцать, последнее, о чем ты думаешь – это о смерти. Клио зажмурилась и сжала в кулаки руки, по-прежнему захваченные в тиски. «Не позволю, не позволю, не позволю». Она мысленно закрывала свою энергию от чужих жадных лап, от смертоносных – она ощущала это – прикосновений. Запечатывала силу внутри, в эфемерном сосуде, что назывался душой, а здесь, в мире мертвых, стал ее телом. Была ли это рассветная ментальная магия, или рассветная защитная, или вовсе полуночная теневая, Клио не знала. Просто чувствовала, что в ее безотчетных, интуитивных действиях есть толк. Натиск ослаб, боль, разрывающая душу на части, притупилась. Тень уплыла прочь, шепча то ли оскорбления, то ли проклятия. Остальные растворились во тьме, разом потеряв к ней интерес. Клио обессилено опустилась на холодную мертвую землю и свернулась в клубок. Она не знала, сколько пролежала так. Ожидание превращалось в муку, убивало смелость, мясницким топором отрубая от нее целые куски, кислотой растворяя остатки хладнокровия. Казалось, с каждой минутой мир теней отбирал что-то у нее. Что-то… живое, настоящее. Может, именно так души себя и теряют, именно так и истончаются до теней? Клио медленно, нехотя поднялась. Не могла больше оставаться на месте. Видеть, как тени кружат над ее головой, слышать стоны и рыдания тех, кто только осознал, в каком жутком месте оказался. «Юдоль Печали», – вдруг вспомнила она. Так называли верхний план мира теней, своеобразный перевалочный пункт для неприкаянных душ, еще не смирившихся со своей смертью. И их жутковатых потерянных отголосков – теней. Тоскливое постоянство разбавил новый звук, похожий на шелест крыльев. – Мама, – выдохнула Клио. Странно даже думать так, но здесь, в мире мертвых, Бадб словно искрилась энергией жизни. Или энергией совсем иной? Проведя несколько дней в мире живых, Леди Ворон начинала увядать, что лишенная живительной силы воды черная роза. – Дитя, – нежно Бадб, проводя по ее щеке тыльной стороной ладони, – мы с Морриган тоскуем по тебе. Представить Морриган с тоской на лице не получалось. Злость, ярость, гнев – да, но тоска? Да и в блестящих глазах Бадб не разглядеть печали. Она отыгрывала роль безутешной матери – возвышенно-трогательную, но достаточно сдержанную, чтобы не начать причитать и в отчаянии заламывать руки. – Как ты? В голове бился крик: «Забери меня отсюда!» – Я… в порядке. – Неправда, – отрезала Бадб. – Но не волнуйся, я это исправлю. Решимость в голосе матери лишь насторожила Клио – вместо того, чтобы подарить хотя бы толику спокойствия. – Я обучу тебя всему, что знаю. И для темной науки представить места лучше невозможно. Темная наука… Бадб предлагала то, от чего Клио бежала уже несколько лет. Магию. Полуночную магию. – Я… – Слова рассыпались, затерялись во мраке. – Мне надо… подумать. Последнее слово прозвучало едва ли не шепотом. – Я не позволю моей дочери сгинуть в месте, которое стало моим домом, – обрубила Леди Ворон, без труда читая в ее глазах сомнение, протест и горечь. Дом. Клио поежилась, словно островок темноты захлестнуло порывом ветра. – И не позволю теням поглотить твою душу. – Но как же Дану? – Ты хочешь уйти к ней? – Судя по гримасе на лице Бадб, желание дочери стало для нее неприятным сюрпризом. – Оставить нас с Морриган одних на белом свете? Клио беспомощно обхватила себя руками. Ну зачем она так… – Может, я смогла бы стать хранителем рода? – робко улыбнулась она. – Наблюдать за вами из чертогов Дану и оберегать вас?