— Да… — Хотя физически он крепок, но когда команды, которые дает мозг, становятся нечеткими, происходят вот такие вещи. В любом случае ты не можешь следить за ним двадцать четыре часа в сутки. Забудь об этом и ложись пораньше спать. Фудзибаяси повесил трубку, включил обогреватель в гостиной и лег на диван. Он провел так больше часа. Ему нужно было прочитать гору документов и написать гору приговоров. Но он совсем не мог заставить себя взяться за дело. Аппетита тоже не было. Было желание лечь спать, даже не приняв ванну. В голове у него крутились слова Цудзиути. «Если б твой отец увидел тебя таким, он зарыдал бы…» Фудзибаяси закрыл глаза — и словно увидел отца. Широкая спина человека, сидевшего за рабочим столом… В детстве он воспринимал отца лишь как что-то представляющее угрозу. Молчаливый и упрямый, но при этом возбудимый и раздражительный. И в выходные, и в дни, когда нужно было работать дома[52], с утра до вечера сидел безвылазно в кабинете. Он запрещал сыну приглашать друзей, говоря, что те будут мешать ему работать. Служебное жилье, где они жили, находилось в тупике, и поскольку туда не заезжали машины, это было идеальным местом для игр. Но стоило хотя бы немного повысить голос, как открывалось окно и раздавался гневный голос отца. Играл ли Фудзибаяси в мяч, катался ли на роликах — отец всегда открывал окно и кричал. Он реагировал даже на скрип мелков, которыми сын рисовал на асфальте. К тому же отец был одиночкой. Он никогда не общался с друзьями. Никогда не ходил на встречи родственников или соседей. Он словно загонял сам себя подальше от людей. За исключением парикмахерской, никуда больше не ходил, совершенно не проявлял интереса ни к покупкам, ни к путешествиям и почти никогда не ездил ни в электричке, ни на автобусе. Пожалуй, сейчас отец считался бы отрицательным примером «судьи, не знающего жизни»; да и вряд ли он мог даже вообразить, что наступит время, когда на судей будет обрушиваться такой шквал критики. Особенной карьеры он не сделал. Маме, наверное, приходилось тяжело. Она рассказывала, как в молодые годы познакомилась с отцом, который работал тогда в дешевой столовой недалеко от университета. Семь лет назад он вышел на пенсию и оставил службу, и мама вроде успокоилась, но весной следующего года скоропостижно скончалась от сердечного приступа. С тех пор отец жил один, в доме в Сэтагая. Фудзибаяси заметил, что с отцом что-то неладно, пять лет назад, когда вернулся в Токио, отработав в территориальном суде префектуры Тояма[53]. Он жил в служебной квартире и время от времени заходил в дом в Сэтагая. Спустя некоторое время хозяин парикмахерской рассказал ему историю, свидетелем которой стал. Расплачиваясь после того, как его постригли, отец протянул кошелек со словами: «Возьми». Хозяин решил, что тот начинает испытывать сложности с цифрами и расчетами. Фудзибаяси, услышав этот рассказ, лишь склонил голову в раздумье. Это послужило толчком к тому, что он стал тайком наблюдать за отцом. И заметил странности в его поведении. Тот ел и четыре, и пять раз в день. Повторно включал стиральную машину, только что закончившую стирать. Все чаще стал ходить стричься. Сначала раз в пять дней, потом раз в три дня; в конце концов как-то он заблудился по дороге в парикмахерскую, и ему помог участковый. Молчаливость и неумение общаться с людьми замедлили обнаружение болезни. После осмотра в специализированной больнице было диагностировано старческое слабоумие типа Альцгеймера. Болезнь уже значительно прогрессировала. Сумико согласилась с мужем, и они стали жить вместе. Почти сразу после этого Фудзибаяси получил уведомление о переводе в суд префектуры В. Он не сообщил руководству о болезни отца. На это были причины. Могли возникнуть подозрения, что, возможно, еще до ухода со службы тот уже был нездоров, и его прежние судебные дела потребовали бы перепроверки. Если б такое случилось, это было бы крайне прискорбно для отца, отдавшего работе всю свою жизнь… Фудзибаяси рассматривал вариант отказаться от нового назначения. Ему было неудобно полностью свалить на Сумико заботы по уходу за отцом. Но та шутливо ответила, что «это гораздо приятнее, чем общаться с женами твоих коллег, живущими в одном доме». Фудзибаяси убедил себя в том, что между домом и квартирой по месту службы всего три часа на синкансэне, и решился отправиться к месту нового назначения без семьи. Однако трудности, с которыми столкнулась Сумико, оказались значительно серьезнее, чем она предполагала. Состояние отца ухудшалось. Весь день, от пробуждения до отхода ко сну, он требовал еду, опустошал рисоварку и холодильник; бродил по дому, иногда покрытый мусором и кухонными отходами. Приходилось неоднократно сдерживать его попытки пойти постричься. Подобно извергающемуся вулкану, он постоянно орал на Сумико, иногда отталкивал ее, поэтому ее руки и ноги были постоянно покрыты синяками. Как раз в это время появилась государственная система страхования на случай долговременного ухода за пожилыми людьми. Сначала Фудзибаяси не решался использовать ее — беспокоился о своей репутации. «Судья выжил из ума…» Он не хотел, чтобы люди вокруг начали так говорить. Но не прошло и месяца, как подобные мысли уже не приходили ему в голову. Сумико была на пределе и физически, и морально. Фудзибаяси подал заявление в управу. Отец, после разговора с представителем службы, был признан «нуждающимся в уходе». Составили план. Фудзибаяси собирался отправлять отца в центр по уходу за престарелыми на несколько дней в неделю, чтобы позволить Сумико немного отдохнуть, но в большинстве случаев отец отказывался ехать туда. И сейчас тоже ничего не изменилось. Освободить Сумико удавалось максимум раз в неделю… Фудзибаяси встал с дивана, пошел на кухню и достал из холодильника сырую якисобу[54]. Нужно поесть и приниматься за работу. Ведь Сумико и сегодня вечером приходится тяжело… В голове всплыл ясный образ Кадзи Соитиро, дающего показания. Фудзибаяси осознавал опасность, таившуюся в чрезмерном преследовании подсудимого, но он хотел содрать с Кадзи кожу, под которой тот прячется. Хотел раскрыть истинную сущность, которую скрывают его ясные глаза. И сдержать этот порыв, похоже, будет довольно непросто… 6 Прошло больше недели со дня первого слушания дела, и за это время отношения трех членов судебной коллегии по уголовным делам стали напряженными. Они перестали вместе ходить обедать. За исключением совещаний, ни Цудзиути, ни Каваи почти не разговаривали с Фудзибаяси. Это не было враждой. Все трое были очень заняты работой, поэтому в любом случае у них не получилось бы от души мучить друг друга, подобно тем, у кого много свободного времени и кто занимается этим от нечего делать. О Кадзи никто из них, включая секретаря, старался не упоминать. Только Цудзиути однажды слегка небрежным тоном сказал Фудзибаяси, чтобы тот делал так, как считает нужным. Но и сам Фудзибаяси не мог заниматься только делом Кадзи, поэтому он все реже задумывался над сложностями, возникшими в результате первого слушания в суде. Ведь нельзя было отнестись недобросовестно ни к одному делу, которые были в его ведении. «Сейчас или никогда». Это в полной мере относится к суду. Когда Фудзибаяси получил назначение, это так называемое правило для судьи было единственным наставлением, которое дал ему отец. После окончания суда ты больше никогда не встретишься с подсудимым — именно поэтому все время, что ты проводишь в зале суда, трать только на него. Фудзибаяси хорошо усвоил эту доктрину. Принцип, использующийся во время проведения чайной церемонии, когда хозяину нужно от всего сердца продемонстрировать гостю все свое гостеприимство, применим и к судебному заседанию. В последнюю неделю января Фудзибаяси решил взять выходной и отправился в Токио. Чтобы уладить конфликт вокруг границы земельных участков, нужно забрать из банковской ячейки документы о праве на землю. Во-первых, этот сосед, университетский профессор, тявкает, словно шпиц, и совсем замучил их; во-вторых, ему хотелось разобраться с этой проблемой перед вторым слушанием по делу Кадзи, которое должно состояться через неделю. Филиал банка С. в Сэтагая… Фудзибаяси заранее несколько раз связывался с ним. Ключ от банковской ячейки они еле-еле нашли, а вот зарегистрированную печать[55] найти так и не удалось. Из-за этого пришлось заполнять несколько документов и отправлять их по почте; правда, Фудзибаяси как действующий судья был освобожден от прохождения некоторых формальностей. Придя в банк, он по правой лестнице поднялся на второй этаж и по внутреннему телефону, установленному перед дверью, ведущей к банковским сейфам, вызвал ответственного сотрудника. Поскольку Фудзибаяси сообщил о том, что придет сегодня, вместе с сотрудником явился заместитель директора филиала. Завершив формальности по изменению печати, Фудзибаяси заполнил необходимые пункты в специальном бланке и наконец был сопровожден к сейфу. Номер 87. Сотрудник вытащил алюминиевый ящик и отнес его в отдельную тесную комнатку, оборудованную в углу помещения. — Вот, пожалуйста… Сотрудник вышел из комнатки, и Фудзибаяси, выдохнув, открыл крышку. Сразу же бросился в глаза документ о праве на землю. А остальное содержимое… составляли пачки запечатанных писем, которыми ящик был набит битком. Раз отец даже маме не давал прикасаться к сейфу, то Фудзибаяси предположил, что, возможно, тут есть и гравюры сюнга[56]. Но он ошибся, поскольку заметил женское имя на конверте, лежащем на самом верху, и с отвращением понял, что маму отец не допускал к сейфу по другой причине. Неужели у него была любовница?.. Ямагути Яэко. Фудзибаяси достал из конверта лист бумаги, рывком развернул его и стал читать. «Получив тогда суровый приговор, я сильно ненавидела Вас, но в тюрьме много думала — и пришла к выводу, что такая суровость была необходима. Сейчас я освободилась и даже смогла выйти замуж за человека, с которым с тех пор начала встречаться. Я очень благодарна Вам. Теперь я хочу посвятить свою жизнь тому, чтобы искупить свою вину перед теми, с кем плохо обошлась». Фудзибаяси облегченно выдохнул, сложил лист и, опять сунув руку в коробку, снял резинку, которой была затянута пачка конвертов. Он подумал, что это наверняка благодарственные письма, но опять ошибся. Конверты были совершенно чистые; на них не было ни марок, ни адресов отправителя и получателя. Фудзибаяси выбрал наобум один из конвертов и достал из него лист бумаги. Внезапно его захлестнула печаль. Это был почерк мамы. «Мне кажется, что Сугава-сан по природе неплохой человек. Скорее всего, именно отсутствие денег вынудило его вести такую разнузданную жизнь. Зарплата его составляет примерно четверть от суммы, которую ты получаешь в месяц. А ведь у него пятеро детей. Думаю, что им едва хватает даже на еду. Я тоже в детстве была довольно бедна, поэтому мне хорошо это понятно, а когда тебе постоянно хочется есть, другие чувства пропадают. Ты уже не можешь не только смеяться, но и злиться, и плакать…» Фудзибаяси просматривал содержимое одного конверта за другим. И все это были «письма» от мамы, адресованные отцу. Более сорока писем, от довольно старых до сравнительно недавних. Мама находилась в тени своего нелюдимого мужа. Когда тот сомневался, какое решение вынести, он обращался к маме — ему были нужны ее советы. Мама была единственным представителем «простых людей», которого знал отец. Фудзибаяси был растерян и поражен. Значит, вот оно, сокровище отца… Он не понимал, разочаровался ли в отце как в судье или расчувствовался, узнав об отношениях, связывавших родителей. Лишь отчетливо ощутил сильное тепло, разливавшееся внутри… 7 5 февраля. Зал № 3 территориального суда. — Симамура Ясуко-сан. Пройдите, пожалуйста, вперед. Пожилая женщина, находившаяся там, где сидели зрители, толкнула дверь в углу заграждения и встала на трибуну для дачи показаний. К ней подошел судебный пристав и протянул карту свидетеля и ручку. Фудзибаяси глянул на зрительские места. На последнем ряду снова сидели пятеро в костюмах. На некотором расстоянии от них находился Сики из первого отдела расследований. Тот же состав, что и на первом слушании. Фудзибаяси перевел взгляд на Кадзи Соитиро. Тот был совершенно спокоен. Такое состояние очень подходило к его облику. Однако этот мужчина убил человека… Раздался голос Цудзиути: — Ваше имя? — Симамура Ясуко. — Возраст? — Пятьдесят шесть лет. Судья попросил произнести присягу свидетеля. — Прошу вас говорить правду. В случае если свидетель говорит неправду, он может быть привлечен к ответственности за дачу ложных показаний. Итак, сторона защиты, прошу вас. Уэмура поднялся. — Кем вам приходится подсудимый?