– Конечно, не спрошу! Но ты же все равно скажешь, да? – Лазарчук приуныл, прекрасно осознавая перспективы. – Угу. Ты, наверное, еще не знаешь, но скоро вам сообщат, что на автодроме у ТРЦ «Колизей» догорает машина… – Ваша? – перебил полковник. – Почему сразу наша? Нет, учебная. Должно быть, в ней бомба взорвалась… – Ваша? – опять спросил этот в высшей степени подозрительный и пессимистичный тип. – Что, бомба? – я почувствовала себя несколько польщенной, но все же сочла нужным обидеться: – Ты за кого нас принимаешь, Сереженька? Мы нормальные законопослушные гражданки… – Ха! – …в данном случае – всего лишь свидетели ЧП, – договорила я. – Так что, если понадобятся наши показания – добро пожаловать, ты знаешь, где нас искать вечером в пятницу. – И где? – полковник наконец-то заинтересовался. – У Максимовых, разумеется, Моржик закончил новый гриль, это какое-то эпическое сооружение, микс Емелиной печки и крепостного форта, сегодня тест-драйв, тебя разве не звали? – Вообще-то звали, но у меня… – Ой, да что там у тебя! – у меня вырвали трубку: я и не заметила, что Ирка вернулась и даже успела послушать наш с подполковником разговор. – Вот у нас действительно нечто: семга в брусничном соусе и свиная шея, маринованная с ягодами можжевельника! Так, говоришь, ты не приедешь, можно съесть твою порцию? – Я тебе съем! – и гудки. – Он приедет, – Ирка вернула мне телефон и по-разбойничьи свистнула в два пальца. – Башибузуки, ко мне! Оказалось, что она вернулась к площадке на машине, которая до того мирно стояла на парковке у торгового центра, знать не зная, что ее – и всех нас – ждет. Следующие двадцать минут мы грузили в открытый багажник солидного джипа садовый вазон из особо прочного и, зараза, очень тяжелого советского бетона. Если бы Масяня с Манюней не нашли на подступах к турнику пару достаточно крепких досок, а Ирка с ее инженерным образованием не додумалась применить рычаг, так и остался бы винтажный предмет садово-паркового декора прозябать в забвении и небрежении. – А потом поедем обедать в торговый центр! – этим заявлением подруга вмиг подняла энтузиазм трудовых масс, и погрузка была успешно завершена. Меня, однако, беспокоила мысль о том, как юные башибузуки и мать их будут вытаскивать неподъемный бетоновазон из багажника высокого джипа в своем дворе. Максимовы, конечно, запасливое семейство, но что-то я не помню, чтобы у них дома имелась лебедка или подъемный кран… Ирку, видимо, это обстоятельно тоже тревожило, потому что она вдруг предложила: – А давай ты не к себе домой поедешь, а сразу к нам? И Колюшу с собой захватим! – Логично, – я подумала, что лишние четыре руки, из которых две принадлежат крепкому двухметровому парню, в сложившихся обстоятельствах не помешают. – Сейчас я ему позвоню. Удобное местечко прямо напротив входа в торговый центр, которое джип занимал до того, как ему пришлось переместиться к заброшенной площадке, чтобы стать грузовиком, уже было занято. Пока Ирка кружила вокруг здания в поисках свободного места, я позвонила сыну и предложила ему присоединиться к нашей компании. – А что это вы тут делаете? – с подозрением поинтересовался потомок. – Выгуливали башибузуков на детской площадке, теперь идем в «Колизей» есть какой-нибудь вредный фастфуд, – отрапортовала я почти правдиво и с дальним прицелом. Уж я-то знаю, чем можно соблазнить здорового юношу с прекрасным аппетитом. – Возьми мне два гамбургера, картошку фри и большой молочный коктейль! Буду через полчаса. – Почему через полчаса? У тебя разве занятие еще не закончилось? – Занятие закончилось, но нас тут еще опрашивают… – Кто, зачем, почему? – Да так, ерунда. У нас тут что-то вроде репетиции теоретического экзамена, – соврал сын. – Ты поняла? Мне два гамбургера. Нет, лучше три. – Слушаюсь и повинуюсь, – я закончила разговор, спрятала мобильник в карман и посмотрела на Ирку. – Прикинь? У нас тут, говорит, что-то вроде теоретического экзамена. Репетиция конца света, я бы сказала! – Находчивый врунишка ваш мелкий! Твои гены! – подружка то ли похвалила сына, то ли упрекнула меня. Условно мелкий, как я и предполагала, не задержался с прибытием. Шумной компанией мы оккупировали просторный стол на фуд-корте и обстоятельно отобедали, а после с новыми силами отправились к Максимовым. Впятером под присмотром кота, саркастически наблюдавшего за нашими трудами с высокого крыльца, мы справились с эпической выгрузкой бетоновазона за каких-то двадцать минут, но потом еще битый час катали это произведение садово-паркового искусства по участку, выбирая лучшее место для его постоянной дислокации. Умаялись, запыхались, измазались в грязи, но все-таки водрузили эту винтажную красоту на японскую горку у миниатюрного пруда. – Я посажу в него традесканцию или еще что-нибудь вьющееся, и плети будут очень красиво свешиваться в воду, – проинформировала меня подруга о своих дальнейших творческих планах, глядя на горделиво высящийся вазон с мечтательным прищуром. – Традесканцию сажай без нас! – я испугалась, что меня с потомком приговорят к рабскому ландшафтно-дизайнерскому труду. – Угу, – милостиво кивнула эксплуататорша и громко возвестила: – Всем спасибо, все свободны! Мыться, переодеваться, отдыхать… Я не успела обрадоваться – тиранша оглянулась на меня и договорила: – Через полчаса встречаемся на кухне, будем чистить картошку и строгать салаты! Я подавила тяжкий вздох. Вот знала же, что приезжать к Ирке в гости заблаговременно – плохая идея, она умеет пристроить к работе каждого, кто окажется в поле зрения! Дети оказались умнее, чем я: они исчезли из виду мгновенно, едва был побежден бетоновазон. А ведь мой сын прекрасно умеет чистить картошку… Я подавила второй тяжкий вздох. Колюшка мудро не показывался на глаза нам с Иркой до самого ужина. Подруга и не требовала его присутствия, доверив ему, как старшему, выпас Масяни и Манюни. Дети заперлись в комнате близнецов на втором этаже и явно там не скучали: пока мы с Иркой хлопотали на кухне, над нашими головами что-то периодически бумкало, лязгало и погромыхивало. Я всякий раз настораживалась, но хозяйка дома хранила буддистское спокойствие. И я бы хотела проникнуться этим ее благостным настроением, но не могла: не та натура. В конце концов я не выдержала и напомнила подруге: – Надо бы как-то выпытать у Колюшки подробности сегодняшнего ЧП на автодроме. – И в кого это ты такая любопытная? – мягко попеняла мне Ирка, заталкивая в духовку противень с пирогом. Закрыла дверцу, разогнулась, посмотрела на часы, прикинула: – Нет, не успеем уже выспросить подробности, тем более что знаю я твоего мелкого, он будет запираться и молчать, как партизан на допросе в гестапо. Дождемся уже Лазарчука, накормим его, напоим – и все узнаем. – Хороший план, – одобрила я. – Главное – простой в исполнении. – Ну как сказать, – Ирка оглядела готовые к подаче блюда на кухонном островке. Еды там было, как на роту голодных солдат. – Наш полковник неразговорчив, пока не наестся, а накормить его до нужного состоянии дело не быстрое. Не рассчитывай на скорое получение информации. Мудрая подруга не ошиблась. Приступить к разговору на интересующую нас тему ЧП на автодроме получилось только поздно вечером, уже в финале долгого ужина. – А теперь дамы приглашают кавалеров… помочь с мытьем посуды! – объявила хозяйка дома, встав из-за стола и оглядев упомянутых кавалеров придирчивым взглядом людоеда, выбирающего кого повкуснее. Ее собственный супруг Моржик и мой Колян при этом не дрогнули, успешно прикидываясь глухими, немыми и вообще очень занятыми другими важными делами. Колян, откинувшись в шезлонге – мы сидели в саду, – взглядом истинного ценителя прекрасного неотрывно рассматривал бетоновазон. Тот и впрямь весьма величественно смотрелся на фоне звездного неба в комплекте с полной луной. Явно целясь в последнюю, Моржик выпускал в ночное небо кольца дыма. Луна при этом приобретала определенное сходство с Сатурном – и впрямь красивое зрелище, даже я засмотрелась! Ирка дернула меня за руку и с нажимом произнесла: – Идем в дом! Я очнулась, глянула на нее, а она кивнула на Лазарчука. Настоящий полковник, мужчина давно разведенный, а в процессе недолгого супружества не обросший броней, как наши любимые мужья, покорно встал и собирал в стопку пустые тарелки. Мы с Иркой обменялись понимающими ухмылками и пошли в дом. Лазарчук потянулся следом, как бычок на веревочке. Едва мы все оказались в кухне, подруга развернулась к полковнику, велела ему: – Ну, выкладывай! – и при этом явно не имела в виду посуду, которую просто отняла и сама небрежно сгрузила в мойку. – Что там со взрывом на полигоне? – На автодроме, – машинально поправил ее Лазарчук. И спохватился: – А почему это я должен вам что-то рассказывать? – Потому что тогда и мы тебе, возможно, что-то расскажем! – Ладно, – полковник не стал упорствовать. Отошел к диванчику, прежде чем сесть на него, вытянул из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо лист бумаги, развернул. Ирка подпихнула меня локтем, я кивнула – мол, вижу, Лазарчук подготовился. Не дурак, знал, что мы будем спрашивать. – Все данные – пока предварительные, – предупредил полковник и с бумажкой в руке плюхнулся на диван. Откашлялся: – Итак… В учебном автомобиле было взрывное устройство. Вероятно, дистанционно управляемое. Я ахнула. – Спокойно, мамаша! – Серега покосился на меня. – С другими машинами автошколы все в порядке, их тщательно осмотрели. – То есть взорвать хотели именно этот автомобиль? А почему? Кто был за рулем? – уяснив, что моему сыну вроде бы ничего не грозит, я взяла себя в руки. – Девочка, вернее, молодая женщина, – Лазарчук заглянул в бумажку. – Антиповец Валентина Антоновна, двадцати лет. Теперь уже Ирка охнула: