Сонный супруг и повелитель выбрел к завтраку с закрытыми глазами, на ходу бормоча: – Я как медведь-шатун… Аккурат на этих словах он закономерно наткнулся на стул и грохнулся, конечно же. – Ты не только шатун, но и падун, – вовремя удержав стул, чтобы он не рухнул на мужа сверху, прокомментировала я происходящее. – И еще валян. – И еще Колян! – донеслось с пола обиженное. – То есть, по-твоему, все гармонично и правильно? – я помогла шатуну-падуну и Коляну-валяну подняться. – А что это вы тут делаете? – с подозрением спросил зевающий сын, заглянув в кухню из коридора. – Утреннюю гимнастику, – находчиво соврал Колян и показательно присел-поднялся, присел-поднялся. – Рекомендую, очень полезно для здоровья! – Надеюсь, это не вместо завтрака? – сын обеспокоенно посмотрел на меня как на главную по тарелочкам. – Нет ничего более полезного для здоровья, чем завтрак, – успокоила я его. – Умывайся и иди к столу, твои оладьи уже готовы. Вот удивительно, когда сын был маленьким, накормить его удавалось только ценой массовой гибели нервных клеток родителей. Особенно тяжко приходилось Коляну. – Я не буду суп, налей мне бульон, – повелевал потомок. Папа выливал из тарелки суп, наливал бульон. – Ты куда налил бульон? – зловеще щурился сын. – Это грязная тарелка! В ней был суп! Бульон выливался, тарелка мылась, бульон наливался. – А мясо куда?! Его нельзя в бульон! – возмущался ребенок. – Его в другую тарелку! Мясо вынималось, перемещалось в другую тарелку. – Бульон выливай, – твердо говорил маленький деспот. – Он уже испорчен. В нем было мясо! Бульон выливался, тарелка мылась, бульон наливался. Ребенок брал ложку и, хлебая бульон, светски сообщал: – Это мясо я не буду, оно грязное, потому что лежало в бульоне. Папа тирана молча, но с зубовным скрежетом, мыл мясо под краном, шмякал его в тарелку, ставил руки в боки и грозно смотрел на сына. – Не буду я это мясо, – невозмутимо отвечал тот на невысказанный вопрос. – Оно грязное! – Я его помыл!!! – ревел папа. – Помыл, – соглашался сын. – Но положил в грязную тарелку! В ней лежало немытое мясо… Какое время веселое, а? Теперь были бы только мясо, бульон и прочее, включая оладьи, – все будет съедено быстро и с прекрасным аппетитом! – А моё… не знаю, что… оно готово? – Колян внимательно посмотрел на накрытые крышками сковородки на плите. – Твой листовой салат, кефир и сыр тофу в холодильнике… Вчера, объевшись за ужином у хлебосольных Максимовых, муж принял героическое решение начать ограничивать себя в еде. – А разве больше ничего не осталось? – словами идейно близкого ему Винни Пуха жалобно спросил этот мужественный человек, скривившись при упоминании салата и тофу. – Глазунья из трех яиц на сковородке, – договорила я. Так и знала, что зеленью и кефиром Коля Пух не обойдется. – Так это совсем другое дело! – обрадованный супруг устроился за столом, вооружился ножом и вилкой. Вернулся из ванной умытый и побритый сынище. Сцапал в обе руки по оладушку, запихнулся, огляделся искательно, подтянул к себе банку с медом. Девятнадцать годков, а еще ребенок ребенком! – У кого какие планы на сегодня? – светски поинтересовалась я, непринужденно отняв у ребенка мед, чтобы полить им свой творог. За два «ковидных» года многое в нашей жизни изменилось. Главное – теперь мы все постоянно дома. Мы с мужем удаленно работаем, сын дистанционно учится – никто не срывается с постели спозаранку, чтобы успеть в присутствие к девяти ноль-ноль. Мы неторопливо встаем, со вкусом завтракаем и расходимся по своим рабочим местам, обустроенным соответственно собственным вкусам и запросам. Я, например, прекрасно научилась работать лежа на диване. На животе макбук, справа мышь и мобильник, слева айпад и наушники – что еще нужно писателю-редактору-копирайтеру? Утомилась – спихнула с себя компьютерную технику, глазки закрыла, ладошку под щеку подсунула – и баю-бай… Лично у меня необходимость выходить из дома связана теперь исключительно с пополнением запасов продовольствия и всяческими развлечениями. По вторникам, например, я хожу в кино – в этот день билеты совсем дешевые… – Я после обеда в спортзал и в бассейн, – сообщил Колян и пытливо ущипнул себя за бочок. – Вчера у Максимовых, наверное, целый килограмм наел, теперь страшно на весы становиться… – А у меня сегодня вождение по городу, – уведомил сын. – Первый раз за рулем не на автодроме? Это веха! – понятливо покивал муж. – То-то, я смотрю, ты такой нарядный! Я посмотрела на Колюшку и только теперь заметила выглядывающий из нагрудного кармашка джинсовой рубашки уголок белоснежного платочка. С общим незатейливо-демократичным прикидом он как-то дисгармонировал. – По-моему, крахмальный батист не сочетается с джинсой, – высказалась я и потянулась, чтобы затолкать белоснежное острое «ушко» поглубже в карман. – Кстати, откуда этот платочек? Ты же обычно бумажными пользуешься. – Это… ну, скажем, сувенир, – сын отстранился, не позволив мне прикоснуться к платочку. – На память об одном человеке… – О девушке? – Колян подмигнул сыну. – Кто такая, как зовут? – Валентина. – Хорошенькая? У вас с ней что? – Извините, мне уже пора! – Колюшка встал, неловко выбрался из-за стола. – А чай? А бутерброды? – всполошилась я. Ответа не получила и укоризненно посмотрела на мужа. – Что? Не надо было спрашивать про девушку? Ну, я же не знал, что это секрет! А ты сама-то – «батист не носят с джинсой, дай сюда, это что у тебя?» – передразнил он меня. – Деликатнее надо быть, тактичнее! Кто же так прямолинейно, в лоб, интимными подробностями интересуется! – я постучала кулачком по тому месту, где предположительно находится третий глаз. Не у нас с супругом – у каких-то других людей, одаренных от рождения повышенной чуткостью. – Да брось, ничего страшного! У нас крепкий парень, а не кисейная барышня, – отмахнулся Колян, умудрившись закончить просторное движение рукой в тарелке с недоеденными сыном оладьями. – Умн, вкусно! – И вредно! – я шлепнула его по руке, проворно подхватила выпавший оладушек и быстро сунула его себе в рот. И чуть не подавилась, запоздало соотнеся красивое и редкое по нынешним временам имя «Валентина» со вчерашним ЧП на автодроме: – Боже! Это же могла быть та самая Валя Антиповец! – Кто такая, почему не знаю и с чего бы такая тревога? – супруг заботливо похлопал меня по спине. – Ну, здрасьте, я же тебе перед сном рассказывала! – я всплеснула руками. – Вчера на автодроме взорвалась машина той автошколы, в которой учится Колюшка, погибла девушка, которая в тот момент была за рулем: Валентина Антиповец! – Ах, та Валентина! – до Коляна дошло. Он оглянулся на коридор – в дальнем его конце возился, шнуруя кроссовки, Колюшка. – Сынок! Так ты был знаком с погибшей девушкой? Я помотала головой: бесполезно говорить о тактичности и деликатности, кое-кто в принципе не знает, что это такое! – Мы на теоретических занятиях пересекались, – ответил сын из прихожей. Голос у него был ровный, и я успокоилась. Непохоже, чтобы парень сильно переживал. – У меня как-то на лекции кровь носом пошла, и она мне свой платок дала, но я обошелся бумажными салфетками, – сын заглянул в кухню. – Еще вопросы? Подозрения? Предположения? – тут он почему-то посмотрел на меня. – Не сочиняйте ничего, я с этой Валей только раз парой слов перемолвился. Но, конечно, мне ее очень жаль. Мы с Коляном сочувственно покивали, как пара китайских болванчиков. – Все, я ушел! До новых встреч в эфире, – сын протопал к выходу, открыл и закрыл за собой наружную дверь. Мы с мужем переглянулись, синхронно пожали плечами. Закончили завтрак и разошлись по углам, устроившись каждый за своим компьютером. Я открыла рукопись, присланную мне издательством на редактуру, и погрузилась в работу, но вскоре начала нервно хихикать. – Ну, что там у тебя? – досадливо спросил Колян. – Я же вижу, что ты жаждешь поделиться! – Это дамский сентиментальный роман, но тебе точно понравится, – я не заставила себя упрашивать. – Слушай: «Она упала, больно стукнувшись копчиком о ребро…» – Чье? – А не знаю! Из контекста непонятно, чье ребро имеется в виду – ступеньки или кавалера! – Он у нее такой худой? Кавалер-то? – я не поняла, с какой эмоцией был задан вопрос. То ли с сочувствием, то ли с завистью…