Наталья Наталья не готова была здесь ее увидеть. Тетка в присущей ей манере не предупреждать о своих планах и действиях, приглашая в усадьбу на выходные, даже словом не обмолвилась, что наняла известную, мать ее, писательницу и даже позвала ту к себе пожить. Если бы Наталья была в курсе, то ни за что бы сегодня сюда не приехала. О том, что у мужа появилась пассия, она, конечно, знала. Валера изменился, сильно, почти до неузнаваемости, и по этой перемене Наталья могла судить, что случившийся роман – не обычная интрижка, на которую можно закрыть глаза. Именно это ей посоветовала сделать лучшая подруга, с которой Наталья поделилась своими подозрениями. У той муж гулял регулярно, особо даже не скрывая походы налево, поскольку не считал их чем-то серьезным. Подруга смотрела на эти приключения сквозь пальцы, убежденная, что ее семье и статусу замужней дамы ничего не грозит, а к удовольствиям в жизни мужика нужно относиться с пониманием. Должен же он как-то расслабляться. И в этом смысле баня, рыбалка и девочки лучше, чем проклятущая водка. Наталья подобной толерантностью не обладала, да и Валера, надо признать, не давал возможности это качество тренировать. До недавнего момента никаких причин подозревать его в неверности у Натальи не было. И вот внезапно все изменилось. Он стал то и дело переписываться с кем-то в телефоне. Вечерами уходил на балкон, чтобы сделать звонок, два раза в неделю приходил поздно, и даже не старался объяснить это, к примеру, тренировкой в спортзале. Он просто ничего не говорил и ничего не объяснял. И вообще периодически впадал в такое состояние, как будто был где-то не здесь. И именно по этой его «нездешности» Наталья и понимала, что все серьезно. Сначала ей казалось, что это наваждение и морок быстро кончится, исчезнет. В конце концов, и подруга говорила, что любовницы обычно довольно быстро приедаются. Слетает флер новизны, появляются проблемы в отношениях, нелепые претензии начинают раздражать, и затем все сходит на нет. До следующего раза. В случае с Валерой все получалось иначе. Его любовница, видимо, не устраивала скандалов и не предъявляла требований, мужа в этих отношениях на стороне все устраивало, и прекращать затянувшийся почти на год роман он явно не торопился. Но и о разводе не заговаривал, ночевать всегда приходил домой, на праздники приносил Наталье цветы и подарки, а в разговоре с детьми всегда подчеркивал, какая у них замечательная мать. За год такой жизни Наталья совершенно извелась. Ей нужно было поговорить об этом с теткой. Той самой теткой, которая когда-то увела своего мужа из первой семьи. Никто лучше Инессы Леонардовны не мог оценить степень угрозы, а также дать совет, как именно эту угрозу минимизировать. Разговор был не телефонный, и Наталья решила для себя, что вызовет тетку на откровенность во время этого визита в усадьбу. То, что, подойдя к своему месту за семейным столом, она увидела Глафиру Северцеву, стало для нее шоком. Разумеется, кто именно является подружкой мужа, Наталья выяснила давно, примерно месяцев семь назад, когда закрывать глаза на очевидное стало решительно невозможно. Конечно, для первого шага нужно было совершить не очень красивый поступок – дождаться, пока Валера оставит телефон без присмотра, влезть внутрь и найти в сообщениях имя «Глафира». Конечно, переписка была стерта, ее муж, похоже, регулярно чистил чат, но и того, что там осталось, хватило, чтобы испытать болезненную мучительную ревность. Имя было редким, поэтому навести справки, кого именно так зовут, сложности не составляло. Итак, любовницу звали Глафира Северцева, она была писательницей и еще копирайтером на вольных хлебах, подвизавшимся в рекламе. Кстати, последнее обстоятельство объясняло, как именно они с Валерой познакомились. Найти корпоративный буклет, в котором в выходных данных значилась фамилия «Северцева», тоже было нетрудно. Буклет вышел прошлым летом, все правильно. Затем Наталья, презирая сама себя, изучила социальные сети соперницы, после чего поняла, что противник у нее действительно серьезный. Глафира не была пустышкой, однодневкой, яркой безголовой бабочкой, бездумно летящей на огонь. И охотницей за богатыми мужчинами она не была тоже, и искательницей приключений, и просто стервой. Это была вдумчивая серьезная молодая женщина, обладающая несомненным талантом и не боящаяся упорной работы. Как выяснила Наталья, в год у нее выходило минимум три новых романа, а также несколько рассказов. Нехватки в региональных заказах тоже не наблюдалось. Она писала мемуары, тематические буклеты, сценарии к документальным фильмам, тексты для рекламных роликов, разрабатывала корпоративный стиль и идеи для мерча. Ее знали, уважали, с ней советовались. С ней было интересно, в том числе и Валере. И это Наталья должна была брать в расчет. Втайне от мужа она купила и прочитала несколько северцевских романов и была вынуждена признать, что они хорошие. Разлучница Глафира была достойным соперником, и чем дольше шло время, тем больше Наталья понимала, что эта ситуация вряд ли пройдет сама собой. Не пройдет, не рассосется. Сейчас они сидели рядом, и по разбитому бокалу, враз окаменевшей спине и застывшему профилю Глафиры Наталья понимала, что та тоже ее узнала. Что ж, не ей одной изучать социальные сети соперницы, вглядываясь в фотографии и мучительно представляя, как твой любимый человек обнимает ЭТУ женщину. Вопрос в том, что теперь делать? Пойти на откровенный разговор? Вцепиться в волосы, публично обозвать потаскухой? Сделать вид, что ничего не произошло и вести себя соответственно? Встать и уехать, ничего никому не объясняя? Позвонить мужу и сказать, что она от него уходит, потому что ее все достало и эта встреча – последняя капля? Наталья внезапно осознала, что больше всего на свете ей хочется увидеть сидящую по левую руку женщину мертвой. Если бы она могла ее безнаказанно убить, то сделала бы это прямо сейчас, не задумываясь. Схватила лежащий на столе нож для разделки мясного окорока, запеченного Клавой в русской печи, и вонзила бы в грудь Глафиры по самую рукоятку. Даже рука бы не дрогнула. Суматоха, связанная с разбитым бокалом, улеглась. Горничная, имя которой Наталья все время забывала, замела осколки, перед Глафирой поставили новый бокал, еще один не имеющий отношения к семье гость, представившийся Глебом Ермолаевым, снова наполнил его шампанским, сделав то же самое и для самой Натальи. Она взяла хрустальный кубок, повернулась к соседке по столу и громко сказала: «Что ж, за знакомство!» На лице Глафиры Северцевой отразилось смятение, и Наталья почувствовала себя сильнее, увереннее, но, к сожалению, еще и взрослее, то есть старше. Любовнице мужа было тридцать шесть лет, возраста она в своей писательской биографии не скрывала. Умная, симпатичная, состоявшаяся в жизни, а ни семьи, ни детей. Интересно почему? Что в ней не так? Какой изъян? Наталья была уверена, что, понаблюдав за Глафирой, сможет найти ответ на этот вопрос. Значит, решено, она никуда не уедет. Пришедший в голову план нужно было тщательно обдумать и отшлифовать. Что ж, времени для этого вполне предостаточно. Пока же писательница явно приняла вызов, потому что отмерла, легонько коснулась своим бокалом Натальиного, от чего по комнате пронесся мелодичный хрустальный звон, вскинула голову и громко повторила: «За знакомство!» Неловкости момента никто не заметил. Лишь сидящий напротив Ермолаев глядел остро и недобро, словно замышлял что-то нехорошее. Интересно, с чего тетя Инесса пригласила в усадьбу столько незнакомых людей сразу? Помешанная на истории семьи, она вообще не очень-то жаловала чужаков. Обычно в усадьбу приглашались только свои, а уж с ночевкой тем более оставались только члены семьи. В том, что происходило сегодня, крылась какая-то тайна, Наталья чувствовала ее нутром, потому что обладала неплохой интуицией, вот только сегодня ее интересовало лишь то, что было связано с Глафирой Северцевой. Однако внимание последней было ловко отвлечено сидящей с другого бока Светланой, которая пыталась найти в лице новой гостьи благодарного слушателя. – Раз вы писатель, то вам должно быть интересно то, что я делаю, – с воодушевлением говорила та. – Во-первых, я могу быть полезна вам лично, а во-вторых, с удовольствием поделюсь своими знаниями с вашими читателями. У вас кто-нибудь из героев увлекался астрологией и астропсихологией? – Нет, – честно призналась немного отошедшая от первого шока Глафира. Что ж, надо признать, что эта штучка все-таки умела держать удар. Хотя поживем – увидим, конечно. – Признаться, я не очень в это все верю. – Это не вопрос веры, это вопрос знания, – томно ответила Светлана. – Поверьте, я создаю реально работающие прогнозы и даю простые инструменты для корректировки событий вашей жизни, и мой путь к звездной науке был проложен через собственный опыт. Я пришла к астрологии тогда, когда искала подсказки от мироздания, и только она дала мне ответы на все вопросы и возможность управлять своей жизнью. С тех пор она для меня настоящая путеводная звезда, позволяющая выживать в нашем смутном мире. И если вы рискнете отправиться в это путешествие вместе со мной, то я обещаю, что ваше мировоззрение полностью изменится. – Я не уверена, что мне требуется менять мировоззрение, – ответила Глафира. Что ж, она явно не размазня, не поддакивает и не соглашается, если не согласна. С точки зрения Натальи, Светка несла лютейший бред, но в семье ее любили, поэтому ни с чем не спорили, признавая право на любые чудачества, тем более такие безобидные. – Вы с ходу отвергаете то, о чем не имеете представления, – назидательно сказала Светлана. – Нужно попробовать вникнуть в абсолютную, хрустальную структуру древнего знания, дающего возможность индивидуального подхода к каждому человеку и каждому событию в его жизни. Все звездные карты уникальны, именно поэтому будут уникальны и инструменты управления жизненными ситуациями, которые вы хотели бы изменить. – Человек сам в ответе за все в своей жизни, – проговорила Глафира, и голос ее дрогнул, видимо, она ни на минуту не забывала о сидящей рядом Наталье. Та улыбнулась краешком губ. – И если он хочет что-то изменить, то меняет. И никакой парад планет для этого не нужен, и как встанут звезды, не имеет ни малейшего значения. – Браво, – сидящий напротив Ермолаев громко хлопнул в ладоши три раза, изображая аплодисменты. – Нечасто встретишь подобную ясность ума в женщине, да еще творческой специальности. – Что за гендерная чушь? – теперь Глафира была готова дать отпор ему. – К примеру, неужели ваша дочь верит в гороскопы? Сидящая рядом с отцом Тася засмеялась. – Моя дочь, разумеется, нет, но у нее специальность особая, требующая рационального подхода и безукоризненного владения логикой. Я же не сказал, что не встречал таких женщин никогда. Я сказал «нечасто», так что моя дочь – один из таких примеров. Получается, вы второй. Если вы скажете, что в призраков тоже не верите, я, пожалуй, даже рискну прочитать какую-нибудь из ваших книг. – Не надо, не утруждайте себя, – отказалась Глафира. – Помните, в фильме «Москва слезам не верит» есть такое место, где героиня говорит: «Если у мужчин есть свои дела, то они могут смело заняться ими, потому что наша продукция предназначена для женщин»? Так вот с моими книгами точно так же. Они для женщин. – То есть мне не понравится? – Ермолаев склонил голову набок. – Вам, – Северцева сделала ударение на этом слове, словно выделяя неспособность собеседника по достоинству оценить настоящую литературу, – нет! А что касается ответа на ваш вопрос, то нет, в призраков и привидения я тоже не верю. Как и в астрологию. – А вот это зря. Потому что призраки в усадьбе точно водятся, – включилась в разговор Еленка. – Один так точно. Кстати, надо не забыть поставить ему молоко с печеньем. – Елка, ты опять? – всплеснула руками Марианна. – Я же велела тебе забыть про эти глупости. – И вовсе это не глупости, – вскинула голову девушка. – И я надеюсь, ты сама в этом убедишься. Наталья с улыбкой смотрела на племянницу. Горячность Елки ее умиляла. Когда-то она сама была именно такая, вскидывающая голову, как норовистая лошадь, при малейшем несогласии со своей точкой зрения. Что ж, ее жизнь научила держать себя в руках, и Елку научит. Ее немного тревожило странное выражение лица, с которым на дочь племянника смотрела Инесса Леонардовна. Если бы Наталья не была уверена в том, что тетка никогда и ни о чем не тревожится, она бы сказала, что на лице ее написана именно тревога. Как и Марианна, беспокоится за психическое состояние девушки, которой мерещатся привидения? Но ясно же, что это просто забава, юношеская игра, не имеющая под собой никаких оснований для волнений. Кто в детстве и юности не верил в привидения? Вон Светке уже полтинник, а она рассуждает о влиянии на жизнь небесных светил. И ничего, никто психиатрическую бригаду не вызывает. Откуда-то сверху вдруг донеслись звуки музыки. Кто-то играл на скрипке. Мелодия была знакомая, но Наталья не могла определить, что это. Со звоном упал и разбился бокал, второй за сегодняшний вечер. На этот раз его разбила тетя Инесса. – Это сюрприз? – спросила Светлана у нее. – Ты заказала музыкальное сопровождение вечера? – Нет, – тетка так яростно замотала головой, что Наталья на мгновение испугалась, что та сейчас отвалится. – Я никого не приглашала. – Тогда кто играет? Мы же все здесь, – удивленно сказала Марианна. – Понятия не имею. – «Реквием по мечте», – произнесла дочь Ермолаева Таисия. – Прости, девочка, что? – тетя Инесса выглядела сейчас как безумная. – Эта мелодия. Моцарт. «Реквием по мечте». Исполняется на скрипке, обычно в сопровождении фортепиано, конечно. Но сейчас соло. А что тут странного? Вы же говорили, что в доме есть скрипка. – В доме есть скрипка, – согласилась тетя Инесса. – Но, во-первых, я ее никому не давала, а во-вторых, в доме нет никого, кто бы мог на ней играть. Кроме тебя. – Но я точно в данный момент не играю, – спокойно сказала Таисия. – Так что играет кто-то другой. Надо просто пойти и посмотреть. – Павел, сходи, пожалуйста, – слабым голосом попросила тетка. – Кирилл, и ты сходи вместе с ним. Наталья со спокойным любопытством смотрела, как ее двоюродные братья встали из-за стола и вышли из гостиной. Ничего особенного в происходящем она не видела. Подумаешь, кто-то заиграл на скрипке. Музыка, впрочем, в этот момент закончилась, воцарилась тишина. Какое-то время все оставшиеся в гостиной сидели молча, не очень понимая, что они должны делать. Лишь Глеб Ермолаев спокойно продолжал есть. Ну да, у него никакого пиетета перед хозяйкой дома и ее фобиями не было. Минут через десять братья вернулись. – В доме никого нет. Только мы, а также Клава и Ксения на кухне. Они оттуда не выходили и никого не видели. Из дома никто не выходил. И скрипка нигде не лежит. По крайней мере, на видном месте. Мы даже на чердак поднялись. – И что, у нас массовая галлюцинация? – довольно жестко спросила тетя Инесса, видимо, уже оправившаяся от неожиданности. – Мы же все это слышали. – Может, кто-то из строительной бригады на улице музыку на телефоне включил, – вздохнул Павел. – Ерунда же, право слово. Зачем про это думать? – Кто-то из строительной бригады? Моцарта? Павлик, ты меня умиляешь, – засмеялась его жена. – А я знаю. Это привидение, – торжественно заявила Елка. – А вы мне не верили, что оно существует. – А, то есть это твои проделки? – Марианна с возмущением посмотрела на дочь. – Ты как-то устроила этот трюк, чтобы задурить нам голову? – Ничего я не устраивала, – племянница надула губы, и Наталья снова подумала, как же она похожа на нее саму в молодости. Вот уж взаправду говорят, кровь – не вода. – Звук доносился не с улицы, а изнутри дома, – сказала тетя Инесса и вздохнула. – Чудеса акустики. Дом старый, а ремонт новый. Все может быть, – ответил Павел. – Тетя, это проблема? – Скорее всего, нет, – вздохнула та. – Наверное, вы правы, и случившееся имеет очень простое объяснение, которое мы узнаем, просто чуть позже. Пока же давайте продолжим ужинать, а потом я схожу за той скрипкой, которую обещала нашей юной гостье, – она ласково улыбнулась Таисии. У Натальи мелькнула мысль, что будет, если выяснится, что эта неведомая ей скрипка украдена, но тут же ушла, потому что у Глафиры зазвонил лежащий на столе телефон. Она судорожно схватила его, встала, приложила к уху и, извинившись перед всеми, выбежала из комнаты. Но Наталья успела заметить высветившееся на экране имя. Валерий. Глеб Глеб чувствовал себя внутри какой-то большой мистификации, в которой ему отводилась некая роль, сути и назначения которой он не понимал, и это ему не нравилось. Все эти люди, собравшиеся за большим столом, были членами одной семьи, хорошо знакомыми друг другу. Он, Тайка и эта писательница Глафира выглядели среди них совершенно чужеродными телами, и он все пытался понять, зачем и для чего Инесса Резанова пригласила их приехать в поместье именно сейчас.