Конечно, о деловых переговорах он попросил сам, этого не отнять. Глеб Ермолаев первым позвонил Инессе Леонардовне, чтобы назначить встречу, она вовсе не искала знакомства с ним, и этот факт не сбросишь со счетов. Но тем не менее она могла пригласить его в поместье в другое время. Не в то, когда там соберется вся семья. Да, следовало признаться самому себе, что среди этих людей он ощущал себя чужим и лишним, а быть лишним Глеб Ермолаев не привык. К счастью, Тайка его чувств не разделяла. Ей все вокруг было, как сейчас говорили, по кайфу. И само место, и необычность атмосферы, и возможность наблюдать за новыми людьми. Как говорила в подобных случаях его дочь, люди – неисчерпаемый источник для анализа данных и построения мета-систем. Иногда ему казалось, что Тайка старше, чем он. По крайней мере, точно умнее. Зато у него было больше жизненного опыта, появившегося и закалившегося в не самые простые времена. Многое из своего прошлого он предпочел бы забыть, а того, что ни при каких обстоятельствах не стоило рассказывать дочери, было еще больше, но все эти не самые приглядные моменты его биографии привели к формированию особого чутья, когда предполагаемую опасность он ощущал практически всей кожей. За ужином у Глеба то и дело холодел затылок, и он пытался разобраться почему, так как привык не оставлять свои ощущения без должного внимания. Ну не из-за дурацкого происшествия со скрипкой, хотя случившегося он не понимал. Кто включил запись, а он был уверен, что Моцарт был именно в записи, а главное – зачем? Почему так напряглась хозяйка дома? Связан ли «Реквием по мечте» с прозвучавшим чуть ранее предложением помузицировать вдвоем с Тайкой? И если да, то как? Ответов на эти вопросы у него не находилось. Пока. В конце ужина хозяйка сказала, что по-настоящему торжественный вечер у них будет в субботу, то есть завтра, а сегодня все могут заниматься своими делами. Глеба это, в принципе, вполне устраивало. Первый разговор с Инессой Леонардовной о возможной аренде лесных угодий уже состоялся, и категорического «нет» Резанова не произнесла, хотя и со сделанным ей предложением окончательно не согласилась. Пока они договорились о том, что завтра с утра Глеб съездит на ту сторону озера, чтобы своими глазами осмотреть предмет сделки, а хозяйка поместья свяжется со своим адвокатом, чтобы узнать, нет ли каких-то юридических препон, препятствующих ей или неминуемой рубке. Ермолаев был уверен, что препятствий быть не может, но, если Резанова хочет в этом убедиться, так имеет право. Окончательный ответ она обещала дать не позднее воскресного утра. – Тетя, мне надо с вами поговорить, – торопливо сказал Павел Резанов, услышав, что дальше сегодня все предоставлены сами себе. – Это очень важно. – И мне тоже надо, – чуть нервно вклинилась в разговор Светлана, – Инесса, я специально приехала ради этого разговора. – Я бы тоже хотела поговорить, – Наталья старалась говорить спокойно, но Глеб видел, что у нее дрожали руки и мелко-мелко подергивалась правая щека. Женщина заметно волновалась, впрочем, как и все остальные, и Ермолаев дорого бы дал, чтобы понять почему. – Какой на меня сегодня спрос, однако, – Инесса Леонардовна чуть заметно улыбнулась. – Честно скажу, что я хотела переговорить с Кириллом, но выходные длинные, так что все успеется. Начнем по справедливости, то есть по старшинству. Павел, пойдем в мой кабинет во флигеле. Света, Наташа, с вами переговорим позже, если вы не возражаете. Я надеюсь, все найдут, чем себя занять? Глеб Ермолаев все свободное время занимал работой, поэтому, удобно расположившись в кресле в углу гостиной, нырнул в телефон, в котором не было недостатка в письмах и сообщениях, требующих ответа, а также в документах, нуждающихся в прочтении и визировании. Одно из писем привлекло его внимание особо. Постоянный компаньон сообщал о крупном проекте, на котором можно было неплохо заработать. Речь шла о построенном неподалеку лесоперерабатывающем заводе, владелец которого никак не мог его запустить, потому что у него кончились деньги. Нынешняя экономическая ситуация, не учтенная в составленном загодя бизнес-проекте, требовала дополнительных вложений, а взять их больше было негде. При этом проект действительно являлся крайне хорошим и выгодным, имеющим потенциальных покупателей продукции и окупаемым полностью в течение двух лет. По нынешним временам вообще не срок. Однако из-за невозможности запуска заключенные заранее контракты оказывались под угрозой срыва, что приводило к краху всего начинания. Придя на помощь незадачливому бизнесмену, можно было не просто подставить плечо, а сделать это на крайне выгодных для себя условиях, войдя в превосходный бизнес и фактически оттяпав весьма значительную его часть. Не контрольный пакет, понятное дело, но и не совсем копейки. Пользоваться трудностями других и извлекать из этого выгоду для себя вовсе не казалось Глебу Ермолаеву непорядочным или хотя бы спорным. Бизнес – жесткая штука, и высокоморальные в нем не выживают. Уж успеха не добиваются точно. Но письмо он с интересом прочитал два раза, не потому, что нюхом почувствовал выгоду, а потому что незадачливым бизнесменом, не рассчитавшим все до копейки и явно порвавшимся в шаге, был Павел Резанов. Что ж, теперь понятно, почему мужик так нервничает. Ему срочно нужно найти деньги, чтобы запустить свой завод, иначе он все потеряет. Ирония судьбы заключалась в том, что, по сравнению с уже вложенными инвестициями, не хватало сущей ерунды, но из-за малого можно было потерять все. Что ж, если уж эта самая судьба свела их с Резановым в одном месте в одно время, значит, можно немного понаблюдать и сделать предложение, от которого Павел не сможет отказаться. Внутренним своим чутьем, тем самым, которое делало Глеба Ермолаева похожим на волка, он осознавал, что разговор, ради которого Резанов и его тетка ушли во флигель, должен был касаться именно находящегося под угрозой срыва проекта. Из этого вытекало как минимум одно следствие: если Павел собирался просить недостающие для старта проекта деньги у своей тетки, значит, они у нее были. Вместе с тем впечатления человека, у которого могли заваляться пятьдесят-шестьдесят миллионов рублей, чтобы их можно было свободно использовать, несмотря на ведущийся в поместье ремонт, Инесса Леонардовна не производила. Ну, вдова обеспеченного человека, не более того. От сделанного открытия снова похолодел затылок. И что ж это он сегодня такой чувствительный-то? Какое ему, в конце концов, дело до старухи и ее миллионов. Арендует лес, подпишет бумаги и до свидания. Ну а если выгорит сделка с резановским заводом, так и просто великолепно. Ему нужно было подумать, а лучше всего Глебу думалось, глядя на воду. Именно поэтому, ответив на важные письма, он вышел из дома и направился к видневшемуся неподалеку озеру. Тайка убежала куда-то с дочкой Павла Резанова, Елкой. Что ж, это понятно. Двум молоденьким девчонкам интереснее друг с другом, чем с нудными «старперами». Впрочем, Ермолаев сейчас клеветал на дочь, с самого детства она предпочитала общество родительских друзей сверстникам, и сейчас ничего не изменилось. У озера был слышен чей-то тихий плач. Почему-то Глеб сразу решил, что плачет писательница, эта, как ее, Глафира. Однако через несколько шагов он наткнулся на сидящую на траве под березой племянницу Резановой Наталью. Закрыв лицо руками, рыдала именно она. По-хорошему, нужно было пройти мимо, потому что горести этой семьи Глеба Ермолаева не касались. – Я могу вам помочь? – вместо этого спросил он, подходя. Наталья отняла ладони от лица и посмотрела на него сквозь слезы. – Женитесь на мне, – попросила она. – Вам сколько лет? Сорок пять? – Сорок шесть, – ответил Глеб, немного опешив. – А мне сорок восемь, не такая уж и большая разница. – Не женюсь, – покачал головой Глеб. – Я вам не нравлюсь? Все-таки старая и некрасивая? – Нравитесь. И не нарывайтесь на комплимент, вам это не идет. Выглядите вы прекрасно, и сами об этом знаете. Просто замуж за меня вы не хотите. – Не хочу, – согласилась она. – Я хочу, чтобы мой муж перестал мне изменять. В этом вы вряд ли сможете мне помочь. – Не смогу. – Скажите, а вы своей жене изменяете? Простите за бестактность, но мне правда интересно, что при этом ощущают мужчины. – Я разведен, – сообщил Глеб сухо. Он не любил продавливания собственных границ, но эту женщину ему почему-то было жалко. – Наши с женой дороги разошлись вполне мирно, мы оба осознали это, когда были уже довольно далеко друг от друга. Более того, у нее есть новая семья, а у меня нет. Так что ваше любопытство я удовлетворить не могу. Только сказать, что, с моей точки зрения, любой человек должен с легкостью отпускать то, что не имеет для него особой важности, и до конца бороться за то, что ему дорого. Исходя из этого постулата, я отпустил, а вам, похоже, имеет смысл бороться. Наталья посмотрела на него с любопытством, а потом с силой растерла лицо руками и встала. – А вы знаете, ведь вы правы. Вас, кажется, Глеб зовут? Спасибо вам, Глеб, вы действительно сейчас очень мне помогли. Она тряхнула головой и ушла по тропинке, ведущей к дому. Глеб задумчиво посмотрел ей вслед, а потом двинулся дальше. Где-то чуть в стороне мелькнула Марианна, жена Павла Резанова. Видимо, тоже прогуливалась к озеру. Но не купалась, поскольку полотенца в руках у нее не было, а одежда была совершенно сухая. Он привык подмечать подобные мелочи. У установленного на озере понтона кто-то возился. Из-за густой травы было плохо видно, но он разглядел, что это мужчина, привязывающий что-то к одной из металлических свай. Тот распрямился, и Глеб разглядел его получше. Лет сорока, одетый в рабочий комбинезон, в котором, как он успел заметить, ходили все строители. – Сетку с пивом в воду опустил, чтобы охладить, – сказал он, хотя Ермолаев ничего не спрашивал. Глеб кивнул равнодушно, давая понять, что ему нет до этого никакого дела. – Меня Гриша зовут, фамилия моя Муркин. Я тут работаю. А вы в гости приехали? Слишком разговорчивые люди всегда вызывали у Глеба подозрение. – Приехал я в гости, зовут меня Глебом Валентиновичем. Но разговаривать у меня настроения нету, ты уж меня, мужик, извини. Этот самый Гриша Муркин поднял вверх две ладони, показывая, что все понял и претензий не имеет. Глеб, не обращая на него больше внимания, дошел до конца пирса, остановился у самого края, скрестил на груди руки, бездумно глядя на воду и встающий с другой стороны озера лес. Да, если он все сделает правильно, то сможет уехать отсюда с контрактом на аренду лесных угодий и с договоренностью об инвестициях в новый лесоперерабатывающий завод. Все-таки не зря говорят, что ему черт люльку качал и что Глеб Ермолаев всегда оказывается в нужный момент в нужном месте. И хрен с ними, с мистификациями, которые творятся в поместье. В конце концов, надо будет, разберемся. Он хотел было искупаться, но передумал. Плавки остались в сумке, а щеголять перед местными дамами нижним бельем было не с руки. Тайка всю плешь проест, горестно качая головой над отцовскими плохими манерами. По молодости лет всем этим политесам она придавала большое значение. Немного постояв над водой, от которой шел легкий «аромат» тины, он двинулся обратно к дому. Никакого Григория Муркина на берегу уже не было, но сквозь толщу воды Глеб разглядел сетку с бутылками, заботливо привязанную к пирсу. Ну да, пиво. В пластиковых «полторашках». Он усмехнулся, потому что начал забывать те времена, когда еще пил такое пиво. Не был его путь к деньгам выстлан розами, нет, не был. В беседке у дома Тайка разговаривала с одним из племянников Резановой. Тем, что помладше, кажется, Кириллом. Он прислушался, потому что все касающееся дочери было для него важным, но тут же расслабился. Речь шла о построении каких-то локальных систем, а это означало, что Тайка села на своего любимого конька и быстро с него не слезет. От стоящего чуть в стороне хозяйского флигеля по дорожке шел Павел Резанов. Вид у него был такой понурый, что сразу становилось ясным: денег на запуск проекта тетка ему не дала. Впрочем, Глеб бы удивился, если бы случилось иначе. Конечно, он мог бы прекратить мучения Резанова одним разговором, но интересы дела всегда брали в нем верх над человеколюбием: пусть, как говорится, клиент дойдет до кондиции, тогда его можно будет взять тепленьким и на более выгодных для себя условиях. Резанов прошел мимо, не обратив на Глеба ни малейшего внимания, настолько был погружен в себя. Зато на дорожке появилась Инесса Леонардовна, направлявшаяся в их сторону со скрипкой в футляре в руках. Впрочем, и ей Ермолаев был совершенно не нужен. Хозяйку поместья интересовала Тайка. – Девочка моя, – обратилась она к дочери Глеба, поравнявшись с беседкой, – вот, я нашла то, что обещала. Это скрипка, старинная. Если у тебя получится, то завтра после ужина мы сыграем с тобой дуэтом. Его Тася вышла из беседки и подошла ближе, послушная девочка. – А почему у меня должно не получиться? – спросила она удивленно. – Или вы не знаете, в каком состоянии скрипка, к примеру, на месте ли все струны? – Разумеется, она в хорошем состоянии, – с горделивым достоинством сказала Инесса Леонардовна, – мой муж, когда приобрел это сокровище, показал ее очень хорошему мастеру, и после этого инструмент всегда хранился в соответствующих условиях. Я умею ценить то, что того стоит. Ермолаеву стало скучно, потому что Тайкины музыкальные экзерсисы он искренне считал блажью. Никакие скрипки его не интересовали, хотя, когда дочь просила купить ей инструмент, он и дал денег именно на тот, который она захотела. Привыкнув принимать решения взвешенно, он даже почитал про эту самую «Кремону», а заодно освежил в памяти знакомую с детства по детективу братьев Вайнеров информацию о Страдивари и Гварнери и скрипках, которые они делали. Такую скрипку он бы Тайке купить не смог, разумеется, не было у бизнесмена Ермолаева подобных доходов, но Тайке она была и не нужна. Ее потребности и качественная «Кремона» покрывала с лихвой. Его дочь открыла футляр, врученный ей Инессой Леонардовной, и вдруг застыла, как будто на бархатной подкладке футляра и впрямь лежала скрипка Страдивари. Проклятая интуиция, вновь не вовремя проснувшись, отчего-то заставила волосы на загривке снова встать дыбом, как будто Тайке грозила неведомая опасность. – Ты чего, дочь? – спросил он, подходя ближе и глядя на удаляющуюся по дорожке Резанову. С очень прямой спиной. – Нет, ничего, – медленно сказала Тайка и, захлопнув футляр, аккуратно и как-то бережно застегнула ажурные металлические застежки, скрепляющие его половинки. – Потом расскажу. Мне кое-что проверить нужно. Кирилл, проводи меня в дом, пожалуйста. Вот, значит, как. Так и запишем. Его дочь решила взять в оборот младшего из хозяйкиных племянников. С учетом, что она, похоже, переживает из-за расставания со своим лоботрясом, пусть развлечется девочка. Ничего плохого из этого выйти не может. На мгновение Глебу стало интересно, женат Кирилл Резанов или нет. Он тут же одернул себя, потому что ему до семейного положения этого парня не могло быть никакого дела. С тех пор, как Тайке исполнилось двенадцать лет, она все и всегда решала сама, обычно даже не спрашивая отцовского мнения. Если бы ей пришло в голову начать встречаться с «женатиком», то она так и сделала бы. «Женитесь на мне». Залитое слезами лицо Натальи вдруг встало перед глазами, и Глеб даже головой замотал, настолько явным было это наваждение. Интересно, и почему это он столько внимания уделяет семейству Резановых и их проблемам? Нужно сделать свои дела, а на все остальное наплевать и растереть. И Таисия со своими ухажерами, будь они неладны, точно сама разберется. Дочь и младший Резанов ушли в сторону дома, и Глеб, оставшись один, шагнул в беседку, решив немного посидеть на воздухе. Делать ему было совершенно нечего – не спать же ложиться в такую рань. Свободное время он привык тратить с пользой, а потому, достав телефон, написал и отправил письмо помощнику с просьбой собрать максимально возможную информацию об Инессе Леонардовне и ее семье. Похоже, начиналась большая игра, и к ней нужно было подготовиться заранее. Послышались чьи-то шаги и на пороге беседки появилась Светлана, та самая, что несла какую-то астрологическую дичь. – Вы тут один? – спросила она, хотя ответ на этот вопрос был совершенно очевиден. – Это хорошо. – В связи с чем? – насмешливо осведомился Глеб, знающий ответ на свой вопрос. Такие люди, как Светлана, весьма предсказуемы. – Нам никто не помешает, а значит, у меня есть шанс убедить вас заказать мне свой персональный гороскоп. – Я не верю в гороскопы. – И совершенно зря. Звезды не только определяют судьбу. При правильном их трактовании возможно скорректировать неблагоприятный прогноз, нивелировать вред, который может быть получен, развернуть предсказание в противоположную сторону, а значит, закончить любое начинание с пользой для себя. – Я и так завершаю любое начинание с пользой для себя, – заверил Ермолаев. – А вы самонадеянны. – Мне всегда это помогало. – Так и звезды не мешают, – Светлана улыбнулась. – К примеру, в ближайшие дни они стоят таким образом, что возможна удача в деловых начинаниях, а также в любви. Особенно Водолеям, Овнам и Стрельцам. Вы по знаку зодиака кто? – Стрелец. – Вот видите.