– Ладно… Какое число тебя интересует? Получив журнал заявок за первую половину марта, Беланович сел за стол и открыл его. Довольно быстро он отыскал первую запись: образцы были получены курьером в клубе «Грифон»… – Вот Тьма! – пробормотал он. – Получены от швейцара, лишний шаг придётся делать. Впрочем, и готовые анализы тоже были переданы швейцару. Тому же самому, Сомову Ивану Петровичу, с удовлетворением отметил Андрей. «Так, – проговорил он про себя, ведя пальцем по строке. – И оплата была сделана, как мы знаем, с анонимного номерного счёта в банке «Горфел и Фрюг». Вот мы цифирки-то и запишем…» Он переписал номер счёта и вернул журнал диспетчеру. Нужно было отправляться в Настасьинский переулок и говорить с персоналом клуба «Грифон». Беланович решительно повернул в сторону портальной станции: время утекает. Конечно, в экипаже, да по весенней столице – это одно удовольствие, но дело прежде всего… Выйдя из портального зала на бульвар, с удовольствием вдохнул влажный весенний воздух, посмотрел на высокое голубое небо, на редкие проплешины грязного снега и выглядывающую из-под них упрямую траву, и развеселился. «Весна, – думал он, перепрыгивая через лужу. – Пять дней до апреля, а там уже и до лета рукой подать. Пожалуй, надо Ленке купить цветы. Подснежники, вот! Выйду из клуба и куплю». И, приняв решение, зашагал в сторону Настасьинского. Клуб «Грифон» занимал трёхэтажное здание в глубине двора. Окна первого этажа скрывались за плотными шторами, но входная дверь оказалась распахнута настежь, и возле неё стояли двое спортивного вида молодых людей. – Стража? – спросил у них Беланович. – Кто у вас старший сегодня? – Старший инспектор Козаченко, – ответил один, повыше ростом и постарше. – Он в кабинете директора, допрос ведёт. – Третий этаж, – добавил его коллега. – Пошли, я туда иду, провожу. А вы по какому вопросу? В ответ Андрей развернул всё тот же документ, подписанный секунд-майором Бахтиным. Конечно, Козаченко был недоволен. Помогать коллегам ещё куда ни шло, но каким-то штатским? – Вечно Бахтин что-то выдумывает, – пробурчал он. – Гражданские консультанты, ну надо же! Чего хотел-то? – Поговорить со швейцаром Сомовым – раз. – ответил Андрей. – И два, очень интересует шулер, который тут обыграл купца Котова год назад. Есть у нас подозрение, что именно Котов был ему заказан. – Значит, так, – хлопнул ладонью по столу старший инспектор. – Швейцара бери и хоть размачивай, хоть выжимай, у нас к нему вопросов пока нет. Пока! – он поднял указательный палец. – А вот с шулером не так всё просто, там калач такой тёртый, что с ним долго разговаривать придётся. Вот что, напиши вот на бумажке твои к нему вопросы, а мы по ходу дела их и зададим. И номерок свой оставь! «Если Козаченко увидит название «Агентство правильных расставаний», погонит он меня отсюда метлой, и ни с каким швейцаром я не поговорю», – промелькнуло в голове у Андрея, вслух же он ответил: – Да вы Сергею Ивановичу протоколы отправьте, так правильнее будет. – Ну ладно, – подозрения в глазах старшего инспектора почти растаяли. – Иди вон в игровой зал, тебе туда Сомова и доставят. В общем-то, Беланович уже догадывался, каков будет ответ на вопрос о том, кто же заказывал анализ образцов почвы и крови в лаборатории. И разговор со швейцаром только подтвердил эти догадки. – Клиент наш, доктор Марков, – охотно сообщил Сомов, отряхивая соринку с малинового рукава своей ливреи. – Хороший клиент, чаевые даёт всегда, и по поручениям если отправляет, так тоже платит. Хорошо платит! Эх, где ж я теперь такую работу найду! И он с любовью потёр рукавом золотой позумент на фуражке. * * * Дома Андрей поставил в чистый стакан цветы и отнёс всё это на Еленин стол. Вренн, любовавшийся на установленную в общей рабочей комнате доску, одобрительно кивнул и сказал: – Это правильно. Что-то она у нас совсем затосковала, не то весна, не то авитаминоз. А может, ей на море надо? Вам, людям, вечно воды не хватает… Ладно, посмотри, каково? Доска была грандиозна, о чём Беланович честно и сказал. Шириной метра три, она была разделена на три части: в центральной располагались подписанные снимки Вадима, его жены, Ф.Т. и Натальи Петровны. Левая часть была посвящена убийству Стеллы Гогнадзе, правая – Владимиру Маркову. – Стрелочки я рисовать не стал, – сообщил гном. – Вот будем вечером обсуждать, и для наглядности сами и нарисуете. Всё, пошёл я, – он спрыгнул со стула. – Обедать будешь? – Наверное, пока что нет. Попозже. – Обед через полчаса, – строгим голосом сказал Вренн. – Джеслики ждать не любит. Так что если позже – сам себе разогреешь, или холодное съешь! Дождавшись, когда тот выйдет, Андрей набрал на коммуникаторе номер Вадима Снигирёва. – Ты как? – спросил он. – Нормально, – ответил Вадим. – Работы выше крыши, но даже интересно, оказывается! Вот завтра поеду рассаду закупать. Мне предлагали заказать так, мол, всё привезут, но я уж лучше посмотрю, а то вместо помидоров куплю какой-нибудь табак… – Много ты понимаешь в рассаде? – хмыкнул Андрей. – Ничего, я с собой агронома возьму! Уже нашёл, договор заключил, сегодня как раз и приедет. – Тогда вот что… Я тоже сегодня приду, прямо сейчас. Надо поговорить и с тобой, и с домовым твоим. Порталом пойду, так что дай мне координаты. Он записал ряд цифр, достал из сейфа два кристалла пространственного перехода и аж поёжился от жадности: за каждый было уплачено, как за бриллиант. Сжал первый, назвал координаты и шагнул в сиреневый овал открывшегося окна. Проскользнув в рабочую комнату, Лена увидела на своём столе подснежники и замерла. Откуда? Конечно, подозрения у неё были: случился сегодня неожиданный звонок на коммуникатор. Неожиданный, рассердивший её и растревоживший. Платон Владимирович Крымов, тот самый богатырь, владелец риэлторского агентства «Столица и усадьба», приглашал её в оперу. В оперу! В Большой театр! Она подумала, что за время, пока живёт в Москве, а это больше полугода, и видела-то знаменитое здание с квадригой на крыше всего раза два, проходя мимо. А побывать внутри, послушать «Волшебную флейту» с Соней Мингард – это мечта… Подумала, вежливо поблагодарила и отказалась, сославшись на расследуемое дело. Крымов нисколько не обиделся и гулко захохотал, так что она даже отодвинула коммуникатор от уха. Сказал, что до спектакля ещё четыре дня, и он очень надеется, что Елена Дмитриевна передумает. Елена Дмитриевна понюхала подснежники и решила считать, что они случайно попали на её стол. Джеслики принесла. Покупала на рынке капусту и зелёный лук, а на сдачу получила букетик. Собрались все, только Никонова не было. Наконец Андрей сказал: – Не будем ждать. Сможет – придёт, нет – значит, нет. Кто первый? – Наверное, мы, – инспектор Коваль тяжело вздохнул. – Мы с Леной будем краткими, поскольку особых успехов не добились… В этот момент входная дверь содрогнулась под ударом тяжёлого кулака. – Это кто? – удивился Андрей. Верещагин прислушался к голосу, доносившемуся из-за двери, и рассмеялся: – Открывай, Вренн! Вместо Никонова мы получили его начальника. Прошу любить и жаловать, секунд-майор Бахтин Сергей Иванович. Ты куда Глеба дел? – Ваш Глеб сейчас в Ницце, по набережной гуляет, – ответил Бахтин, тяжело усаживаясь на стул. – В Ницце? Неужели мадам Снигирёва всё-таки замешана? – переспросила Лена. – Вот он выйдет на связь, и мы все всё узнаем, – секунд-майор махнул рукой. – Чаю дадут? А то я сегодня и пообедать не успел, и завтрак был давным-давно. – Сейчас всё будет! – Вренн соскочил со стула, вышел и почти сразу же вернулся. – Через полчаса, пирог доходит. – Вот и славно! Да, давно я мечтал устроить шоу с разоблачением, как в детективных голофильмах показывают, – добавил секунд-майор, оглядев собравшихся. – Тут только подозреваемых наших не хватает. – Нет уж, лучше не надо, – рассмеялся Беланович. – Тогда придётся арендовать конференц-зал где-нибудь поблизости, а значит, обойтись без пирогов. – Да? Тогда подозреваниемые отменяются, на такое я согласиться никак не могу! Обойдёмся без них. Продолжай, инспектор! – Отлично. Тогда я повторю, – сказал Коваль. – Мы с Еленой говорили с Корнелием Васильевым. Художник был в своей мастерской. Трезв, мрачен, работает. Даже разговаривал, не отрываясь от рисования, опять портрет Стеллы. Про склонность к тромбам не знал, про противозачаточные таблетки не знал, на вопрос о любовнике ответил, поморщившись, что он Стелле давно всё простил. – Как ты считаешь, врал? – спросил Андрей. – Думаю, нет. Эмпатия у меня слабая, но враньё я чувствую. – Ладно. Дальше? – Дальше мы отправились к Лиане, – подхватила Елена. – Вот уж кто врёт, как дышит! – инспектор Коваль кивнул, подтверждая сказанное. – Но в конце концов выяснили, что таблетки она, конечно, тётке дала, но та почитала о свойствах и противопоказаниях, племянницу отругала, препарат выкинула. – А зачем рассказывала… кому там она об этом говорила? – переспросил Вренн, и, перелистнув страницы блокнота, сам и ответил. – Ага, Тороканову. – Я ж говорю, врёт как дышит. Хотела заинтересовать, придать себе таинственности и опасного флёра, – Коваль пожал плечами. – Но одну важную вещь она всё-таки сообщила: не так давно Стелла вернулась домой злая и обрадованная. Сказала, что знает теперь, кто сделал ей пакость, и может отомстить. Кто это, какая именно пакость, в чем должна заключаться месть – неизвестно. Лиана не знает. – Ясно, – гном быстро записывал. – Дальше мы посетили Левинсонов. Но неудачно: Лев Борисович болеет, простыл, поэтому говорили только с Софьей Яковлевной, и очень коротко. Ничего нового, в общем. Она передала кое-какие сведения для Вадима – контакты, рекомендации, в общем, чтобы поместье поднимать. По делу – ноль.