– Да не волнуйся ты так, Елена Дмитриевна, накормлю я вашего секретаря! Иди уже. Экипаж у дверей. * * * Главный дом имения Снигири оказался неожиданно уютным и тёплым. Елена заранее готовилась к тому, что будут колонны и парадное крыльцо, холодные анфилады и тесные жилые комнатки. Уговаривала себя, что, конце концов, они едут на пару-тройку дней, один раз погостить – и всё. И всё! Можно перетерпеть духоту, плохое освещение и общий нежилой запах. Тьма его знает, в каком романе она вычитала такую обстановку… Экипаж остановился, и она разлепила глаза. За окошком сиял голубым серебром снег, тяжёлые ветви мощных елей склонялись до земли под белыми шапками; солнце гладило щёку тёплой лапой. От главной дороги вправо вело ответвление, и, если верить указателю «Снигири», туда и надо было ехать. – Проснулась? – весело спросил Андрей. – Гляди внимательно, Вадим говорил, что это нельзя пропустить. – Угу, – вяло кивнула она. – Куда смотреть-то, вправо или влево? – Смотри, – повторил напарник. Медленно свернув, экипаж покатился по гладкому снежному накату. Давным-давно вдоль этой дороги высадили берёзы. Сейчас их толстые стволы почти не были заметны на фоне белого поля, только графика чёрных ветвей и розоватые тени на сугробах добавляли картинке объёма. Ещё раз направо, ворота оказались распахнуты настежь, и гости въехали в регулярный парк. В конце длинной подъездной аллеи виднелся дом – двухэтажный, со светло-зелёными стенами и белыми наличниками. Были видны и колонны, числом четыре, но не нахальные толстопузые ионические с бараньими рогами поверху, и не надменные коринфские, отряхивающие пыль веков со своих акантовых завитков. Колонны были тонкие, сдвоенные, со скромными тосканскими капителями. На невысоком крыльце стоял мужчина в длинном белом тулупе и меховой шапке. Он поспешно сбежал по ступенькам, распахнул дверцу остановившегося экипажа и подал гостье руку. Елена улыбнулась, оперлась на его ладонь, поставила ноги на утоптанный снег и глубоко вздохнула. Воздух был совершенно другой. Лёгкий, чуть колючий, пахнущий свежестью… Мужчина обнялись. Потом Андрей расплатился с водителем, экипаж развернулся, подняв тучу снежной пыли, и уехал. – Лена, разреши тебе представить – Вадим Витальевич Снигирёв, мой давний знакомец, – компаньон улыбался во весь рот. – А это Елена Дмитриевна Асканова, мой компаньон, друг, соратник… и вообще. Она пожала протянутую руку. – Рада знакомству. – Пойдёмте! – спохватился хозяин. – Что ж я вас на морозе держу, вы ж люди южные, непривычные. – Ну, южные или нет, но в конце марта у нас в Саратове уже крокусы зацветают, – хмыкнул Андрей. – С другой стороны… Хоть и не замёрз я, а чаю бы выпил. – Не вопрос! Обедать в три будем, а сейчас чайку… Наталья Петровна! – позвал Вадим, войдя в прихожую и стряхивая снег с сапог. На зов появилась крупная немолодая женщина, будто с картины Машкова – румянец во всю щёку, серые небольшие глаза, волосы собраны в гульку на макушке, на плечах яркий платок. – Самовар готов уже, – сказала она басом. – Проходите… * * * Доедая последнюю булочку с орехами, Андрей спросил: – Слушай, а что-то твоя жена с нами не стала чай пить? Дел много? – Жена? – растерянно спросил Вадим, потом сообразил и махнул рукой. – А, Наталья Петровна? Так это не жена, что ты! Это… ну, так скажем, домоправительница здесь. Без неё бы и дом давно развалился. А супруга моя, Лидочка, Лидия Аристарховна, она эти места не любит. Даже летом не приезжает. – Что так? Хозяин дома пожал плечами. – Говорит, всё детство провела за городом, в неприспособленном доме, без удобств, и больше никогда не желает это повторять. Но Лидочка вообще человек южный, холод не любит, сразу болеть начинает, кашляет. Так что я её на зиму отправляю на юг, к морю. В этом году вот в Марсалию, а потом в Ниццу поехала. Лена хотела расспросить поподробнее, но с улицы послышались голоса, что-то зазвенело и гулко упало на пол в прихожей, неразборчиво протрубила Наталья Петровна… – О, ещё гости приехали! – светло улыбнулся Вадим. – Праздник всё-таки! Побегу встречать, вы чай допивайте и… погуляйте пока, что ли. Наталья Петровна вам потом вашу комнату покажет. И он выскочил из гостиной. Пару минут выждав, Лена подошла к двери, резко распахнула её, чтобы удостовериться, что ничьи уши возле замочной скважины не греются, и вернулась к столу. – Гай! – негромко позвала она. – Могли бы булочку и оставить, – немедленно материализовалась на ручке кресла фигурка в ярко-зелёной рубашке. – Оставили. Вот, держи, – и Елена протянула ему слойку с шоколадом. – Сейчас остальных гостей будут расселять, ты сможешь посмотреть, кто там и как? – Посмотреть, послушать и разобраться по возможности, – кивнул пикси, заталкивая в рот последний кусочек плюшки. – Что б вы без меня делали? – добавил он с выражением превосходства и тут же исчез. – Ну что же, пойдём и в самом деле погуляем? На дом поглядим, сад осмотрим, – предложил Андрей. – Что там осматривать, зимой-то? Снегу полно! – Не скажи! Сад тут в основном яблоневый, и в конце марта уже столько всего должно быть сделано, ты и представить не можешь! – Например? – Например, обрезка. Стволы молодых деревьев должны быть побелены, – говоря всё это, Беланович помог подруге застегнуть сапоги и подал шубку. – Защита от заморозков должна стоять, магическая или естественная, кострища надо подготовить. – Всё-всё-всё! – Лена подняла руки, сдаваясь. – Откуда только ты это знаешь? – Дорогая, ты не забыла, что год назад я унаследовал похожее имение? Конечно, там управляющий всем занимается. Но проверять-то я должен! – Ах, вот оно что… Андрей осмотрел сад, порой хмыкая. Кое-что было сделано, но в целом за деревьями явно не ухаживали. Впрочем, скорая весна зальёт яблони цветом, а осень должна принести хороший урожай. Интересно, а кто им распряжается? И вообще, может ли поместье жить собственной продукцией, или в него надо вкладывать и вкладывать, словно в пасть прожорливому псу? С этим вопросом он подошёл к Елене, но напарница его не слушала. Прищурившись, она оглядывала дом. – Интересно, а эта самая Наталья Петровна тут же в доме живёт? – спросила она. – А если дом всё-таки продадут, то что с ней будет? – Пойдёт как предмет обстановки. Недвижимый. Вроде камина или голландской печи, – пошутил Андрей и поёжился: по спине пробежал холодок. – Пойдём назад, замёрз я. * * * Приехавших оказалось три пары с двумя довесками, плюс одинокий путник. Имена напарник Елене перечислил, пока они скидывали шубы и переобувались. Алексей Борисович Левинсон, адвокат. Седая львиная грива, усталый прищур, твидовый пиджак с кожаными нашлёпками на локтях. При нём жена, Софья Яковлевна – кругленькая, уютная, с пышными белоснежными волосами. Владимир и Алла Марковы, странно похожие между собой высокие худые блондины с неподвижными улыбками, какие бывают на архаической скульптуре. Они привезли с собой восьмилетнего сына Николая, от одного взгляда на которого у Лены заныли зубы, так явственно она вспомнила давнюю практику в детской инспекции. Мальчик обещал неприятности… Художник Корнелий Васильев, обширный и кудлатый, с подругой Стеллой, сопровождаемые племянницей дамы по имени Лиана. Юрий Сергеевич Тороканов, кузен хозяина дома, удивительно на него похожий. Вся эта толпа клубилась в большой гостиной, обнималась, разливала по кружкам исходящую паром жидкость и беспрерывно болтала. – Дорогие мои, – громко сказал Вадим. – Разрешите вас познакомить с моими давними друзьями, Андреем и Леной. Гости чуть примолкли, смерили более или менее рассеянными взглядами незнакомцев и вернулись к болтовне. А хозяин дома всё не унимался. – Давайте, ребята, присоединяйтесь! Юра, налей им грогу! Стелла, ты споёшь? – Позже, Вадик, позже! Голос у неё оказался низкий и чуточку хриплый. Бегло улыбнувшись всем, Лена взяла кружку с горячим напитком и отошла в сторонку. Осмотреться. Господин Левинсон устроился в большом кожаном кресле и благосклонно улыбался чему-то, что с горячностью говорил ему Юрий. Софья Яковлевна стояла за спиной супруга и поглаживала его по плечу. Марковы беседовали с Корнелием… Уже даже не беседовали, художник достал откуда-то довольно большой альбом и переворачивал его листы, демонстрируя рисунки. Мальчик Коля задумчиво грыз семечки, собирая очистки в кулачок. Андрей и Стелла что-то обсуждали, глядя в окно. Все при деле. Все давно знакомы. Мило, уютно, по-домашнему. Отчего у неё внутри тоненько звенит струна, будто призывая не расслабляться? * * * Обедали «на скорую руку», как заявила Наталья Петровна, закусками, супом и пирогами. Глядя на длинный стол, уставленный блюдами, Лена подумала, что, наверное, здесь живёт свой собственный домовой, и неплохо было бы с ним побеседовать. Вот только как? Она глянула на экономку, как раз в этот момент разливавшую по тарелкам кислые щи. Суповая тарелка вполне могла претендовать на почётное звание миски, в ней горкой лежала тонко нарезанная капуста, под капустой прятались размякшие в бульоне белые грибы, а сверху ледяной шапкой поблескивала густая сметана. – Ой, мне половину, пожалуйста, – тоненько пискнула девица, приехавшая с художником. «Как же её зовут? – думала Елена, примеряясь, чтобы не плеснуть бульоном себе за шиворот, очень уж было горячо. – А, Лиана! Я ж помню, что какое-то растительное имя…»