* * * Анаис полдничает за импровизированным обеденным столом – Мартино соорудил его из широкой доски, уложив ее на козлы. Тараторит без устали, описывает, как прошел день. Дочь не перестает удивлять меня талантом рассказчицы, сочиняет невероятные истории, песенки и иллюстрирует их потрясающими рисунками. Иногда я думаю, что у нее уникальные способности. В другой раз одергиваю себя – не заносись! Впрочем, каждой матери хочется видеть в своем ребенке вундеркинда. Вот только Анаис, хотите верьте, хотите нет, и правда вундеркинд! * * * Анаис разложила на столе пастельные краски, играет, смешивая их. Она рисует разных животных. Только не черепах. Моя детка ни разу не заговорила об Адели. Бедная крошка. Даже Мартино заглянул через плечо девочки и шепнул: «Здорово, красивые рисунки». Анаис раздулась от гордости. Подумать только, мою живопись мужлан Мартино, который весь день торчит в соседней комнате, криво усмехается и слушает «Ностальжи», ни разу не похвалил. Одно из двух: или от робости… или мои картинки и вправду гроша ломаного не стоят. * * * Купаться! Анаис любит плескаться в старой чугунной ванне. Еще одна древность, которую со временем надо будет заменить. Пока дочка мокнет, я за стеной готовлю ужин. Мартино ушел с час назад. В этот самый момент я и услышала, как Анаис поет. Мы по берегу над Вёлью Нагулялись вволю! Здесь цветы и рыба вместе С овощами, честь по чести, Слава яблоку и песне! – Что ты там поешь, милая? Здесь увидишь спозаранку Поселянку — Рынок ждет ее, а там Слава всем ее трудам? Слава всем ее плодам! Я стою в ванной. Анаис сидит ко мне спиной, всецело сосредоточившись на словах песенки. Поцелуй купить-продать — Благодать! Эй, монету приготовь, Потому что вновь и вновь Славим юность и любовь! – Кто тебя научил этой песне, детка? До чего же день веселый, Вот сюрприз! Вот где настоящий рай — Эти люди, этот край, Слава, слава Анаис! Дочка наконец оборачивается и смотрит на меня с ангельской улыбкой. – Никто! – Как это – никто? Не ты же ее сочинила. – А вот и я, мамочка. Сама придумала. У меня на языке вертится слово врушка. Элиза не поет таких песен. Анжело тем более, к тому же сегодня он уезжал в Сен-Валери. Читать Анаис не умеет. – Продолжай, дорогая. Хорошая вышла песенка. Анаис умолкает, ее взгляд туманится. Такое часто случается, с тех пор как Адель… Она замерзла и дрожит, я даю ей полотенце. * * * Позже, вечером, оставшись одна в своей кроватке и думая, что я не слышу, она снова запела. Те же куплеты. Я слушала молча, не приближаясь. Чем старше становится Анаис, тем больше она похожа на Рюи. Мечтательная и обидчивая, очаровательная и неуловимая. Вот где настоящий рай — Эти люди, этот край, Слава, слава Анаис! Слова вторят моему наваждению. О ком они? Об Анаис Обер, опять о ней?