ГЛАВА 1 Когда от голода сводит желудок, запах свежей сдобы такой манящий, такой сладкий, такой… — Лер, ты булку доедать будешь? На плечо плюхается рука. Оборачиваюсь: надо мной, устроившейся на скамейке возле института, всем центнером живого веса возвышается Савелий. — Руку убрал. Не Лера, а Валерия. Булку не дам. Нет, я не жадная, но зарплата за неполный день в цветочном магазине мизерная, в таких обстоятельствах даже обычная булочка — сокровище. Вот такая она, расплата за то, что против воли отца поступила в институт в другом городе. — Это моя еда, купи себе сам. — От более жесткого посыла его спасает лишь моя надежда вечером наесться шашлыков в честь начала учебного года. — Тебе жалко, что ли, Лер? Дай, а-а-а? — канючит упитанный «голодающий». — Жена будет давать. — Сейчас же вторая пара начнется, я не успею… Ой, время! Заворачивая недоеденную булочку в салфетку, на ходу бросаю ее в сумку. Но мчусь не к крыльцу двухэтажного института, а к воротам. — Я тебе этого не прощу. Жадина! Ой, да не прощай, только снова на мою еду не покушайся. Проклиная забывчивость, несусь к остановке. Мне же сказочно повезло отхватить место в рекламе маникюрного и свадебного салонов, как я могла забыть о фотосессии? Деньги за нее отчаянно нужны, а я забыла. Как? Ответ прост: спать надо больше. Только учиться, подрабатывать и спать нормально никак не получается. Вдалеке маячит маршрутка. Тридцать третья, пусть будет тридцать третья! Но подъезжает переполненная семнадцатая. Ладно, подойдет, до салона немного пройти останется. Втискиваюсь в набитую маршрутку, благо фигурка миниатюрная, много места не занимаю. Но как же воняет потом! Хоть не дыши. Под моей ногой вдруг оказывается чья-то туфля. — Простите, пожалуйста. — Извернувшись, между чужими плечами протягиваю водителю деньги. — Понаехали, — бормочет случайно обиженная мной пассажирка. Голос у нее мерзкий, как у вахтерши общежития, вечно дающей «ценные» советы: «Юбку покороче надень, ляжки покажи, может, хахаля найдешь, не придется по подработкам бегать. Хорошо хоть, мозгов хватило в блондинку перекраситься». Только я не красилась и не совсем блондинка: волосы русые с золотым отливом. Мамино солнышко и золотко, как она называла меня в детстве. И я точно не хочу отношений ради денег, я хочу быть чьим-нибудь солнцем и чтобы у меня было свое большое и сильное солнце, а там и наши золотки. Тряска заканчивается резкой остановкой. Выскочив на раскаленный асфальт, перевожу дыхание. Жутко хочется пить. Впереди автомат с напитками. На ходу засовываю руку в карман и перебираю последние купюры. Дальше затягивать пояс просто некуда, так что перетерплю. Надеюсь, в салоне есть кулер. Я должна успеть на эту фотосессию и выбить аванс. Я справлюсь! * * * Только кажется, что позировать в рекламе легко, а на практике ради удачного кадра приходится изрядно попотеть как модели, так и фотографу. Меня готовили, а потом крутили и фотографировали пять часов. Но я справилась, будет что положить в портфолио и холодильник. Эта мысль согревает лучше солнышка. Шелестит листьями небольшой лес, потрескивает костер, и запах шашлыка плывет над рекой, а я бессовестно отлеживаюсь на мягком пледе и любуюсь трудами педикюрного мастера. Заходящее солнце играет в цветах из стразов, украшающих ногти. Жаль, тепло уходит и в босоножках ходить уже прохладно… А какие роскошные свадебные платья я сегодня надевала — словами не передать! Три из них особенно запали в душу: их воздушные белые кружева окутывали меня, будто облака. Настоящие наряды принцессы! Просто мечта. Вот бы однажды надеть такое на свою свадьбу. Ладно, о любви и свадьбе помечтаю позже, когда встречу кого-нибудь достойного. А пока надо наслаждаться сегодняшним вечером. Как-никак первый раз, как взрослая, отдыхаю с ребятами на природе. И с хорошими ребятами. Света, например, по приезде отзвонилась слишком беспокоящейся о ней маме и сделала это совершенно спокойно, без ворчания о мешающих жить предках. И я рада за нее, только в глубине души растет обида на своих родителей. Стоило мне отказаться идти по их стопам, и их единственной опорой и надеждой стал мой брат, хотя он постоянно им перечит, да и некоторые его поступки трудно назвать хорошими. Например, когда ему отказались купить модный смартфон, он заложил старинный дедулин телескоп. Дедуля не расстроился, он все быстро забывает. Но как же бесит, что стоило самой принять решение — не самое дурное, между прочим! — и родители вычеркнули меня из своей жизни, а брат при любом раскладе драгоценный сыночек. Зачем тогда меня растили, заботились, любили, если не могут принять мой выбор, понять мои желания? Надеюсь, мы помиримся. Надеюсь, со временем их отношение изменится. Родители есть родители, я все равно их люблю. — Лерка, хватит на педикюр залипать. Иди, помоги Стасу! — улыбаясь, журит Света, заливая майонезом салат. На берегу ее Олег жарит шашлык, о чем-то болтая с расстилающим одноразовую скатерть Стасом. Хоть Света сама просила парней дать мне отдохнуть, но не может немного не посводничать. Поднимаясь, задеваю сумку. Лежащий в ней аванс греет душу. Пусть денег не хватает, но жизнь постепенно налаживается. Окончу институт, устроюсь на полноценную работу. Найду достойного молодого человека… Невольно оглядываю Стаса. Можно выполнять по пунктам. В общем, хорошо, что я все спланировала. Живот скручивает от голода. Но я стоически не порчу аппетит перед шашлыком. Сегодня меня угощают, и, как встану на ноги, обязательно отплачу ребятам за доброту. А пока рассматриваю Стаса. Симпатичный. Исподлобья пожирает меня взглядом. Даже не знаю, как себя вести. Приударяли за мной многие, но все опасались отца, поэтому дальше кино и кафе не заходило. Меня провожали домой и целовали в щечку. Зачем родители так меня опекали? Чтобы теперь бросить на произвол судьбы? Стас улыбается. Он милый, но торопиться не хочу. Страшновато. Ничего, постепенно освоюсь, время есть. В кустах между деревьями что-то вспыхивает, гаснет и снова ритмично вспыхивает. — Смотрите, там что-то мигает, — указываю туда и цепенею от подавляющей мысли, что говорить об этом нельзя: нужно туда идти, немедленно, прямо сейчас! Ребята не отвечают. А я должна посмотреть. Необходимо оказаться в тех кустах. Медленно натягиваю носки и любимые кроссовки. — Ребят, я сейчас. Отойду ненадолго, — не оборачиваясь, направляюсь в кусты. Не знаю зачем, но шагаю к мерцающему свету. Что там? Вот уже опушка леса. Я должна идти. Раздвигая ветки, до крови царапаю пальцы. Продираюсь сквозь заросли кустарника. Шаг за шагом. Острые и сухие колючки цепляют подол. Пульсация света учащается. Холодно. Пахнет лесом. В центре поляны мигает столб. Я обязана подойти. — А-а-а! — Кто-то дергает меня за руку так сильно, что падаю на колени. Боль немного отрезвляет. Оборачиваюсь: надо мной кто-то нависает. Подскакивая, отталкиваю незнакомца в мятом балахоне. Мужчина плюхается на землю и начинает плакать. На его лбу светится сеть непонятных знаков. — Кто я? Где я? — захлебываясь слезами, причитает он. «Забудь этого человека. Ты должна подойти к столбу. Коснись его, пока не поздно», — гудит в голове. Меня тянет в центр поляны. Желание прикоснуться к мигающей поверхности невыносимо. Протягиваю руку, но пальцы проходят сквозь столб. Все вокруг меркнет. Немеющее тело я почти не чувствую, лишь легкую вибрацию. Запахов и звуков нет. Не вдохнуть. Тьма. Громкий хлопок приводит меня в чувство. В ушах звенят отзвуки эха. Тускло мерцают столб и узоры на полу. Так, а где трава? Внезапная слабость почти валит меня с ног. Снова хлопает, эхо множит звук, пол дрожит. Глухо, будто из-за стены, доносятся переливы непонятной речи. Где я? Ко мне бодро шагает невысокий старик в кожаных штанах и черной рубашке необычного покроя. Сбоку у него висит кинжал! Пячусь. Старик, подойдя, ставит портфель на пол и левой рукой машет в сторону, а правую засовывает в карман. Кивает и показывает влево. Поворачиваю голову, но боковым зрением слежу за ним. В указанном направлении ничего нет. Чего добивается этот странный человек? Он выдергивает неожиданно большой шар из кармана и направляет на мою голову. Инстинктивно ставлю блок, спасибо секции. Выскочивший из пальцев шар летит мне в глаз. Зажмуриваюсь, жду боль от удара, но ощущаю лишь легкое покалывание, открываю глаза. Зуд охватывает голову. И быстро проходит. — Простите, у меня мало времени. Это был мой коронный способ улучшения межвидового общения, — тараторит этот припадочный и улыбается. — Эм-м-м… — Других слов на этот способ улучшения общения не находится. — Странно, должно было сработать. Ты-ы ме-ня-я по-ни-ма-ешь? — по слогам, растягивая губы проговаривает старичок. — Я вас понимаю, но ваши телодвижения общения не улучшают. За них можно и в глаз получить, — непривычно резко отвечаю я, видимо, сказывается напряжение. — Отлично! Старичок, потерев руки, наклоняется и извлекает из портфеля промасленный бумажный сверток. Вытаскивает из него и протягивает мне красный и зеленый, будто из пластилина, пирожки. — Кто вы? Что вам от меня нужно? Где я? — выпаливаю я и оборачиваюсь на вибрацию из соседней комнаты. Хлопок разносится эхом. — Добро пожаловать, Валарион Великолепный, седьмой сын наместника Сейрана, властителя Западных лесов, — бубнят за стеной. Взрываются аплодисменты, звенят восторженные голоса. Внезапно накативший холод покалывает кожу, особенно пальцы. — Так. Скоро прибудут особые гости, да и у тебя мало времени, — старичок настойчиво протягивает пирожки. — Все просто. Съешь зеленый — и ты студентка Магической академии драконов, съешь красный — и мы со следующей волной отправим тебя назад. «Каких драконов?» — замираю. — Почему мало времени?! — отмираю я. — О чем вы? Какие пирожки? Какая волна? Да, я хочу есть! Я с утра почти не ела, но ваши пирожки… Почему они такого цвета? Отравить хотите?!