Боюсь. Я еще не адаптировалась. Узор-метку покалывает, руку выворачивает и тянет в сторону. Хватаюсь за лавочку, но меня отрывает от нее и тащит по коридору. А я все равно упираюсь. Только бы не запнуться… Не вся магия приятна, ой не вся! Надеюсь, способности к магии они определяют не по вкусу крови, а вампир-тестировщик — просто неудачное для меня совпадение. Может, не так уж он и страшен? Возникший в голове образ улыбающегося во все клыки профессора убивает все мои потуги смириться с необходимостью к нему подойти. Опять меня припечатывает об угол на развороте. Стискиваю список, чтобы не выронить. О нет! Впереди огромная лестница! Так, главное — не упасть. Проклятая метка тянет меня с опасной скоростью. Как бы не стал такой способ передвигаться по Эерану нормой. Так, первая ступень. Быстро перебираю ногами. Я смогу. Я не упаду. Впереди стоит парень. Поворачивает ко мне невзрачное лицо: — Здравствуйте, я хотел с вами познакомиться… Проношусь мимо, и вслед доносится разочарованное: — А-а-а, занята. Да, есть немного. Ступеньки, вас осталось немного… Может, если список выкинуть, верну свободу? Швыряю бумажку, но она приклеилась к руке. Намертво! Наконец лестница заканчивается. О боже. Надеюсь, местные вампиры не такие страшные, как в ужастиках. Меня припирает к двери, она распахивается, и я вваливаюсь в просторную аудиторию. Разговоры стихают. Глядя под ноги, тащусь вслед за рукой прямо под черные очи профессора Санаду. Его зрачки полностью сливаются с радужками. Кожа бледная, как у покойника. Жуть. Ноги подкашиваются. Вампир, обнажив клыки в хищной улыбке, наклоняется ко мне. — Ах, этот чудесный, полный ужаса взгляд, — томно рокочет вампир, словно ценитель над дорогим вином. Идеально ровные зубы с выступающими клыками все ближе. — Терра. Сколько чарующих воспоминаний связано с вашими женщинами… Продемонстрируете нам, как кричат при виде вампиров человечки? — шире улыбается нависающий надо мной вампирище. Клыки. Его огромные клыки, бледная кожа, черная одежда швыряют меня в воспоминания. Детский лагерь. Ночь. Мигающие фонари на дороге к туалету. Шуршание в кустах. Перехватывающий дыхание ужас. И выскочившие на дорожку темные фигуры с бледными, перемазанными кровью лицами. Ощеренные клыкастые рты. Рыки. Улюлюканье. — Еда! Еда! Они кидаются на меня всем скопом, толкают друг к другу. Я в окружении этих бело-красных лиц, клыков. И боль в руке. И толчки. И снова боль от укусов. И невозможность даже крикнуть — так страшно. А потом — темнота обморока. Очнулась я уже в медпункте. Оказалось, это мальчишки, насмотревшись вечернего фильма о вампирах — прибила бы вожатого, который разрешил это смотреть, — решили подшутить над девчонками. Раскрасили себя белилами и красной тушью, скрутили из бумажек клыки и пошли на дело, а попалась я. Неделю потом заикалась и спала только у вожатой. До сих пор хеллоуинские маскарады и даже фильмы вроде «Сумерек» не для меня, аж мороз по коже. А тут… тут… Смешки выводят меня из оцепенения. Вампир сощуривает темные глаза. Отшатываюсь. Жуткая улыбка профессора исчезает, он прикладывает палец к сомкнувшимся губам и оглядывается на аудиторию. Зал стихает. Профессор снова обращает ко мне бледное утонченное лицо. Смотрит так пристально, словно читает мысли. ГЛАВА 4 Отступаю на несколько шажочков, быстро оглядываю его массивную фигуру в хорошо подогнанном бархатном костюме, дополненном плащом. Вампир ведь вампиром — прямо как в фильмах. Здесь людей кусают? А плащик зачем? От солнышка прятаться, чтобы не сгореть? А в зеркалах настоящие вампиры отражаются? В мышей превращаются? Размножаются кусанием? Вечная молодость, все дела? Неуловимым движением профессор оказывается рядом. — Солнце Эерана для нас безвредно. Я отражаюсь, превращаюсь, — томно шепчет он. — А на обращение в вечно молодых у нас, дорогая человечка, огромная очередь. Но вот просто укусить, если попросишь… — Его дыхание касается моей кожи. Вздрагиваю. Он рыкает. — Ам! Подскакиваю. Кто-то усмехается. К лицу приливает кровь, я стискиваю кулаки. Гневно смотрю на профессора. Он… он… его бы колом осиновым! И чесноком… Он снова усмехается и громко заявляет: — Чеснока не боюсь. А зубочистки у меня осиновые. Мысли он мои, что ли, читает? Лицо печет еще сильнее. Не знаю, куда деться. — Валерия, мысли ваши я не читал, лишь видел отголоски образов. — Профессор милостиво взмахивает рукой в сторону зала: — Садитесь. Садист. Изверг. Поминая его самыми недобрыми словами, я с трудом поворачиваюсь к вампиру спиной и нетвердой походкой прохожу мимо отгороженной ложи — наверное, для особых учеников или комиссий. Парты заняты почти полностью, я направляюсь к задним рядам — от греха подальше. Конечно, на меня все смотрят. Многие улыбаются. Опять публично опозорилась. — А что, на Терре правда так вампиров боятся? — слышится чей-то звонкий шепот. — Очень, — отзывается профессор. — И что, даже обратиться не хотят? — удивляется еще кто-то. — Совсем не хотят, даже сопротивляются! — Совсем дикие. — Там есть свои нюансы. Но не это тема нашей сегодняшней встречи, — небрежно пресекает разговоры профессор. Наверное, он у нас давно не был. Сейчас вампиры — это романтика, и из желающих обратиться тоже выстроилась бы очередь. Щеки по-прежнему пылают. Я устраиваюсь на последнем ряду. Сидящий впереди парень поворачивается: — Ты правда с Терры? У этого женственного красавчика длинные уши. — Эльф? — выдыхаю я. — Наполовину. Меня зовут Валарион. — Он протягивает правую руку. — Валерия. — Пожимаю его удивительно мягкую, шелковистую ладонь. Он не отпускает, указательным пальцем левой руки проводит по захваченной ладони. Щекотно. — Ты чего делаешь? — С шипением отдергиваю руку. — Я же твои уши не трогаю. Заливаясь румянцем, Валарион прикрывает уши. — Извини, я впервые вижу человечку с Терры. — Это не повод меня наглаживать. Профессор бросает в нашу сторону пристальный взгляд, и я пригибаюсь к парте.