Часть III Август. 2015 год День 1 – Что думаешь по этому поводу, Рома? – Артем обратился к Роману, но тот его, кажется, не слушал. – Рома! – А? Прости… я не выспался сегодня. О чем ты говорил? – сразу засуетился тот. – Я про подземные ходы. Про те, которые заброшены. Вполне возможно, что баггейны и их используют для передвижения, – более четко разъяснил Артем, указывая на какую-то старую карту метрополитена, на которой были обозначены почти все потайные лазейки. Я наблюдала за собранием трапперов со стороны. Меня весьма занимал этот процесс. Сегодня охотники какие-то рассеянные. Даже удивительно! Маришка, как всегда, тискает флегматичного Шурика, который сидит на диване и безразлично читает книгу. Артем пытается битый час вталдычить Роме потайную схему метро. Они уже около месяца разрабатывают какую-то стратегию, но что именно это, держат пока что в полнейшем секрете. Ни мне, ни маме об этом ни слухом ни духом. Я уже привыкла, что трапперы весьма закрытые личности, хотя за это время умудрилась поладить со всеми, даже с шаловливой Маришкой, которая не очень-то меня полюбила в самом начале нашего знакомства. Артем сказал, что она всегда так – сначала с недоверием, а потом с распростертыми объятиями. Сущность ребенка. Самым сложным для меня оказался равнодушный Шурик, которого разговорить было труднее мертвеца! Но в один прекрасный вечер мне все же удалось сесть и поговорить с ним по душам. Оказывается, он весьма трепетно относился к Маришке, любил ее по-настоящему. Сначала меня напрягала такая связь между ними, но позже я привыкла к их странным отношениям. Все-таки если уж Владимир Набоков допускал такое в своем произведении, то почему бы и мне не смотреть на это проще? Так и было решено. Роман и Артем же всегда были открыты для меня, но вот в дела охотничьи отчего-то боялись меня пускать. Считали, что я могу не так их понять или нарушить и без того шаткие планы. С того самого дня, как мы с мамой поселились на базе, жизнь наша протекала размеренно и тихо. Территорию мы не покидали – было запрещено. Артем опасался, что Вадим может нагрянуть в любой момент, да к тому же не один. – Запомни, баггейны никогда не оставляют дело незаконченным. Если он решил поглотить тебя, то поставит на кон все, чтобы доделать это до конца. Будь осторожна, береги себя и думай, Соня, думай! И никогда не доверяй им! – сурово предупреждал меня он. От подобных слов могло бросить в дрожь, но почти за полтора года кошмаров я уже привыкла к подобной суматохе. Самым неприятным было то, что после того как я впала в кому, я потеряла небольшую долю воспоминаний. Я осознавала, что знаю что-то очень важное, но никак не могла вспомнить, что же это. Хронология событий, конечно же, плотно засела в моем мозге, но некоторые детали очень не вовремя ускользнули. Артем обещал, что все мои нужные мысли вернутся ко мне со временем, нужно только подождать и дать нервной системе успокоиться после всех происшествий. Что же касается Дианы, то тут меня ждали неутешительные новости. Порой трое охотников отправлялись по ночам на разведку – следить на баггейнами. А один из трапперов всегда оставался на базе, чтобы приглядывать за мной, мамой и патрулировать территорию. Однажды они вернулись с плохими вестями. Роман был в то утро очень печален, и я сразу поняла, что это связано с Дианой. Он сообщил, что видел, как она шествовала за Вадимом. Он стал использовать ее, как раба, полностью подчинил ее волю себе. Роман сказал, что Диана не одна такая, что некоторые баггейны действительно используют людей таким унизительным образом. Эта новость повергла меня в шок, и я несколько дней находилась в прострации: я не ела, не пила, не выходила на улицу – просто сидела в своей комнате и смотрела в одну точку, размышляя. Теперь подруга была потеряна для меня навсегда. Как бы я ни пыталась спасти ее жизнь, мне это не удалось. Но я больше не плакала. Слезы потеряли для меня всякий смысл. После той роковой ночи в туннеле что-то во мне сокрушилось, умерло и заново восстало, возродилось. Я чувствовала себя какой-то железной девой, которую не может пробить ничто. Даже скверные вести о Диане не смогли окончательно сломить мой дух, но все же это заставило меня над многим задуматься. – Ладно, сегодня от вас толку никакого! – раздраженно и как-то утомленно объявил Артем. Трое трапперов тут же вскинули на него просветлевшие взгляды. – Свободны, – махнул он рукой и самый первый удалился из зала в каком-то сломленном настроении. Я забеспокоилась и решила пойти за ним, чтобы выяснить, в чем дело. Застала я его в библиотеке. Артем сидел на софе и круговыми движениями массировал виски пальцами. Глаза его были устало прикрыты. Кажется, он не заметил, что я вошла. Когда же я подошла поближе, он посмотрел на меня пустым отсутствующим взглядом. Затем жестом пригласил присесть с ним рядом. Я осторожно опустилась на край софы. Артем же вальяжно раскинулся на большей ее части. Теперь взгляд его стал свободным и почти открытым. – Что-то случилось, Соня? – заботливо поинтересовался он, прогнав на время свое дурное состояние. – Это я у тебя спросить хотела. – Со мной все хорошо, просто я, как и любой другой человек, устал, – объяснил он все элементарно, совсем не напрягаясь, как и обычно. Эту черту характера я больше всего любила в Артеме – при общении он вел себя естественно и раскованно. – Вы так долго ищете их, но не можете напасть на верный след, – неприятно проконстатировалая. Он поразмыслил, а затем кивнул, как бы признавая свое поражение. – Баггейны хитрые существа. Их сложно выследить и найти. Я бы мог воспользоваться твоими воспоминаниями, но я боюсь лезть в твою голову, пока ты еще не совсем окрепла. Чуть только месяц канул с той ночи… – беспокойно зарокотал парень. – Я справлюсь, – отважно вызвалась я. Но он лояльно усмехнулся, обнажив крепкие зубы с чуть загнутыми клычками. Улыбка у Артема была очень обаятельная! – Ты еще такая маленькая и неопытная – совсем зеленая. – Знаешь, за эти полтора года я, кажется, повзрослела на все десять лет, а то и больше, – серьезно заявила я, глядя прямо ему в глаза. Артем на мгновение задумался, а затем вновь снисходительная улыбка тронула его приятное красивое лицо. – Не стоит так жертвовать собой. Цели на сегодняшний день не столь благородны, как ты, – постарался загладить свою невидимую вину комплиментом траппер. – Жертвенность – это единственное, что осталось со мной, – вновь сурово отрезала я. Артем немного погрустнел. – Все мы меняемся, – подметил философски, но не без юмора он, – я тоже раньше был другим. Но моя судьба – вечно носиться за взбесившимися чудовищами и усмирять их. Только в этот раз все кажется куда сложнее и запутаннее. Это селение не похоже на другие им подобные. Они ведут весьма замкнутый образ жизни. Взять в пример хоть их семейные отношения. Все баггейны как баггейны, строят семьи по людскому шаблону, а эти придумали какую-то свою холодную, я бы даже сказал, варварскую систему. Тут в моей голове начали всплывать какие-то фрагменты из многочисленных разговоров с Вадимом. Он что-то говорил о своей семье. Кажется, они погибли. Да, точно! – Вадим рассказывал, что при обрушении у него погибла вся семья, как и у многих других. Знаешь, поначалу мне казалось, что он искренне сожалеет об их гибели, но потом он признался, что ему просто не хочется быть отщепенцем, ибо без семейной группы они выживают только поодиночке. Возможно, он врал, хотел скрыть свои истинные чувства. – Брось, какие у этих монстров могут быть чувства? – прыснул Артем, закатив глаза. – Они дикари! Совсем нецивилизованные! Меня даже удивило, с каким трудом они пошли на переговоры, и то дело закончилось полнейшим провалом, хотя трапперы были вежливы и обходительны. Я замолчала, так как поняла, что на эту тему спорить бесполезно, ибо Артем будет убежден лишь в своих воззрениях. – Но люди погубили их природу, они просто любят свой дом, свой народ… – заикнулась я тихо. Артем сосредоточенно взглянул на меня, а затем, сделав какой-то неприятный для себя вывод, заговорил совершенно иным – обиженным тоном. – Соня, он не имеет человеческих качеств, не питай бесплодных иллюзий. Не пытайся защитить его. Ты видела, что он сделал с тобой. Этот мутант не остановился бы, если бы Шурик не выстрелил в него. Подоспей мы на пять минут позже, ты была бы мертва! – горячо воскликнул он, стараясь подавить в себе какую-то нарастающую бурю. – Он хищник, доисторическое мифическое существо, причем не самое дружелюбное, заметь. А конкретно об этом поселении и вовсе ходят такие страшные байки, что волосы встают дыбом даже у такого опытного и видавшего виды охотника, как я. Он не человек – он животное и живет лишь своими звериными инстинктами. Ты для него – не более чем просто очередная закуска, которую он страстно желает заполучить. Не стоит полагать, что он может испытывать что-то большее. Это тебе не сказки. Тут монстры не столь привлекательны и милы, как в современных книгах и фильмах, они не влюбляются в тех, кого хотят убить. Они зачастую вообще на подобное не способны. Слова Артема резали мне душу. Я же точно видела, что Вадим сомневался, что он хотел сохранить мне жизнь. Да, его инстинкты увесисты и значимы для него, но все же что-то человекоподобное и животрепещущее существует в нем и иногда дает знать о себе. Но как я могу доказать это Артему? Это все равно что слепому от рождения человеку объяснять, как выглядит радуга. Невозможно. Я склонила голову и немного загрустила. Артем подвинулся ближе и приобнял меня за плечи. – Прошу, не злись на меня за эти слова. Я вижу и чувствую, что тебе неприятно такое слышать. Но я лишь хочу донести до тебя правду, чтобы в дальнейшем ты не совершала подобных ошибок и необдуманных шагов. Поверь мне, я многое повидал, и баггейны – это не самая лучшая для тебя компания. Особенно, когда они хотят тебя убить и съесть. Монстры всегда остаются монстрами – и в сказках, и в реальной жизни. Они такими родились, их сотворила такими природа, и они несовместимы с людьми, поэтому мы и живем в разных мирах. Ты думаешь, что они просто так скрываются? Нет. Это весьма сложная тема для раскрытия. Надеюсь, когда-нибудь ты это поймешь. Но сейчас просто не делай глупостей. Будь осмотрительнее хотя бы ради своей матери. Ты видела, что стало с ней после того случая. Второго раза она может не вынести. У нее появилась легкая тахикардия. Я консультировал ее недавно. Так и до инсульта или припадка недалеко! – уже более мягко, но все равно настойчиво стал говорить Артем. Я сконфуженно закивала и неуверенно глянула на него с кривоватой улыбкой. Кажется, этого ему было достаточно. Он удовлетворительно помотал головой, а затем встал и вышел из библиотеки, оставив меня наедине с собой. Я вся сжалась, словно от холода. Мне и вправду показалось, что тут сквозит. Словно призрак давних лет проскользнул у меня за спиной. Я встала с софы и прошлась не спеша по библиотеке, подержав в руках некоторые книги. У меня из головы никак не шел Вадим. Несмотря на то, что он сделал СО мной, я не забывала и того, что он сделал ДЛЯ меня. Может, он и руководствовался своими животными инстинктами, но они не раз спасали мне и Диане жизнь. Я не думаю, что он держит ее как раба. Вадим сам говорил, что для него это всего лишь обуза. Возможно, он просто не хочет лишать Диану жизни. Он немного отличается от своих сородичей. Возможно, поэтому его и окрестили позорником. Хоть Вадим во многом и уподобляется своим предкам, братьям и сестрам, я чувствую, что в нем бьется совсем иная сила. Внезапно я очутилась, сама не зная как, перед широким большим зеркалом над винтажной тумбой. Я затормозила свой взгляд на отражении. Уродливые шрамы и рубцы фатальными вмятинами отпечатались на нижней части моего когда-то симпатичного лица. Не стоит и говорить, насколько сильно упала моя самооценка. Даже мама это заметила. Она сказала, что я в последнее время часто ношу черные закрытые вещи. И ведь она права. Даже сейчас на мне полностью закрытое, облегающее черное платье с высоким воротом и длинными рукавами. Я и не знаю, отчего меня так тянет закрыться даже внешне. Теперь мои волосы часто распущены и прикрывают большую часть лица, хотя раньше я старалась убирать их назад или заправлять за уши. Я ужасно стесняюсь своего нынешнего вида. Конечно, Артем провел несколько косметических операций, чтобы хоть как-то скрыть следы от укуса баггейна, но это мало чем помогло. От этого уже не избавиться никогда. Я не вынесла своего ужасного отражения в зеркале, громко негодующе охнула и вышла прочь из комнаты быстрым резким шагом. Это было для меня слишком нестерпимо. Вечером, когда все собрались за ужином, все казалось обыденным и даже скучным. Я муторно ковырялась вилкой в пюре и рыбной котлете. Кусок в горло не лез. Я думала о том, что сказал мне Артем в библиотеке, и никак не могла сопоставить это с действиями Вадима. Что-то было тут нелогичное. Почему он так долго оттягивал процесс, который задумал еще изначально? Нет, нельзя говорить о том, что он животное, – Вадим не такой, он другой, он сильно отличается от себе подобных. И хоть я никогда не смогу простить его за то, что он сделал со мной, я все-таки искренне верю в то, что в нем живет человек. Артем, кажется, уловил мои негативные мысли – он красноречиво взглянул на меня исподлобья, медленно положив себе в рот вилку с едой. По мне пробежали еле заметные мурашки, и я бегло отвела глаза в сторону. После ужина он выловил меня в коридоре, когда я направлялась в нашу с мамой комнату. – Я согласен, – выпалил он сгоряча, тронув меня за плечо. Я ошарашенно на него взглянула, подумав, пожалуй, совершенно не о том. – О чем ты? – Просканировать твой мозг. Я облегченно вздохнула, хотя его согласие показалось мне чересчур странным. Он ведь говорил, что я еще не совсем оправилась. – С чего вдруг такое решение? – Сегодня ночью я наконец-то планирую рискованную и долгожданную вылазку в город баггейнов. Сейсмографы только что уловили странные подземные волны, которые исходят гораздо глубже из-под земли. Это ниже уровней, на которых расположено предполагаемое логово баггейнов, – обосновал он все кратко. – Мне кажется, что в связи с этим медлить нельзя, я должен знать, что там у них происходит. Это может быть опасно для людей. – Что это может быть? – тут же включилась я в тему. Обычно, Артем и Роман не посвящали меня в такие детали. – Понятия не имею… но это что-то шумит похлеще баггейнов, – с жутью в глазах проговорил неторопливо слабым голосом Артем. Я задумалась, пытаясь воскресить в памяти все то, о чем говорил мне Вадим, но мое сознание упорно не хотело открывать мне все свои тайны, будто бы боясь последствий. – Я ничего не помню… – честно созналась я, виновато посмотрев на траппера. – Я помогу тебе вспомнить, – ласково усмехнулся он и повел меня за собой. * * * Мы очутились в комнате Артема. Выглядела она очень просторно и свежо – опять-таки ничего лишнего, да еще и идеальная чистота, порядок во всем. Складывалось впечатление, что здесь никто никогда не жил, словно эту комнату только-только отстроили. Артем плавно усадил меня на широкую приземистую кровать, а сам расположился напротив, взяв нежно мои руки в свои. Его ладони были такими приятными и теплыми, что у меня по телу проскользнул еле уловимый электрический ток, который мурашками разошелся по спине и шее. Траппер глядел прямо на меня томными чуть мечтательными затуманенными глазами. Казалось, что мы оба решаемся на что-то новое и нескромное. Этот момент надолго запомнится мне, в этом я уверена на сто процентов. – Может быть немного неприятно, даже больно, – прерывающимся шепотом произнес он, состроив страдальческое лицо, – заранее прости меня. Я ничего не ответила, так как слова в такой ситуации были бы излишними. Я просто едва кивнула и закрыла глаза, пытаясь расслабиться, чтобы Артему было легче работать с моим сознанием. Все посторонние мысли я пыталась выкинуть из головы, и это у меня получалось неплохо. Охотник немного помедлил, а затем перешел к делу, расположив свои руки по бокам от моей головы, – я почувствовала легкие, чуть колющие вибрации, исходящие от его ладоней. Необычное и ужасно дикое ощущение для меня. Дальше произошло то, чего я никак не ожидала: перед моим черным взором пронеслись болезненные для меня эпизоды – первая встреча с Вадимом, наш первый разговор около института, мое путешествие в город баггейнов, несчастная напуганная Диана, ее жуткая рана, которая никак не могла зажить, мое лицо в отражении холодных глаз Вадима, его изуродованное тело, шрам на спине мужчины, нападение монстров на нас с Дианой, встреча с трапперами, мой поход за амулетом и укус баггейна, его гнусные смертельные челюсти на моем лице, боль, истеричный испуг, психоз, мое уродливое отражение и шрамы на лице. Артем резко отпрянул от меня, переместившись вмиг на другой конец кровати. Он глубоко и тяжело дышал, пытаясь прийти в себя. На его лбу билась набухшая вена. Лицо траппера приняло вид мученический и нездоровый. Он покраснел, а скулы его выступили так сильно, что мне казалось, будто бы они сейчас порвут кожу парня. Я медленно открыла глаза и поняла, что плачу. Мое лицо было буквально насквозь мокрым от крупных слез. Я тут же начала рукавами вытирать лицо, да вот только соленые капли так и продолжали катиться из глаз, не спрашивая моего разрешения. Меня затрясло, так как я вновь за секунду прокрутила в голове все то, что увидела. Артем, немного успокоившись, подполз ко мне и обнял, притянув к себе, – я поддалась. Мне было необходимо это. Его объятия были такими тесными и откровенными, что я начала понемногу приходить в себя, отвлекаясь на совершенно иные чувства и мысли. Когда я осмелилась поднять глаза на траппера, он уже нежно смотрел на меня, как бы говоря, что рядом с ним мне нечего бояться. И тут внутри меня поднялась по спирали какая-то неведомая сила, которая до этого момента дремала, пробуждаясь изредка лишь тогда, когда на меня действовал животный магнетизм Вадима. Я как-то необычно взглянула на Артема, желая, чтобы он прикоснулся ко мне совершенно иначе. Он, кажется, уловив мои мысли, чуть потупил взгляд, словно решая что-то для себя. Он прекрасно знал, чего я хочу, а я догадывалась, чего хочет он. Артем нерешительно потянулся ко мне и очень робко поцеловал в губы. Это был настолько непорочный, безгрешный и невинный поцелуй, что мне даже показалось на миг, что ко мне притронулся святой. Я стеснительно оглядела лицо милого, почувствовав легкое движение его рук по моей спине. Тут я зарделась, вспомнив про шрамы. Я отпрянула от него, оттолкнув, и закрылась волосами, отвернувшись. Артем сдержанно усмехнулся и положил ладонь на мою шею, пытаясь пластично повернуть мой корпус в свою сторону. – Нет! Не смотри на меня! Я ужасна! – воспротивилась я, дернувшись. Траппер убрал руку, но глаз не отвел – я чувствовала его пронзительный любвеобильный взгляд на своей спине. – Соня, ты прекрасна, – сладко прошептал Артем, как показалось мне, искренне, хотя я совершенно в это не верила. – Я уродка! – Глупости. – Правда. Не надо меня жалеть. Не делай этого, чтобы только утешить меня, Артем, – слезливо, но строго попросила я, еще больше закрываясь. – Но я искренен с тобой, – очень печально произнес траппер, пытаясь вновь прикоснуться ко мне. Тогда я не выдержала и просто бросилась в его объятия. Артем целовал мое лицо, и даже эти уродливые шрамы – он поцеловал каждый из рубцов. Я плакала, и сама не понимала, отчего слезы так быстро и стремительно катятся по моим щекам, ведь я должна радоваться такому событию, я должна умирать от счастья. – Не плачь, не плачь, прошу, – умолял, продолжая хаотично целовать меня, Артем. – Я не хочу видеть этого. Это невыносимо. Я клянусь тебе, что найду этого баггейна и принесу тебе его голову. После этих слов мне почему-то стало жутко и неспокойно. Я бы ни за что не хотела видеть отрубленную голову Вадима в руках одного из трапперов, тем более Артема. Тогда, возможно, я возненавидела бы каждого. Я и не знаю почему. Это пока что не объяснить просто так. Слишком сложно даже для меня самой. Я отпрянула от Артема и вытерла слезы, унимая бурю внутри себя, которую он же и создал. Траппер, кажется, все понял, и сделался более умиротворенным и флегматичным, как и всегда. В его глазах больше не было ничего, кроме легкости и простоты. В такие моменты он очень сильно напоминал мне тетушку Аниту с ее извечной невесомой успокаивающей ненавязчивостью. Интересно, она и бабушка Катарина вообще догадываются, что у нас с мамой происходит? Надеюсь, что нет, а иначе нам несдобровать. Все-таки не хотелось бы, чтобы они вмешивались во всю эту ситуации, которая и так слишком запутана. Чтобы устранить неловкий момент, я вернулась к нашему общему делу. – Так ты увидел что-нибудь?