Лимузин отъезжает, оставляя позади разрушенный дом Дона Кала и уничтоженный картель. Когда мы сворачиваем на пустынное шоссе, я бросаю взгляд на то, как он печатает на своём телефоне, как будто ничего не изменилось. Он пришёл за мной. Было ли это просто потому, что он нашёл меня? Или потому, что он думал, что я нуждаюсь в нём? Конечно же, он хочет убить меня за то, что я сделала? Одна бровь приподнимается, и Ронан смотрит на меня. — Хочешь что-то сказать, маленькая кошечка? — Как ты меня нашёл? Он лишь ухмыляется. — Даже если ты знал, что я жива, ты не смог бы узнать, что я был у Лос-Зета, без крысы, Ронан, — мой взгляд скользит к окну позади него. — Скажи мне, что ты не внедряешь людей в каждый картель. — Я могу рассказать тебе всё, что ты хочешь услышать, — он ухмыляется, как ублюдок, которым он и является. — Кроме того, как ты меня нашёл? — говорю я с кривой улыбкой. Он хватает меня за подбородок, притягивает к себе и крепко целует в губы. Мои пальцы инстинктивно ищут грубую щетину на его подбородке, поглаживая её, когда мой язык встречается с его языком. И те чувства, те бурлящие, всепоглощающие эмоции, которые я заперла в глубоком тёмном ящике в тот первый день, когда проснулась, все они вырываются на свободу. Я забираюсь к нему на колени, оседлав его, стараясь быть как можно ближе. Моя потребность в нём подавляет меня до такой степени, что я едва могу дышать полной грудью. Он — тьма и грех, и я жажду его абсолютной порочности, потому что без неё моё существование кажется обыденным. Бессмысленный. Он, наконец, прерывает поцелуй и отодвигается, проводя чем-то по моей щеке. — Ты понятия не имеешь, как ты испортила мои планы. Нахмурившись, я прижимаю пальцы к вискам в попытке отогнать головную боль. — Так почему бы просто не оставить меня? Ты мог бы просто закрыть на это глаза и притвориться, что я мертва. Твои планы остались бы в силе. Я бы никогда даже не узнала, что ты жив, Ронан. — Потому что… — его лицо морщится, в глазах мелькает чувство вины, — они заставили тебя истекать кровью. — Многие мужчины заставляли меня истекать кровью. Я предположила, что твоя жажда моей крови закончилась, когда ты попытался отравить меня, — я приподнимаю бровь, глядя на него. В этом мужчине нет никакого смысла. В одну минуту он хочет моей смерти, а в следующую разыгрывает из себя рыцаря на белом коне. Хотя мы оба знаем, что Ронан здесь не из-за рыцарской потребности защищать, а скорее из-за движущей потребности заявить права на то, что он считает своим. — Даже когда я верил, что ты мертва, я всё равно хотел тебя, Камилла. Я с трудом сглатываю и отвожу взгляд, выглядывая в окно, просто чтобы избежать его. — Это тяжело, да? — он говорит. — Поверить в то, что такие люди, как мы, действительно могут любить. Я медленно поднимаю на него свой пристальный взгляд. Его пальцы скользят по моей щеке, и я закрываю глаза, подставляясь его прикосновению. Его прикосновение, которое стало таким успокаивающим. — Я любила тебя достаточно сильно, чтобы убить за это, — шепчу я. — Как и я. Я прикасаюсь своим лбом к его, вдыхая аромат его одеколона с привкусом сигары. — Итак, что теперь, Ронан? Мы могли бы отпустить друг друга, но ты пришёл за мной, — я делаю глубокий вдох. — Не уверена, что смогу попрощаться с тобой дважды, — признаюсь я. — Ты не сможешь, — он хватает меня за бёдра и сдвигает нас, пока моя спина не ударяется о сиденье, а его тело не оказывается надо мной. Он расстёгивает рубашку у меня на талии. — Я тебе не позволю. Мой пульс учащается, во мне поднимается жар, когда его руки раздвигают мои ноги. Один палец скользит по моей киске, и дрожь пробегает по моему позвоночнику. Я хочу, чтобы этот мужчина взял меня с собой. Осквернил меня. — Ронан, — стону я, запуская пальцы в его густые волосы и выгибая спину. Он бросает меня на пол лимузина, прежде чем схватить за бёдра, перевернуть и рывком поставить на четвереньки. Нет никакого предупреждения, прежде чем он вонзается в меня. Острая боль пронзает меня насквозь, и я приветствую это, страстно желая оказаться на грани безумия, до которого только он может довести меня. Я прижимаюсь к нему, нуждаясь в большем. Он хватает меня за волосы у корней, поворачивая мою голову и прижимаясь своим ртом к моему в жестоком поцелуе. — Ты моя, Камилла, — шепчет он мне в губы. — Покажи мне, что это так, — осмеливаюсь я. Мои мышцы напрягаются, а его темп ускоряется, и через несколько мгновений я по спирали перехожу через край. Моё тело наполняется эндорфинами, в ушах звенит, когда чёрные края застилают моё зрение. Я стону его имя, и он входит в меня так сильно и быстро, что я не знаю, где кончаюсь я и начинается он. Его короткие ногти впиваются в мои бёдра, когда он напрягается позади меня с диким стоном. Я остаюсь на месте, мои ногти впиваются в половицу, когда его горячее дыхание овевает мой затылок. Его губы прижимаются к моей коже, задерживаясь на несколько мгновений, прежде чем я переворачиваюсь на спину. — Я отведу тебя попрощаться с братом, — говорит Ронан, опускаясь надо мной на колени и застёгивая штаны. Мои глаза расширяются. — О, боже, — он натягивает на меня рубашку обратно. — Если бы я попросила тебя подождать снаружи, желательно за пределами территории, ты бы подождал? — Нет, — он возвращается на сиденье, его внимание возвращается к телефону. — Конечно же, нет, — я закатываю глаза. — Ты в курсе, что он и все его люди будут вооружены? — я сажусь и заползаю на сиденье, изо всех сил стараясь поправить грязную, изодранную рубашку. Ронан бросает на меня раздражённый взгляд, прежде чем снова уткнуться в свой телефон. — Пожалуйста, не убивай его, — тихо говорю я. Это будет кровавая бойня эпических масштабов. Я чувствую. Всё, что он делает, — это вздыхает. Здорово. К тому времени, когда мы подъезжаем к воротам виллы, я изо всех сил пытаюсь усидеть на месте. Нервная энергия пронизывает меня насквозь. Габриэль думает, что Ронан мёртв, а Ронану наплевать на то, что Гейбу противно само его присутствие. Охранники подходят к воротам, свирепо глядя на неизвестное и до смешного неприятное транспортное средство. Когда я открываю дверь, они напрягаются и направляют оружие на машину, опуская его только тогда, когда я выхожу. — Пропустите нас, — говорю я им, и ворота немедленно начинают открываться. «Глубокий вдох», — думаю я про себя, возвращаясь в машину. Габриэль взорвётся. В ту секунду, когда машина подъезжает к дому, Гейб выбегает наружу. Закрыв дверь перед носом Ронана, я бросаюсь ему наперерез, и Гейб врезается в мои протянутые руки, его ноздри раздуваются, когда он хмуро смотрит через моё плечо. — Кто, чёрт возьми, в машине? Я твёрдо кладу руку ему на грудь. — Не злись. Я думала, он мёртв… — Этот ёбанный русский? — его глаза широко распахиваются, а лицо становится кроваво-красным, когда он начинает ругаться по-испански. — Габриэль! — кричу я. Дверь лимузина медленно распахивается. Облако сигарного дыма вырывается наружу, когда Ронан ставит один блестящий чёрный ботинок на дорожку. Гейб останавливается как вкопанный, а Ронан полностью выходить. Его холодные голубые глаза остановились на Габриэле. — Итак, мы снова встретились? — Ронан посмеивается. Кулаки Гейба сжимаются по бокам. — Я хочу убить тебя. Ронан откидывает голову назад от смеха. — Тсс-тсс, Габриэль. Разве так можно разговаривать с человеком, который только что спас твою любимую Милу? Низкое рычание вырывается из груди Гейба, и я кладу руку ему на плечо. — Я его об этом не просила. Я же говорила тебе, я думала, что он мёртв, — Гейб отстраняется от моего прикосновения. — Камилла никому не позволяет спасать себя. — Не позволяла, до этих пор… — Ронан выгибает бровь, и я чувствую, как Гейб ощетинивается. — Хватит мериться членами, — говорю я, с большим усилием отворачивая его от Ронана. — Гейб, нам нужно поговорить, — Ронан подходит ко мне и берёт меня под руку. Гейб рычит, и я свирепо смотрю на Ронана. — Серьёзно? Ты не можешь облегчить мне жизнь, хотя бы в этот раз? — я шиплю. — Он не войдёт в мой дом! — кричит Гейб. — Нога этого бледнолицего ублюдка не ступит в мой ёбанный дом, Мила! — Мой дом, Габриэль. Я не позволю ему трогать твои вещи. Его глаза сужаются, когда он переводит взгляд с Ронана на меня. Он проводит рукой по подбородку, прежде чем умчаться прочь, как избалованный ребёнок, а я со стоном откидываю голову назад. — Чёрт возьми, — я поворачиваюсь к Ронану. — Ты, — он приподнимает бровь, как будто провоцируя меня надавить на него, — — просто, пожалуйста, пожалуйста, не убивай никого, пока я с ним разговариваю? Мексиканцы… непостоянны. Ронан поднимает руки в знак капитуляции. — Я бы и не подумал об этом. — Это всё равно что наблюдать, как спичка зависает над баком полным бензина, — я бросаю взгляд через его плечо на Донована и ещё одного мужчину, всё ещё слоняющегося поблизости. — Ладно, входите, — говорю я им тоже, потому что я блядь знаю, что Ронану здесь понадобится телохранитель. Я провожу их в гостиную и прошу горничную принести им напитки, прежде чем пойти искать Гейба. Я нахожу его в кабинете, стоящим спиной к двери. Повсюду разбросаны бумаги, стул лежит на боку, а разбитая лампа валяется на полу. У него был небольшой припадок. — Повзрослей, Гейб, — говорю я, закрывая за собой дверь. — Мы так не поступаем, Мила, — он смотрит на меня. — Он — враг.