Устало выдыхаю и решаю занять себя хоть чем-то. Надо отвлечься. Выбросить все эти глупости и фантазии из своей больной головы. И единственный способ, который я знаю это рисование. Беру большой лист бумаги, который прикупила недавно, подтачиваю карандаш и начинаю наносить грубые наброски. Плавные отрывистые движения, просто штрихи. Может нарисовать портрет? Его портрет… Нет, Юля, хватит, выбрось, просто рисуй. Затем начинаю заштриховывать. Рука сильно устает, пачкается местами. Отвлекаюсь и с головой погружаюсь в рисунок. И все равно рисую мужскую фигуру, где-то там скрытую в начерченных линиях. Прорисовываю торс, мускулы на руках, широкую шею. В какой-то момент понимаю, что вода уже стихла и причем давно. Я увлеклась, не заметила. А это значит, что Илларион стоит позади и пристально наблюдает. Замираю, но и не оборачиваюсь. Что, если он абсолютно голый? О чем я только думаю снова. — Рисуешь? — слышу его голос с хрипотой. — А вы подсматриваете? — тихо спрашиваю вместо ответа. — Я ведь просил, не надо на вы ко мне обращаться, — весело отвечает Лар. Слегка поворачиваю голову и замечаю, что он одет. Полностью. Брюки и рубашка застегнуты. И рада этому и огорчаюсь одновременно. Илларион подходит ближе, протягивает руку к листу. — Не покажешь? Отдаю ему рисунок. Он внимательно разглядывает. Выражение лица серьезное сосредоточенное и не одного подкола. Начинаю суетиться вокруг, нервно потираю свою руку. — Там просто еще не закончено… — взволнованно говорю и подхожу к столу, где стоит у меня чайник с кружками. — Это наброски, может, и не буду дорисовывать. Это как мысли вслух, знаешь… Несу всякую ерунду. Иллариону, наверное, вообще наплевать на мои корявые рисунки. Вряд ли такой человек, как он будет интересоваться любительскими попытками в рисовании. — Может, чаю? — спрашиваю с мольбой в голосе. Вся эта ситуация такая странная. Не понимаю его. Мог бы уже уйти. — Училась рисовать где-то? — спрашивает ледяным тоном Лар и откладывает мои эскизы в сторону. — Нет, — мотаю головой и расставляю две кружки, нервно открываю пакеты с чаем. — Просто само как-то. Был, правда, один кружок в детском доме… Лар подходит ко мне сзади и встает вплотную. Давит на меня своей аурой. Между нами буквально пару сантиметров, но я остро чувствую вес его тела. — В детском доме говоришь? — спрашивает как-то иронично и проводит пальцем по моей руке от плеча вниз к локтю и обратно. Я не шевелюсь. Еле дышу. Замираю. Всё тело покрывается мелкой дрожью. Надо бежать как можно дальше от него, но я, наоборот, разворачиваюсь в его сторону. Смотрю в глаза снизу вверх и тону в его похоти. — Да, — тихо отвечаю на его вопрос. Он резко хватает мою голову одной рукой, а другой обнимает за талию. Прижимает к себе и впивается в мои губы. Слишком жестко, слишком горячо. Не знаю, как реагировать, напрягаюсь от волнения. Пытаюсь вторить его движениям, но получается неуклюже. Стискиваю губы плотней, а он, наоборот, пролезает языком все глубже. Сжимает свои руки на моем теле. Ласкает и целует жадно. Мне не хватает воздуха. Пытаюсь немного отстраниться, чтобы просто вдохнуть. Толкаюсь в его грудь руками. Ноги предательски немеют, низ живота сводит от дикой боли, на глазах проступают незаметные слезы. Я готова молить уже о пощаде. Мне нужна эта передышка. Я не вынесу всего этого… Но вместо того чтобы остановиться он подхватывает меня, приподнимает и усаживает на стол. Одной рукой прижимает к себе, не давая возможности сбежать, а другой раздвигает ноги и протискивается между. Я в плену. В слишком сладком плену. Он близко, но не переступает черту. А я уже готова на всё рядом с ним. Он упирается в меня своим телом, и я чувствую, насколько он твердый там внизу. Становится страшно, стыд пробегается волнами по моему телу. Наконец, Лар останавливается. Тяжело дышит, его тело немного содрогается. Его трясет не на шутку. Соединяет наши лбы и мне снова не хватает воздуха. Его горячее дыхание заполонило всё вокруг. — Ты так странно целуешься, — шепчет Лар и поглаживает мою голову. Не смотрит на меня, пытается перевести своё учащенное дыхание, так же как и я. — Неужели тебя никто не научил, как надо целоваться? — Нет, — тихо отвечаю ему таким же сбившимся голосом. Лар резко убирает свои руки, немного отстраняется и всматривается в мое лицо. Его взгляд в одну секунду меняется и теперь он смотрит на меня с разочарованием. Моё наваждение тут же сходит на нет. Я его отталкиваю. Отворачиваю голову в сторону. Стыдно смотреть ему в глаза. А он стоит и снова ждет моего ответа. Неужели не ясно? Ну почему он всегда так надо мной издевается? — Это был мой первый поцелуй, — говорю слегка дрожащим голосом. Лар начинается ругаться. Да так сильно, что многие слова я вообще впервые слышу. К горлу подступает обида. Сдерживаю слезы. Лар посмеивается нервно, поддергивает свои волосы на голове, начинает расхаживать по комнате, не смотрит на меня и снова ведет свой внутренний диалог, который известен только ему самому. Хочу разреветься, а еще лучше провалиться как можно дальше от сюда. Только собираюсь высказать этому психопату всё, что о нем думаю, как он резко подлетает ко мне и снова целует. Не так. Слишком нежно и аккуратно, без языка, посасывает мою нижнюю губу. Проводит рукой по щеке и также резко отходит. Разворачивается и выходит, не оглядываясь. Я остаюсь одна. Сижу как дура на столе в полном недоумении. И плакать хочется и в то же время злюсь. Неужели он ушел лишь потому, что я неопытная во всех этих вопросах? Стыд медленно подкатывает ко мне и накрывает с головой. Плотно закрываю лицо руками и пронзительно кричу в свои ладоши, приглушая тем самым крик. Крик ненависти к этому придурку! 13 Лар Какой же я падонок! Взял и украл у девчонки первый поцелуй. Хватит, Лар, на этом надо остановиться. У Юли вся жизнь впереди. Она сможет найти себе кого то получше, чем я. Всего одно прикосновение и я был готов завалить ее прям там, не спрашивая, не церемонясь. Я себя хорошо знаю — никогда не буду нежным. Грубый, эгоистичный. Но мне хватает мозгов, чтобы понят такие девушки, как Юля не для меня. Вся эта романтика и розовые сопли уже давно меня не интересуют. Пора сосредоточится на своих делах. Сажусь в машину и стартую резко, оставляя после себя след от шин. Ночной город, свет огней, громкая музыка — мои любимые моменты в жизни. Только я наедине с собой и скорость. Загорается красный, и я в последний момент успеваю затормозить, оглушаю округу визгом тормозов. Смотрю на время: слишком рано возвращаться домой, но слишком поздно, чтобы найти кого-нибудь подходящего для ночного веселья. Быстро пролистываю список контактов и набираю нужный номер: — Что-то случилось Лар? — слышится взволнованный голос Кирилла. На заднем фоне во всю долбит громкая музыка и смех девчонок. Вот за это мне и нравится Кирилл Ядринцев — он всегда в самом центре веселья. — Ты где сейчас? — спрашиваю я и резво выворачиваю руль в поворот. — В клубе Чикфаер, — тут же отвечает Кирилл и смеется в такт своим подружкам. — Скоро буду, — говорю я и стартую в самый злачный закоулок нашего городка. Кирилл Ядринцев главный по развлечениям, прожигает жизнь и деньги своей семьи. Отец с ним намучился по полной. Семья Ядринцевых знаменита на весь город, если не сказать больше, именно выходками своего сына. И, к сожалению, старший Ядринцев один из моих ключевых бизнес-партнеров. Сколько же раз Сергей просил вразумить сына даже сосчитать сложно, но такого, как Кирилл уже не изменить, зато можно с лёгкостью пользоваться его популярностью среди красоток. Не мне его судить, сам люблю порой отдохнуть на полную. Перебраковываю машину подальше от входа, решая немного прогуляться. Вряд ли за мной ведется слежка, но лишние скандалы точно не нужны. На входе стоит парень. Видно, что занимается в зале, потому что его накаченные мускулы готовы разорвать рубашку в клочья.