Гэв остается стоять, но большинство студентов настороженно наблюдают за ним. Это безумие, сколько страха может внушать русский профессор. Элиас Моралес заговаривает первым. — Это всё я. — Он поднимает подбородок и смотрит на меня. — В конце концов, нам по восемнадцать лет. Мы можем делать все, что, черт возьми, захотим. Я поднимаю бровь. — Может быть, и так, но вы все слишком молоды, чтобы находиться здесь легально. Элиас смеется. — Кого, блядь, волнует законность? Цель академии — преподавать все, что не является легальным. — Он получает несколько смешков от своих одноклассников, но большинство из них слишком боятся Гэва, чтобы смеяться. — Туше, — говорит Арч. — Как насчет того, чтобы присоединиться к вам? — Его глаза по-прежнему не отрываются от Адрианы, которая смотрит куда угодно, только не на него. — Если думаешь, что справишься с этим, старик, — говорит Риццо, новенький, поступивший в начале этого семестра. Он такой же самоуверенный и глупый, как Элиас. Арчер, однако, всегда и во всем видит юмор. — Ты знаешь, что я могу надрать тебе задницу даже после того, как утопил две бутылки скотча, Риццо. Риццо смеется и передает ему бутылку водки. — Угощайтесь. — Он откидывается на спинку стула, на его лице все еще застыла дерзкая ухмылка. Либо он бесстрашен, либо просто тупой, поскольку Гаврил смотрит на него так, словно готов привязать к дыбе для пыток. Арчер наливает себе большой стакан водки и откидывается на спинку стула, потягивая напиток. Я остаюсь неподвижным, глаза сосредоточены исключительно на Еве. Если не буду контролировать свой гнев, я могу перегнуться через стол, избить Дмитрия до полусмерти и заявить права на Еву прямо на этом гребанном столе на глазах у ее одноклассников. Мой член пульсирует при одной только мысли об этом, что говорит о том, как, блядь, далеко я зашел. Запретный аспект только усиливает мое желание. Ева должна бежать, спасая свою гребанную жизнь. Официантка, которой я дал чаевые ранее, находит меня в этот момент и кладет руку мне на плечо. — Мне пришлось поискать тебя, — шепчет она, прежде чем вложить стакан виски в мою руку. Несколько парней за столом присвистывают, но я выпрямляюсь и киваю в знак благодарности. С горечью осознаю, что глаза Евы сейчас прикованы ко мне, хотя несколько минут назад на ее бедре была рука другого мужчины. Я стискиваю зубы и снова бросаю на нее взгляд, чтобы обнаружить, что она смотрит на официантку с такой же злобной ревностью. Я ухмыляюсь на это и снова наклоняюсь к девушке, понимая, что мои действия будут раздражать Еву. — Почему бы тебе не принести выпивку всем за мой счет, — шепчу ей на ухо и даю еще одну пятидесятидолларовую купюру. Это по-детски, как будто мне снова, блядь, восемнадцать, но я ничего не могу с этим поделать. Она кивает и подмигивает, прежде чем отправиться за новыми напитками. Это безответственный шаг. Как директор их школы, я не должен покупать выпивку этим несовершеннолетним ученикам. Однако присутствие Евы здесь только затуманивает мой рассудок и мешает думать о чем-либо другом. — Итак, как, черт возьми, вам всем удалось улизнуть с кампуса? — Спрашиваю, оглядывая всех сидящих учеников за столом. Некоторые из них бледнеют, но большинство ухмыляются в пьяной гордости. — Боюсь, если бы мы сказали Вам это, профессор, нам пришлось бы вас убить, — говорит Элиас, ухмыляясь той наглой ухмылкой, которую я бы с удовольствием стер с его лица. К моему удивлению, его рука лениво лежит на плече Натальи Гурин. Та самая девушка, которую он годами мучил. Наталья выглядит немного неуютно, что наводит на мысль о том, что, возможно, она здесь не по своей воле, или, по крайней мере, не по своей воле находится в объятиях Элиаса. Парню многое нужно доказать. Он может быть членом семьи картеля Эстрада, но он всего лишь двоюродный брат и не носит фамилию Эстрада. Это значит, что хотя в этой школе он — крупная рыба, в реальном мире он не так уж и важен. Он девятый в очереди на то, чтобы возглавить картель Эстрада, после своих шести двоюродных братьев и двух старших сестер. — Я бы хотел посмотреть, как ты пробуешь, Элиас, — говорю я ровно, удерживая его взгляд. — Некоторые пытались, но ни один из них не преуспел. Он фыркает на это. — Да, верно, старик. Я сжимаю кулаки, переводя взгляд обратно на Еву, перед которой заискивает Дмитрий. Он наклоняется вперед и шепчет ей на ухо. — Дмитрий, — я лаю его имя. Он выпрямляется, широко раскрыв глаза. — Что? — Ты забыл, что произошло в последний раз, когда ты прошептал что-то неподобающее мисс Кармайкл? Его лицо бледнеет, и его глаза устремляются к Гэву, который стоит на ногах, скрестив руки на груди и наблюдает. Я замечаю, как его взгляд не раз останавливается на Камилле Морроне. Возможно, мой друг не так уж невосприимчив к красоте восемнадцатилетних девушек. — Я не сказал ничего такого, чего Ева не хотела бы услышать, — говорит он, глядя на Еву. — Правда, Ева? Глаза Евы несколько раз перебегают с него на меня, прежде чем она встает. — Мне нужно подышать свежим воздухом. — Она проталкивается мимо Дмитрия, который пытается схватить ее за руку. — Ты хочешь, чтобы я… Ева качает головой. — Нет, я вернусь через минуту. — Она устремляется прочь, покачивая бедрами из стороны в сторону, элегантно постукивания каблуками средней высоты. Мой член пульсирует при виде ее спины в этом платье. Образ, который должен быть для моих глаз и только для моих. Я замечаю, что Дмитрий смотрит на неё точно так же, облизывая губы, как голодное животное, когда она исчезает из виду. Я хватаюсь за край стола, чтобы не дать себе перемахнуть через него и вырубить его. В конце концов, он ученик. Я не могу ходить и бить учеников из-за того, что они трогают другую ученицу. У него больше прав прикасаться к ней, чем у меня — я ее гребаный учитель. Бросаю взгляд на бар, замечая, что оплаченные напитки все еще не принесли. — Я заказал всем выпить. Пойду посмотрю, из-за чего задержка. — Встаю и направляюсь к бару, подзывая официантку. — Что у нас с напитками? Ее глаза расширяются. — Работаю над этим. Это большой заказ. Я киваю в ответ. — Я выйду подышать свежим воздухом. Принесите их в любом случае. Официантка улыбается. — Обязательно. У меня скоро перерыв, если Вы хотите … — Не заинтересован, извини. Ее лицо опускается, но она кивает. — Конечно. Тогда только напитки? — Да, — говорю я. Я поворачиваюсь к выходу из клуба, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Это безрассудство с моей стороны — идти за девушкой, которая преследует меня во сне и наяву. Но мои ноги не остановить. Ева — как центр моей вселенной, она тянет меня прямо к себе с такой силой, что я не могу сопротивляться. Я выхожу из клуба на улицу, глубоко вдыхая свежий воздух, так как в внутри душно, переполнено и воняет спиртным. Оглядываюсь в поисках Евы, пока не замечаю маленькую фигурку, прислонившуюся к стене клуба, голова запрокинута вверх, ее лицо мягко освещено лунным светом. Ева. Она выглядит как видение, стоя вот так, заставляя мой желудок переворачиваться при мысли о том, чтобы снова поцеловать эти пухлые губы. Я направляюсь к ней, ускоряясь по мере приближения. Увидеть руку Дмитрия на ней было достаточно, чтобы моя решимость улетучилась. Хватит с меня попыток держаться от неё подальше. Пришло время взять то, что я хочу. Ева переводит взгляд на меня, когда я встаю на разбитую бутылку, предупреждая о своем присутствии. Ее глаза расширяются, и она, защищаясь, складывает руки на груди, делая несколько шагов вправо, как будто боится меня. Мягкое рычание вибрирует в моей груди, когда я придвигаюсь к ней, сокращая расстояние. В ее глазах страх, как и должно быть. Если бы у Евы была хоть капля здравого смысла, она убежала бы от меня подальше и никогда не оглядывалась назад, но в ее глазах тоже есть желание, которое говорит мне, что она не намерена отступать. Ева будет моей, да поможет мне Бог. Глава 18